Гений наносит ответный удар. Хидео Кодзима и эволюция METAL GEAR - Терри Вулф

– отрешенный интеллектуал-провокатор, Стэнли Кубрик, готовый на протяжении всего фильма испытывать терпение зрителя, обращаясь к важнейшим темам как угодно, но не напрямую, и даже через комедийные элементы. Безудержная истерия часто служит синонимом поверхностного изучения вопроса. И я придерживаюсь мнения, что в этом Хидео Кодзима пытался соответствовать Стэнли Кубрику. Из-за нешуточной продолжительности, накала страстей и напряженности игр (а у Кодзимы нервы ни к черту, моделировать боевые действия ему не очень нравится) он старался разрядить атмосферу, добавляя в них немного анимешности. Но это не значит, что он несерьезно относится к темам своих произведений. В конце концов, зачем обсуждать конкретные детали государственной политики, технократию и заговоры, если целью являлось не выстраивание полемики? Никто не обязывал его исследовать эти малоизвестные и никому не интересные темы. Не забавы же ради он это делал?

Одно можно сказать наверняка: если наш политический климат так и не изменится, то шансы, что Кодзима признается в ходе мыслей, который я собираюсь озвучить, практически нулевые. Пускай после десятилетия существования моих теорий он наконец-то начал признавать автобиографические аспекты своих игр, но я не думаю, что он когда-либо сознается в описанных мною политических изобличениях. И нет, дело не в том, что Кодзима опасается агента ЦРУ, который по-тихому прикончит его во сне за то, что японец «слишком много знал». Совсем наоборот. Бессмертная классика ролевых игр Deus Ex (2001) зашла дальше, говоря о реальных организациях, личностях и планах глобального заговора – и ей все сошло с рук. Это исключено скорее из-за неловкого характера вопроса. Сегодня ни один уважающий себя автор не говорит о такой ерунде, как новый мировой порядок и технократия. Дело не в том, что это табу, а в том, что это банальщина. Это уже всем приелось. Теории заговора были модными в 90‐е, когда бесстрашное поколение X было готово разоблачать правду всеми возможными и невозможными способами. А затем настало 11 сентября 2001 года, и вся критика в одночасье утихла. Отныне открыто выступать против глобалистских попыток консолидации стало равносильно карьерному самоубийству. Интересующиеся американской политикой читатели могут вспомнить историю бывшего техасского конгрессмена-либертарианца Рона Пола, которому несколько раз почти удалось побороть предвзятость и несправедливость в отношении своих кампаний по выдвижению в кандидаты на президентский пост от партии республиканцев. Это, может быть, и популярная позиция, но попасться на ней не хочет ни один уважающий себя автор.

ИДЕОЛОГИЯ МЕРТВЕЦОВ

Кстати, опасения насчет стремящихся захватить мир технократов не только не устарели, но и до сих пор актуальны. В октябре 2018 года социал-демократ, сенатор от штата Вермонт и кандидат в президенты Берни Сандерс выступил с речью в Школе перспективных международных исследований Университета Джона Хопкинса. В ней он призвал к масштабной международной реструктуризации. Он напомнил публике о знаменитых словах президента Эйзенхауэра, обрисовав наши дни как воплощение опасений прошлого:

«Давайте вспомним, что президент Дуайт Эйзенхауэр сказал в 1953 году, всего через несколько месяцев после вступления в должность: „Каждая новая единица оружия, каждый спущенный на воду военный корабль, каждая выпущенная ракета означают, в конечном счете, кражу у тех, кто голоден и не накормлен, у тех, кто замерз и не одет. Этот мир оружия расходует не только деньги. Он расходует пот своих рабочих, гений своих ученых, надежды своих детей“.

А покидая пост в 1961 году, Эйзенхауэр был настолько обеспокоен растущей властью военной промышленности, что выступил со следующим предупреждением:

„В наших правительственных структурах мы должны быть начеку, дабы не допустить намеренного или ненамеренного усиления влияния военно-промышленного комплекса. Потенциал опасного роста его влияния существует и будет продолжать существовать“. За последние десятилетия мы увидели, что этот потенциал реализовался в полной мере и даже больше обещанного. Пришло время воспрянуть и сказать: существует лучший способ распорядиться нашими средствами».[212]

Это как никогда актуально. Военная экономика и бесчисленные смерти во имя обогащения избранных – проблемы столь же насущные, как во время выхода MGS4, так и в 1953 году, когда об этом говорил Эйзенхауэр. В своей речи Сандерс старается провести различие между тем, что он называет авторитаризмом и эгалитаризмом. Другими словами, он критикует эгоистичное суверенное государство, озабоченное потаканием популистским настроениям, защитой собственных интересов, наращиванием военной мощи и максимизацией своего финансового благополучия за счет других стран. В противовес же Сандерс ставит глобально мыслящих коллективистов, которые используют обширные ресурсы нашего общества и объединяются для решения проблем, стоящих перед человечеством, с помощью масштабного подхода к централизованному планированию – таких как представители элиты, оканчивающие Школу перспективных международных исследований. А его последующие слова относятся к нашей теме напрямую (выделение мое):

«В заключение позвольте мне сказать, что для эффективной борьбы с силами глобальной олигархии и авторитаризма нам необходимо международное движение, которое объединится вокруг видения всеобщего процветания, безопасности и достоинства и решит проблему глобального неравенства, существующего не только в сфере материального благополучия, но и в сфере политической власти.

Это движение должно стремиться к креативному и смелому решению проблем нашего мира. Другими словами, оно должно мыслить масштабно! Каким вы хотите видеть мир? В то время как авторитарная ось стремится разрушить сложившийся после Второй мировой войны мировой порядок, по их мнению, ограничивающий им доступ к власти и богатству, нам недостаточно просто защищать этот порядок в существующем ныне виде.

Мы должны объективно взглянуть на то, что этот порядок не выполнил многие свои обещания и что авторитаристы умело воспользовались этими неудачами, чтобы заручиться поддержкой своей повестки. Мы должны ухватиться за возможность переосмыслить мировой порядок, основать его на сплоченности человечества, на понимании того, что необходимо забыть о противостоянии одного человека и другого или Соединенных Штатов и Китая. Необходимо понять, что мы – как люди мира, стоящего перед угрозой катастрофического изменения климата должны держаться вместе. Что мы выживем благодаря совместной работе или канем в Лету благодаря расколу, который создают авторитаристы. Нам нужен новый порядок, который будет учитывать, что каждый человек на этой планете принадлежит к единому человечеству…»

Сама по себе эта речь едва ли интересна или сколько-нибудь значима, за исключением того, что она является наглядным примером того, что беби-бумеры считают благом для всех. Они унаследовали волю давно почивших великих умов, таких как Герберт Уэллс. Мыслителей, которые сошли в могилу, проповедуя кошмары как предпосылку для осуществления мечты, призывая к «открытому заговору» против своих собственных стран и народов в пользу «открытого мирового социализма», управляемого технократами. Нынешнее поколение политиков, не участвовавших в великих войнах и не строивших порожденные ими системы, помнит пустые обещания прошлой эпохи, когда раны мировой войны еще не зажили, холодная война угрожала всему живому, а обещание мира на Земле, казалось, зависело от отказа от национальной идентичности и традиционных идеалов. Слабеющее влияние этого поколения