МЕЛКИЙ СНЕГ (Снежный пейзаж) - Дзюнъитиро Танидзаки

— Нет, это просто поразительно! — продолжала г-жа Сугано. — Когда Кой-сан приехала сюда в первый раз, она была вот такой же маленькой девочкой (вдова показала на Эцуко), ну, может быть, чуть постарше. А во второй раз ей, наверное, было лет четырнадцать — пятнадцать. — Вдова несколько раз моргнула, как бы не в силах поверить своим глазам. — Глядя на неё теперь, никак не скажешь, что с тех пор прошло целых четырнадцать лет! Я, конечно, промахнулась, приняв её за Эцуко, но даже сейчас, беседуя с Кой-сан лицом к лицу, я не вижу, чтобы она особенно изменилась за эти годы. Ей никак не дашь больше восемнадцати!

После чая вдова позвала Сатико в дом, чтобы обсудить кое-какие вопросы, связанные с предстоящими смотринами. С самых первых минут этой беседы Сатико стало ясно: им не следовало принимать её приглашение. Как выяснилось, г-жа Сугано не имела ни малейшего представления о том, что прежде всего заботило Сатико с мужем, а именно: каков господин Савадзаки как человек? Оказывается, г-жа Сугано даже ни разу его не видела!

Из рассказа вдовы следовало, что семьи Сугано и Савадзаки с давних пор связывают узы взаимного уважения, как это и пристало представителям двух старинных родов. Её покойный муж был дружен как с ныне здравствующим господином Савадзаки, так и с его батюшкой, но после его смерти семьи перестали общаться между собой. Насколько помнит г-жа Сугано, Савадзаки-сын ни разу не был у них в доме, и лично она с ним не знакома. Но у них есть общие, друзья. От них-то г-жа Сугано и узнала, что три года назад он овдовел и намерен жениться во второй раз. Какие-то переговоры о сватовстве, судя по всему, велись, но пока из этого ничего не вышло. Хотя господину Савадзаки уже за сорок и у него есть дети, он ищет себе невесту, которая была бы не старше тридцати лет и вступала бы в брак впервые.

Госпожа Сугано сразу же вспомнила про Юкико, хотя её возраст не вполне соответствовал упомянутому господином Савадзаки, и подумала, что попытаться всё-таки следует. Конечно, если действовать по всем правилам, то полагалось бы прибегнут к помощи свата, но ведь такое дело не всякому поручишь. А пока отыщешь подходящего человека, глядишь, время упущено. Одним словом, вдова решила не откладывать дело в долгий ящик и — как ни безрассудно это может показаться со стороны — написала господину Савадзаки письмо: так, мол, и так, у неё есть родственница, такая-то и стольких-то лет не будет ли ему угодно с нею встретиться? Господин Савадзаки не откликнулся на её письмо, из чего вдова заключила, что он не заинтересовался её предложением. Тем временем господин Савадзаки, оказывается, наводил справки о Юкико, и спустя месяца два от него пришло ответное письмо. «Вот оно», — сказала г-жа Сугано и подала Сатико небольшой свиток.

Сатико развернула его и прочитала следующее:

Милостивая государыня!

В прошлом мне посчастливилось пользоваться благосклонностью Вашего супруга, и теперь я особенно сожалею о том, что до сих пор не удостоился чести быть знакомым с Вами. Не нахожу слов, чтобы выразить Вам глубочайшую признательность за Ваше внимание и доброту. Простите, что не сразу поблагодарил Вас за Ваше любезное письмо, — сделать это мне помешали всевозможные дела самого будничного свойства.

Если Вы по-прежнему не отказываете мне в своём расположении, я с большим удовольствием принимаю приглашение посетить Вас и встретиться с уважаемой особой, о коей Вы изволили упомянуть в своём письме. По субботам и воскресеньям я, как правило, бываю свободен, и если Вы возьмёте на себя труд дать мне знать за два-три дня, я буду к Вашим услугам. Что же касается подробностей, то, если Вам будет угодно, мы можем обсудить их по телефону.

Ваш покорный слуга, такой-то…

Письмо г-на Савадзаки (впрочем, это было даже не письмо, а короткая записка) произвело на Сатико убийственное впечатление. Хотя и написанное по всём правилам эпистолярного витийства, оно было настолько шаблонным и формальным, как будто речь шла не о смотринах, а о чем-то совершенно будничном и заурядном. Как же так? — думала Сатико. Ведь в подобных случаях требуется особая щепетильность, и кому, как не выходцам из старинных семей вроде Савадзаки и Сугано, знать об этом? И как могла вдова Сугано, в её-то годы, делать авансы по существу незнакомому человеку, не полюбопытствовав даже, как отнесутся к этому в семье Макиока? Впрочем, г-жа Сугано всегда была женщиной властной, а с возрастом эта черта в ней, должно быть, только усугубилась. Не случайно же Тацуо так её боится. Кроме того, совершенно непонятно, почему г-н Савадзаки откликнулся на её приглашение. Должно быть, просто из опасения обидеть семью Сугано.

Сатико изо всех сил старалась скрыть свою досаду. Между тем вдова Сугано, не то чтобы в своё оправдание, принялась объяснять, что не выносит проволочек и пустых формальностей. Вот она и решила, что сперва нужно устроить встречу господина Савадзаки и Юкико, которая сразу же всё прояснит для обеих сторон, а всякие подробности можно оставить на потом. Она не наводила никаких справок о господине Савадзаки, но, поскольку ей не приходилось слышать ничего худого ни о нём самом, ни о его семье, можно с уверенностью сказать, что её протеже свободен от каких бы то ни было серьёзных недостатков. Всё интересующие их вопросы они смогут задать непосредственно господину Савадзаки при встрече — так будет и быстрее, и удобнее.

Сама же г-жа Сугано была не в состоянии ответить ни на один вопрос Сатико. Она знала, что у господина Савадзаки есть дети от первого брака, но сколько их: двое ли, трое — и кто они: юноши или девушки — она сказать не могла. Но при этом вдова была очень довольна собой, потому что сумела устроить эту встречу. Получив ответ от Сатико, она сразу же позвонила г-ну Савадзаки. Он приедет завтра утром, часов в одиннадцать. Г-жа Сугано встретит его вместе с Сатико и Юкико. Роскошного пира она не обещает, но Цунэко приготовит что-нибудь вкусненькое. Сегодня вечером они могли бы отправиться на ловлю светляков, а завтра утром сын г-жи Сугано покажет Таэко и Эцуко здешние достопримечательности. Они захватят с собой еду и вернутся домой часа в два. К тому времени смотрины уже закончатся.

Госпожа Сугано была в восторге от того, как умело всё спланировала. Конечно, со смотринами трудно что-либо загадывать наперёд, сказала г-жа Сугано, но одно она знает наверняка: Юкико выглядит так молодо, что никто не сможет дать ей больше двадцати пяти лет. Так что и в этом смысле господину Савадзаки будет трудно к чему-либо придраться.

Сатико же размышляла о том, что, приди ей сейчас на ум какой-нибудь мало-мальски благовидный предлог, она попросила бы г-жу Сугано отменить смотрины. Она рискнула привезти сюда Юкико только потому, что всецело полагалась на здравый смысл г-жи Сугано и была уверена, что смотрины должным образом подготовлены. И вдруг выясняется, что ничего этого нет и в помине. Не значит ли это, что с Юкико здесь не очень-то считаются? Узнай Юкико, как обстоит дело, она была бы глубоко уязвлена. А Тэйноскэ, без сомнения, рассердился бы ещё больше, чем Сатико.

Кроме того, было нетрудно представить себе, какое презрение должен испытывать г-н Савадзаки к людям, которые, польстившись на его миллионы, опрометью кинулись устраивать смотрины, позабыв о том, что в подобных случаях полагается прибегать к услугам свата. Да после, этого он просто не может принимать их всерьёз! Если бы здесь был Тэйноскэ, он наверняка обратился бы к вдове с просьбой перенести смотрины на том резонном основании, что ему хотелось бы прежде навести всё необходимые справки о г-не Савадзаки и что в дальнейшем он предпочёл бы действовать по всем правилам, а именно прибегнув к посредничеству свата. Но Сатико, всего лишь слабая женщина, не могла отважиться на подобное заявление, тем более что г-жа Сугано была в восторге оттого, как замечательно всё устроила. К тому же приходилось учитывать, в какое положение она поставила бы Тацуо. Как ни печально вес складывалось для Юкико, Сатико ничего не оставалось, как поблагодарить г-жу Сугано и предоставить делу идти своим чередом.

— Если тебе жарко, Юкико, ты можешь переодеться, — сказала Сатико, вернувшись в павильон. — Я просто мечтаю сбросить с себя это кимоно.

Подав Юкико знак, что сегодня смотрин не будет, Сатико принялась развязывать на себе пояс, стараясь сделать вид, будто её уныние вызвано духотой. Она решила ничего не рассказывать сёстрам об обескураживающем разговоре с вдовой. Она попытается забыть о нём, по крайней мере на сегодня, чтобы не растравливать себе душу ещё больше. Утро вечера мудренее. Пока что можно думать о приятном — о ловле светляков… Сатико вообще не умела долго хандрить, но стоило ей взглянуть на ничего не подозревавшую Юкико, как у неё болезненно сжалось сердце. Стараясь отвлечься от мрачных мыслей, Сатико достала из чемодана будничное поралевое кимоно, переоделась в него, а то, что было на ней прежде, повесила на вешалку.