Первая мировая. Неизвестные страницы - В. Золотарев

По проверке таковых заявлений на настоящем расследовании нельзя отрицать, что среди этих распоряжений вообще и обысков в частности были действительно и такие, которые являлись результатом чисто формального отношения местных властей к получавшимся ими разного рода, может быть, неосновательным, заявлениям. Но подобного рода обыски и меры отдельных губернских и полицейских властей, конечно, не могут быть поставлены в вину самому ген.-л. Курлову.

Главным поводом к таким нареканиям местных немцев на ген.-л. Курлова послужили следующие обстоятельства.

С октября 1914 г. в штаб Двинского военного округа стали поступать многочисленные сведения о том, что в разных местах Прибалтийского края оказались будто бы устроенными в целях содействия неприятелю площадки для спуска аэропланов и вышки для сигнализации или беспроволочного телеграфирования. 18 октября ген.-л. Курлов распорядился о безотлагательном образовании в Риге и Рижском уезде особых комиссий для проверки таковых сведений; затем в конце октября подобные же комиссии были образованы в Курляндской губернии, далее в декабре – в губерниях Эстляндской и Лифляндской. 16 декабря того же года особая комиссия из губернаторов Прибалтийских губерний, чинов жандармской и общей полиции, а также представителей специалистов по телеграфному делу из чинов почтово-телеграфного ведомства под личным председательством ген.-л. Курлова, выработала основные указания о порядке расследования сведений о вышках и других сооружениях, полезных неприятелю, причем, однако, не было посредством комиссий предположено осмотреть при обследовании все местности губерний, а только проверить те сведения и доносы о таковых сооружениях, которые поступали к властям. Комиссии должны были составляться из уездного начальника, офицера отдельного корпуса жандармов, инженера и представителя от почтово-телеграфного ведомства. Многие из этих комиссий начали функционировать с начала ноября 1914 г. и продолжали свои действия во все время пребывания в Прибалтийском крае ген.-л. Курлова. Согласно упомянутой выше инструкции от 16 декабря производимые комиссиями расследования «отнюдь не должны иметь характера дознаний, так как целью является главным образом задача осведомленности властей для своевременного принятия необходимых мер».

Так как работы означенных комиссий происходили лишь в случае поступления к властям сообщений и доносов, то с одной стороны, самые обследования носили случайный характер, необеспечивающий как следует интересов обороны и, кроме того, тягостный для заподозренных и подвергшихся осмотрам лиц, тем более что в глазах населения эти осмотры, хотя и совершенно неправильно, отождествлялись с обысками. С другой стороны, результаты обследований показали, что если большинство заявлений было и неосновательно, то все же в некоторых случаях было признано необходимым уничтожение отдельных вышек, башен и т. п. Имея в виду эти обстоятельства, а равно и желательность более энергичного и быстрого уничтожения всех подобных сооружений, Главнокомандующий 6-й армией ген. – ад. Рузский 29 апреля 1915 г принял меру, весьма простую и достаточно гарантирующую военные интересы, которую, казалось бы, ген.-л. Курлову было возможно принять за несколько месяцев перед тем: было повелено «с получением предписания в кратчайший срок уничтожить все вышки, существующие в губерниях для наблюдения якобы за лесными пожарами», и «светлые цементные площадки на земле», возложив это уничтожение на полицию с предупреждением ее чинов, что «в случае оставления некоторых вышек неразрушенными, виновные будут преданы полевому суду за неисполнение приказания».

4 мая ген.-л. Курлов донес Главнокомандующему, что им немедленно сделаны соответствующие распоряжения, но счел возможным вместе с тем представить и соображения формального характера о «значительных затруднениях для администрации и полицейских чинов» в точности исполнить приказание «ввиду массы подлежащих уничтожению предметов».

Отношение генерал-лейтенанта Курлова к доносам на отдельных представителей немецкого населения края

В отношении доносов ген.-л. Курлов отдал 25 февраля 1915 г. «приказ» (№ 37), в коем, указывая на многочисленность доносов и частую их лживость, между прочим, устанавливал следующее.

«Прошу господ губернаторов предписать подведомственным им чинам полиции не приступать по анонимным заявлениям и доносам, кроме случаев особой важности (ст. 300 Устава Уголовного Судопроизводства), к производству дознаний, а представлять таковые мне для получения надлежащих указаний о порядке расследования. По доносам и заявлениям, подписанным чинами полиции, обязаны прежде всего допросить заявителя, предупредив его об ответственности за ложный донос, а если будут установлены в показании заявителя признаки преступления или проступка, направлять таковые в порядке ст. 250–261 Устава Уголовного Судопроизводства (к судебным властям) или представлять губернаторам для наложения на виновных в нарушении обязательных постановлений административных взысканий. При производстве дознаний я требую от полиции неуклонного исполнения ст. 254 того же Устава (запрещающей производство обысков и выемок в домах). Доносы, оказавшиеся ложными, должны быть направляемы чинам прокурорского надзора для возбуждения уголовного преследования по ст. 940 Улож. о Нак. (т. е. за ложный донос). Ввиду особой преступности ложных доносов в военное время я буду применять к виновным самые строгие меры. Прошу господ губернаторов настоящий мой приказ опубликовать во всеобщее сведение».

Опубликование ген.-л. Курловым означенного приказа, не содержащего в себе ничего, кроме повторения постановлений действующего закона, само по себе нисколько не могло способствовать уменьшению числа анонимных доносчиков и только должно было свести до минимума число лиц, представлявших подписанные заявления тех, кто более или менее верили в справедливость своих заявлений, что должно было, конечно, неблагоприятно отразиться на степени осведомленности властей о случаях преступлений и проступков. И действительно, начальник штаба Главнокомандующего армиями Северного фронта в письме на мое имя от 4 февраля с.г. за № 2201 сообщает, что приведенный приказ ген.-л. Курлова «сыграл на руку местным германофилам, предоставив им возможность душить с помощью находившихся от них в полной зависимости чинов полиции всякую попытку гибельной для них гласности» и что «военная власть, по выходе этою приказа, лишилась не только большинства случайных осведомителей контрразведки, но и многих постоянных агентов, напуганных угрожавшими им тяжкими наказаниями». О несоответственности подобных мер свидетельствует и комендант морской крепости Императора Петра Великого доносивший незадолго до издания ген.-л. Курловым его «приказа» по поводу ареста и оштрафования одного из доносителей Главнокомандующему 6-й армией, что «при подобных мерах столь необходимая и давшая полезные плоды разведка не может быть производима и что «наложение штрафов на сообщающих сведения местных лиц побудит ликвидировать это дело, так как содержать всюду своих агентов, конечно, невозможно» (16 февраля 1915 г. № 78). Взыскание, указанное вице-адмиралом Герасимовым в этом его рапорте, было наложено Курляндским губернатором Набоковым на крестьянина Карла Анвельта в виде штрафа в 200 руб., с заменой арестом на один месяц, за то лишь, что тот сообщил с двумя другими крестьянами сведение о виденном им неприятельском якобы аэроплане возле имения «Войзик». Вице-адмирал Герасимов просил ген.-л. Курлова отменить это взыскание, «так как иначе это создало бы впечатление в народонаселении о переломе политики и возвращении к старому Звегинцовскому режиму, при котором население боялось давать какие бы то ни было сведения под угрозой административных взысканий»; ген.-л. Курлов, хотя и нашел возможным сложить с Анвельта означенное взыскание, но только «по случаю радостного события – падения Перемышля», признавая в то же время принципиально правильным наложение взыскания на названного крестьянина, несмотря на то, что были данные, что последний заблуждался вполне добросовестно.

Отношение генерал-лейтенанта Курлова к высылкам из края иностранных подданных воюющих с Россией держав

По вопросам о высылке из Прибалтийского края германских и австрийских подданных обращает на себя внимание нижеследующее.

Общее количество означенных подданных в крае к началу настоящей войны было весьма значительно, так в одной только Риге и ее уезде их проживало до 7000 человек. К концу октября около половины их было выслано во внутренние губернии как военнообязанные, с ними выехали и их семьи. Оставшиеся были подчинены надзору местной полиции, для чинов которой, равно как и для прочей администрации края, с одной стороны, явилось чрезвычайно затруднительное положение ввиду возникшей большой канцелярской переписки по поводу каждого из оставленной и фактической невозможности поэтому заниматься своим прямым делом, а с другой, точно также отсутствие возможности по малому, рассчитанному лишь на мирное время, составу осуществлять надлежащий надзор за этими опасными элементами.