Лорел - Лей Гринвуд

— Не сомневаюсь. И уверен, что он бы очень любил тебя и гордился тобой.

«Интересно, а его отец смог бы гордиться им, — мелькнуло в голове молодого человека. -

А мать? Или они решили бы, что он отвернулся и отрекся от них?» Но отрекаясь от родителей, он отрекался и от себя.

— Знаешь, отец Джорди вечно попадал в разные неприятности. И Джорди все время приходилось кулаками защищать доброе имя отца. Ему, как и тебе, не нравится, когда люди плохо отзываются о его папе.

— Но сейчас Джорди уже не дерется.

— Знаю. Мы много говорили с ним об этом. Я рассказал о своем отце, а он о своем. И мы дали обещание помогать друг другу и дерзкаться вместе. Джорди обещал помогать и тебе тоже.

Адам выглядел по-прежнему недоверчивым и настороженным, но черты лица немного смягчились. Похоже, он начинал верить в правду, хотя и не желал признаваться в этом.

Когда-то Хен точно так же сопротивлялся, пытаясь вырвать родителей из своего сердца. И так же старался скрыть свою боль. Он старался подражать Мэдиссону и Монти, которые выглядели спокойными и равнодушными, но безуспешно. Он изо всех сил пытался обрести душевный покой. Как сейчас Адам.

— А знаешь, почему Джорди вызвался помочь тебе?

Мальчик покачал головой, в его глазах застыла невыносимая боль.

— По той же причине, по которой я помогаю ему. Он замечательный парень, и я люблю его. Мне от души жаль, что его отец был плохим человеком. Мы с ним очень переживаем за тебя, ты тоже славный мальчуган. И мы с Джорди любим тебя.

Адам не сводил с шерифа настороженных глаз, но рука с пистолетом дрогнула.

— Тебя все любят. Даже Хоуп. Она говорит, что ты самый смышленый мальчик в городе.

Постепенно напряжение покидало тело Адама, его взгляд прояснился.

— Но больше всех нас, вместе взятых, тебя, конечно, любит мама. Она любит тебя так сильно, что даже решилась на ложь. Она знала, что, глядя на других мальчиков, ты будешь тосковать по отцу. К сожалению, она не могла вернуть его, поэтому и обманула тебя, чтобы дать отца, которым ты смог бы гордиться и которого любил.

Хен замолчал и вздрогнул, погрузившись в воспоминания. Возможно, и его мать защищала сыновей, пытаясь пробудить любовь к отцу. И вполне вероятно, что именно ее любовь сохранила семью. Какая злая ирония: любовь, которая погубила мать, в то же время спасла сыновей.

Что-то внутри Хена надломилось. Он вдруг почувствовал себя усталым, ослабевшим путником, уже не способным идти против течения. Казалось, все душевные силы, которые он в течение одиннадцати лет тратил на возведение неприступных барьеров, мгновенно иссякли. Казалось, он вот-вот захлебнется и утонет в подводном течении.

Но минутная растерянность и слабость исчезли так же быстро, как и появились.

Одиннадцать лет душевных мук остались, наконец, позади.

— Твоя мама любит тебя, — повторил Хен. — И Джорди любит. И многие другие. И я.

Адам вздрогнул, как от удара. Сдвинув брови, он впился взглядом в шерифа и судорожно сжал в руке пистолет.

— Вы ненавидите меня! Вы хотите, чтобы…

— Нет, нет, ты ошибаешься. Я хочу, чтобы твоя мама вышла за меня замуж, а ты стал моим сыном.

— Вы врете! Дедушка велел убить вас, чтобы вы больше не врали.

— Но почему ты не веришь мне? Почему ты думаешь, что раз твой папа был плохим, то тебя никто не сможет полюбить? Мой отец тоже был не очень хорошим, но твоя мама все же полюбила меня. Отец Джорди был недостойным человеком, но тебе он нравился больше, чем Дэнни Элджин или Шорти Вейкер.

— Вы все врете!

— Адам, если ты все еще веришь только дедушке, то не мешкай, стреляй. Но прежде, чем ты нажмешь на курок, я прошу тебя подойти и посмотреть мне прямо в глаза. Иди сюда.

Адам с опаской приблизился к шерифу. Хен быстро поднялся и опустился перед мальчиком на колени.

— Я люблю твою маму, Адам. И я люблю тебя. И я хочу, чтобы мы стали одной семьей.

Хен с трудом произнес эти слова, но сейчас он сказал то, что давно должен был сказать Ло-рел. Скажи он тогда эти простые слова, она бы, возможно, не отказалась выйти за него замуж.

— Я больше не хочу быть шерифом. Я хочу купить ранчо в Пекосе. Мы будем там жить. Твоей маме больше не придется стирать белье, а ты будешь помогать мне ухаживать за скотом. Я научу тебя бросать лассо и ловить телят, и…

— Хватит! — истошным голосом закричал Адам. — Прекратите!

Молодой человек оцепенел: на него снова угрожающе смотрело дуло пистолета. Как же поступит Адам? Хен понимал чувства мальчика. Он и сам бы на месте Адама застрелил любого, если бы это помогло воскресить мать или изменить отца.

Хен слышал, как за спиной открылась дверь, но не решался повернуться.

— Опусти пистолет, Адам.

Лорел! Молодой человек, не поднимаясь с колен, повернулся к вошедшей. Застыв в дверном проеме, женщина не отрывала глаз от сына.

— Опусти пистолет, Адам — сурово повторила она.

— Я застрелю его.

— Ты никого не застрелишь. Опусти пистолет.

— Дедушка сказал…

— Дедушка обманул тебя. И я обманывала тебя. Единственный человек, который ни разу тебе не солгал, это Хен.

Адам в нерешительности посмотрел на неподвижно застывшего шерифа.

— Ты не можешь его застрелить. Он любит тебя. Несмотря на то, что и ты, и я обидели его и были к нему несправедливы, он любит нас обоих. Такое редко бывает.

— Но дедушка сказал, что если ты выйдешь за него замуж, то перестанешь меня любить. И сказал еще, что я должен застрелить его.

Хен в изумлении наблюдал, как Лорел подошла и встала между ними, загородив его своим телом от пистолета.

— Я не собираюсь ни за кого выходить замуж. Все будет так, как прежде, и мы снова останемся вдвоем: только ты и я.

— Значит, шериф говорил правду?

— Да.

Мальчик помолчал и добавил:

— И папа был плохим?

— Да, Адам.

Внезапно лицо ребенка исказила гримаса боли.

— Я ненавижу тебя! — выкрикнул он. — Я ненавижу тебя! — И, бросив пистолет, выбежал из конторы.

Едва пистолет коснулся пола, как в комнате раздался оглушительный звук выстрела. Пуля пролетела над столом всего в нескольких дюймах от стоящего на коленях Хена и вонзилась в стену, осыпав комнату фонтаном щепок. Не успело эхо выстрела замереть, как Хен вскочил на ноги и заключил Лорел в объятия.

— С тобой все в порядке? — спросил Хен, крепко прижимая ее к груди.

Она немного отстранилась и заглянула ему в глаза:

— Это я виновата. Я должна была предвидеть, что может произойти беда. Но я была так поглощена своими переживаниями, что…

Она запнулась и замолчала, но Хен и без слов понял, что она хотела сказать.

— Спасибо, огромное спасибо за то, что ты поговорил с ним, — продолжила она. — И за то, что сказал все ему. Я бы так не смогла.