Рюрик. Полёт сокола - Михаил Задорнов

— На днях весть от киевских волхвов пришла печальная, воины Ас-Скальда убили отца Хорыгу…

— Хорыгу? Убили? За что? — не веря собственным ушам, изумился Древослав.

— Аскольд, вернувшись из Царьграда и приняв там греческую веру, принялся насильно крестить киевский люд. Хорыга наш, само собой, на защиту людей и отцовской веры встал, за сие и поплатился. Светлая ему память!

— Брат Хорыга по-иному поступить не мог, он по сути своей не токмо волхв, но и воин, — вытирая повлажневшие очи, молвил.

Древослав. — Он всегда шёл по прямому пути. А как же его книги? — спохватился кудесник. — Брат Хорыга ведь летописание вёл о наших Родах от самых времён Семиречья до прихода сюда, к Ильмень-озеру. У него было много буковиц, бересты и кож…

— Того не ведаю, — отвечал Богумил. — Ежели Велесу будет угодно, он сохранит начертанное. Нынче в небесном войске Сварожичей прибавилось на одного воина Света. Пойдём, брат Древослав, помолимся о нём отцу Перуну да свершим в память малую тризну…

И волхвы направили стопы к Капищу.

— Что ж, бояре, купцы да старейшины града Нова и земель окрестных, — обратился Рарог к собранию городской знати в гриднице княжеского терема, восседая на месте деда Гостомысла. — Усмирили Новгород и Ладога неугомонных викингов, теперь они исправно провозную дань за товары в казну нашу платят. Однако соседи наши с полуденного восхода — хазары, подмяв под себя Волжскую Булгарию, обложив данью северян, полян, радимичей и вятичей, уже не раз стучались в новгородские пределы. Сходились в сече, пробуя силы северных словен. Один из сыновей старого Гостомысла свою голову в такой сече сложил. Но теперь мало того, что хазары многих наших купцов по пути в море Хвалынское грабят и убивают, стало ведомо, что замыслили они придти с воями многими, чтобы и Новгородчину заставить платить дань. Потому надо думать, как нам силы собрать, чтоб встретить ворога достойно, так, чтобы на ближайшие времена он всякую охоту к грабежам наших земель потерял.

— Так разве мы против, реки, чего для такого дела надо! — выкрикнул кто-то из собравшихся.

— Реки, реки! — послышалось с разных сторон. Люди были довольны, что князь просит у них совета в важном деле.

— Добре, тогда слушайте, — молвил Рарог, оглядывая всех внимательным и строгим, совсем как у деда Гостомысла, взором. — Знаете, небось, чем войско хазарское более всего сильно?

— Конницей, знамо дело, хазарин без коня, что нурман без драккара! — послышались выкрики.

— Верно речёте, господа новгородцы, — согласно кивнул князь, — а потому непременно надо и нам добрую конницу иметь, чтоб на равных с хазарами биться. Опытных в пешем бою воинов, Варяжскому устою обученных, у нас достаток, а вот биться по Хазарскому устою, верхом значит, маловато для большой битвы. Потому решил я, как только откроется водный путь, отправить посланников к собратьям нашим, ваграм и ободритам, что лучших на всём Варяжском море коней растят и не хуже хазар в конном строю рубиться могут. Пусть воинов добрых сговорят в нашу конницу, а также коней отберут, сколько на двух-трёх десятках лодий торговых да кноррах оттуда привезти можно. Остальных коней можно у тех же булгар или печенегов прикупить, и ячменя да овса на корм. Да за всё, сами разумеете, плата добрая нужна, княжеская казна не вытянет.

— Ясно, княже, сколько собрать-то на конницу надобно?

— Большинство из вас, купцы, цены на коней и корма лепше меня ведаете, да и охоронцев из тех же бодричей не раз нанимали товар стеречь, считайте сами. Одно скажу, коней нам понадобится не одна сотня и не две… А воинов молодых обучать Хазарскому устою приступим нынче же.

— Так как же обучать, коли коней-то ещё нет? — послышались смешки.

— На то есть способы старые, то уже не ваша, новгородские господа, а начальников воинских забота, — оборвал смешки Рарог.

Когда были собраны деньги и товары, да ещё из казны взято, отправились по весне княжеские посланцы караваном лодий и кнорров в те самые места, где когда-то впервые встретились Ольг с Рарогом и ушли в совместное плавание, которое благополучно продолжалось и ныне.

А в дружинном городище молодые воины, зажав между ногами кожаные мешки с землёй и каменьями, учились, краснея от непривычной напруги на ноги, ходить по ряду промеж кольев с привязанными на них ветками и лозой и при этом рубить её мечом да топором. Тот, кто не мог пройти ряд и ронял мешок, должен был возвращаться и всё начинать сначала. А вот сотники и тысяцкие их были на конях и сидели в сёдлах ладно да привычно, потому как не один год постигали науку конных начальников под строгим оком воеводы.

После того как пришла весть о том, что сбираются на словенскую землю хазары большим войском, пришлось отложить новгородским кузнецам в сторону бороны, лемеха да корабельные скобы. Сам воевода заскочил по дороге к старому знакомому приладожскому кузнецу.

— Вот, дядька Кряж, — указывая на сани с привезённым из княжеских запасов железом, молвил воевода, — приспел твой час, доброе оружие надобно: мечи, топоры боевые и чеканы, наконечники копий, да что тебе речь, сам лепше меня ведаешь, что такое вооружение для воина.

— Вишь, брат Ольг, — теперь и мне, как отцу нашему Перуну, из мирного кузнеца в оружейника пришёл час перевоплотиться, — рёк мастер, придирчиво оглядывая с разных сторон крицы и железные заготовки.

— Помощников дадим, сколько надобно, — молотобойцев, волочильщиков, уголь древесный, — всего будет в достатке. Оплатой, само собой, обижен не будешь, заказ-то княжеский, — продолжил Ольг.

— За честь дякую, и за то, что не забываешь учителя своего, понимаю ведь, сейчас тебе и так дел невпроворот, шутка ли, дружину к встрече с таким ворогом готовить! В помощники мне нужно будет двух молотбойцев, двух волочильщиков, горнового опытного, да ему двух помощников, чтоб два горна, не останавливаясь, кочегарили… — вдруг очи кузнеца загорелись тёплым светом, он оглянулся и тихонько промолвил: — Отрок у меня появился в учениках, есть в нём чутьё к железу, коли будет стараться без устали да любить железное дело, большим мастером станет, только пока об этом ему ведать не надо, всё испортить можно. А ну-ка, Ростислав, поди сюда! — строго кликнул он чумазого нескладного отрока со светлыми, торчащими, как солома, волосами, в толстом кожаном переднике. — Вот этот кусок в горн положи, да поддуй не так, как в прошлый раз, гляди, в меру чтоб! — и поглядел ему вслед с теплотой. — А за оружие не сомневайся, воевода, сотворим, как положено, Перунову зброю, разве ж мы не дети его, худо будет от того оружия хазарину! Ах, зелена медь! Надо соседа кликнуть, чтоб помог сани-то опорожнить, железа много привезено, — озабоченно молвил кузнец.