Ветер с севера - Анна Аникина

то время, которое вы будете в море, ничего не изменится, то быть ей Селивановой, — улыбнулась мужу Катя.

— Катюш, мне для личного дела надо, чтобы ты заполнила анкету. Про тебя и про родителей сведения. Так положено. Фамилия, имя, отчество, дата и место рождения, девичья фамилия мамы, место работы. В личное дело занесут тебя, — вечером Вадим положил перед женой бланки.

Катя вспомнила их давний разговор. Про то, что тело отдадут только жене. Ей стало холодно. Нельзя думать о плохом. Всё будет штатно, как говорит Вадим.

Катя взяла лист, начала писать. — Я не знаю место рождения мамы, — подняла глаза на мужа. — Ну так давай спросим у бабушки. Делов то! — Вадюш, я не могу…, - глаза моментально наполнились слезами.

Вадим подошёл к Кате со спины, обнял за плечи. Увидел капли на листе бумаги с анкетой. Перепугался.

— Мать — Вера Александровна Свенсон (Кузьмина)? Подожди, как Вера? Я ничего не понимаю. А Ольга Владимировна? — А Лёля — не моя родная мама, Вадюш, — обречённо проговорила Катерина. Мысли металась. Вот сейчас он скажет, что она обманщица и самозванка.

Вадим взял её за руки, притянул к себе. Обнял крепко. — Катюшка моя, не плачь только. Я не знал. — Я не её дочь, она только Игорьку с Соней родная. Папа на ней женился семь лет назад. Когда я из Стокгольма приехала, — заговорила скороговоркой.

Вадим мысленно обругал себя. Как можно было ни разу не спросить жену про её детство? Хотя он спрашивал. Она рассказывала про школьных московских друзей. Про учителей. Стокгольм? Нифига себе кино!

— Вадюш, я не настоящая внучка адмирала. Дед Вова с бабушкой Милой просто сразу меня приняли, как родную. Даже лучше, чем родную. И Лёля тоже. Поэтому все так и думали. Но я не хотела никого обманывать. — Катюш, посмотри на меня, — Вадим взял её за подбородок, — Неужели ты думаешь, что это что-то меняет? Нет, серьёзно! Неужели ты думаешь, что я влюбился в погоны твоего деда, а не в тебя? Неужели ты думаешь, что моя любовь станет меньше от того, что я знаком только с твоей… Как это сказать? — Мачехой, Вадь. Но мы когда-то договорились, что я приёмная дочь и она приемная мама. А не падчерица и мачеха. Я и называю её мамой почти все время. Особенно после того, как мелкие родились. — Ты моя любимая, родная, светлая девочка, — Вадим заправил ей за ухо прядь волос, — И вообще ты уже Ветрова. Ты помнишь? Ты моя жена. Расскажешь мне всё по порядку? — Вадим уселся на стул, притянул Катю на колени. Она спрятала лицо ему в плечо. Потом фраза за фразой она рассказала мужу про свое детство с пяти до двенадцати лет, про младшую сестру, которую она никогда не видела, про маму, с которой уже несколько лет нет никакой связи. И желания общаться тоже нет.

Вадим слушал. Вникал в каждое слово и эмоцию. Прижимал к себе Катю, гладил по волосам. Оказывается, она тоже почти сирота. При живой маме. И слава богу, что у неё есть Ольга Владимировна. Совершенно необыкновенная женщина.

— Вадюш, а то, что у меня мама иностранка, у неё шведское гражданство, тебе по службе боком не выйдет? Хотя я точно не знаю про гражданство. Врать не буду.

Вадим напрягся. Катя снова шмыгнула носом. Соображала, что же делать. Ветров молчал, перебирая в уме все известные ему похожие случаи. В любом случае, можно было быстро посоветоваться со Склодовским.

Ответ нашёлся быстро. Когда вернувшийся из Мурманска Селиванов зашёл вернуть ключи от машины. — Артём Сергеевич, правильно я помню, что у тебя отец врач и работает в Канаде? — Да, всё верно. Он уехал, когда я в Военно-медицинскую академию поступал. Давно уже. У него там другая семья, — горестно выдохнул Артём. — А гражданство? — И гражданство Канады. — Тебе по службе никак не вылезло? — Нет. Проблем не было. Родители в разводе. Я жил с мамой. Сейчас мы с отцом не общаемся. А что случилось?

Вадим глянул на Катю, глазами спрашивая, можно ли рассказать Артёму. Катя поняла и кивнула. — У Кати родная мама живёт в Швеции. Про гражданство не в курсе. Отношения не поддерживают. — Не знаю, командир, у меня никак никого не напрягло. Если бы были проблемы, кто б меня в академию взял и на службу потом.

Ветровы выдохнули. Тайн не осталось. Катя виновато смотрела на мужа. Вадим не мог на неё сердиться. И теперь нет никакой разницы, кто там значится в её свидетельстве о рождении. Склодовские все равно будут прабабушкой и прадедушкой их детям. Ольга Владимировна — бабушкой. Более настоящих и родных ещё поискать.

Глава 148

148.

Экипаж готовился к выходу в море. Каждая служба по-своему. Никто от дел не отлынивал. От того, как сейчас пройдёт подготовительный период, зависит потом успех испытаний. И не только он. Жизнь экипажа и корабля тоже будет зависеть от этой подготовки.

Сарычев появлялся на борту рано утром, ещё до командира. Уходил последний. На обед его по очереди звал весь экипаж.

— Ты, Максим Викторович, не выкладывайся так сразу. На берегу это ж только вступление. Мелодия, она потом в море будет, — приговаривал Думченко, сверяя очередные накладные, — От, черти складские, опять менять партию постельного белья пойду. Выдали нам древнее. Оно сейчас посыплется. Спать экипаж на дырках будет.

Ветров не знал, как поступиться к жене с разговором. Уходить в море, так хорошо бы знать, что оставляет на берегу и к чему вернётся. Он понял, что "прокололся", когда четвёртый раз за день спросил её о самочувствии. Катя удивлённо вскинула брови. — Вадя, а что случилось? Что происходит? Почему ты опять спрашиваешь?

Она внимательно смотрела на Вадима. У того было одновременно виноватое, растерянное и умоляющее выражение лица. Примерно такое бывало у Игорька, когда ему чего-то очень хотелось от взрослых, а те не понимали намёки.

Озарение пришло моментально. Катя шумно выдохнула, перебирая в памяти, что же в её поведении могло натолкнуть мужа на такие мысли. Ладони сами потянулись к животу. Ветров побледнел.

— Вадя, ты думаешь, что…? Да? Ох…, - Катя практически рухнула на руки мужу. Он подхватил. — Катюш, ты только не волнуйся. Ладно? — а у самого руки дрожат.

Как не волноваться? Как? Кате стало страшно. Она, конечно, кое-что знает про беременность. Они с Лёлей вместе ходили на УЗИ и с Игорьком, и с Сонечкой. Но самой? Прямо сейчас? И Вадим в море уходит… — Катюш, может