Войны Миллигана (ЛП) - Дэниел Киз

— Это все, о чем я прошу, Джеймс.

Кура провел юридическое расследование. В ходе одного недавнего дела женщина, объявленная сумасшедшей, потребовала на основе своих религиозных убеждений признать ее право отказаться от медицинского ухода. Верховный суд Огайо согласился и вынес решение, согласно которому любой человек может воспользоваться правом отказаться от принудительного лечения. Это дело рассматривалось настолько недавно, что, чтобы изучить этот прецедент, адвокат должен был работать с временной карточкой Верховного суда штата Огайо, заполненную примечаниями, сделанными от руки, чтобы исправить грамматические ошибки.

19 февраля 1987 года Кура защищал в суде право Билли на смерть. Он знал, что победа в этом деле определит судьбу его клиента, и все же упорно боролся. Он не хотел видеть, как бьется связанный Билли, когда его насильно кормят через трубочки.

Суд вынес решение в его пользу, и 20 февраля 1987 года Коламбус Диспэч сообщила крупным заголовком:

СУДЬЯ ПРИНЯЛ РЕШЕНИЕ, ЧТО МИЛЛИГАН МОЖЕТ ПРОДОЛЖАТЬ ГОЛОДОВКУ, ЕСЛИ ЗАХОЧЕТ

Из-за того, что Миллиган ничего не просил, не пытался торговаться, не высказал никакой угрозы, не предъявил ни ультиматума, ни требований, ни ходатайства, СМИ заменили термин «голодовка» на «добровольное голодание». Тогда персонал клиники и Департамент психического здоровья пришли в панику: они были уверены, что выиграли дело в суде, но теперь поняли, что их самый знаменитый пациент скоро умрет по собственной воле, в то время, когда он у них в руках.

Возможность наконец-то иметь полный контроль над своей судьбой принесло Билли удовлетворение. Он мог видеть, как все эти умники суетятся за стеклянными стенами: директор Закман и доктор Линднер, а также психолог, социальный работник, старший санитар и несколько других личностей в костюмах и галстуках, которых он не знал. Они много раз пытались навязать ему свои правила и условия, но все было напрасно. Убедившись в провале этой стратегии, они затем попытались внушить ему чувство вины, утверждая, что самоубийство противоречит его религии, и привели в его комнату священника. После того, как и это не оказало должного влияния на их пациента, один сотрудник заметил, что несмотря на мать-католичку, в документах Миллигана указано, что его настоящий отец был евреем. Тогда они пошли за раввином. Когда тот узнал, что Билли было 32 года, он сказал ему:

— Ты хочешь побить рекорд Христа, не так ли?

Его постоянно спрашивали, чего он хочет.

— Совсем ничего, — неизменно отвечал он. Но персонал по-прежнему считал, что Миллиган пытается чего-то добиться, и что, если найти и предоставить то, что ему нужно, он прекратит это бессмысленное голодание. СМИ звонили каждый час, чтобы узнать новости о его состоянии. «Невероятно, — думал Билли, — до какой степени они интересуются моей судьбой». Одна медсестра, рыдая, умоляла его поесть. Сотрудники и администрация, понял он, испытывали к нему сострадание. Они были не согласны видеть, как он слабеет, но чувствовали свое бессилие, разговаривая с человеком, желающим умереть. Билли понял, что научился пассивному сопротивлению, сталкиваясь с Челмером. Он пережил пытки своего отчима, не поддавшись ему; теперь никто не сможет его сломить.

Его желудок начал раздуваться. Его десны кровоточили, когда он прикасался к ним. Зрение стало размытым. Его пальцы оставляли полоски света в поле зрения, когда он махал ими перед глазами.

Однажды около полуночи он проснулся, весь в поту, и закричал всем: «Я сделал все, что мог!» Добравшись до умывальника, он посмотрел на лицо в зеркале. Он увидел свои желтые, глубоко посаженные глаза с черными кругами вокруг глазниц. Слабый и растерянный, он знал, что сейчас зайдет туда. Он чуть не потерял сознание, но усилием воли взял контроль над своим телом и сделал глоток воды.

Он почувствовал себя странно. Чего-то не хватало.

Он прислушался, — ничего, кроме тишины.

Вдруг он понял, что все они исчезли: Артур, Рейджен, Томми, Дэвид, Денни и другие. Их голоса смолкли. Больше не было тех личностей, с кем он делил сознание. Это слияние произошло не из-за химических веществ. Нет, оно исходило изнутри. Его умирающий разум собрал куски Шалтая-Болтая. Это было тайной. Он снова сможет жить единым целым, прежде чем погрузится во тьму.

Учитель сейчас был один, рядом с ним не было его верных друзей. Он молча позвал их, но не получил ответа. Когда он понял, что потерял их навсегда, то разрыдался. Смертельно опасная терапия соединила его.

Тогда Учитель громко заговорил.

Когда назначенный для наблюдения санитар застал его за этими монологами, он подумал, что это предсмертный вздох, и сообщил об этом администрации заведения. Те нагрянули посреди ночи, окружили его кровать и начали ждать. Учитель знал, что даже если он передумает и снова начнет принимать пищу, то, безусловно, будет уже слишком поздно. Он чувствовал себя как будто разорванным. Он выиграл. Они сдались.

Он научил их многим вещам во время своего голодания, например, насколько их лечебные процедуры вредны для пациентов. Они уже изменили свое отношение благодаря ему. Теперь, когда все было закончено или почти закончено, он сожалел о том, что не принес больше пользы другим пациентам. Если бы можно было вернуться назад, чтобы все изменить, что бы он сделал? «Если ты не можешь их победить, стань одним из них», — сказал он себе. Билли сам сформулировал эту мысль, это была не расщепленная мысль, его собственная. Однако он не знал, как соединиться с ними, несмотря на то, что они сами подталкивали его сделать это разными способами, говорили, что он может помочь понять многие вещи.

— Вы можете гарантировать мне, что произойдет, если я буду жить? Вы скажете, когда я смогу выйти из клиники? Можете показать мне, как начать новую жизнь?

— Мы постараемся, Билли.

— Вы можете предложить мне подходящий план жизни, и пообещать, что сдержите свои обещания? Вы предоставите мне другого терапевта, как приказал судья Джонсон?

Его слова побудили их к действиям. Они начали вести переговоры о назначении нового терапевта, который не являлся сотрудником отдела Морица. Казалось, администрация клиники сейчас близка к тому, чтобы разрешить провести психологическую экспертизу за пределами Огайо. Они согласились попросить суд на следующей медицинской комиссии через два месяца выписать его из клиники.

— Мы хотим предложить тебе профессиональное образование, чтобы ты смог обеспечить себя. Что еще мы можем сделать сейчас, чтобы доказать, что мы на твоей стороне?

В его голове пронеслась новая мысль. Информатика. Ущерб, который Фрэнк Борден мог нанести системе с помощью своего компьютера, возникла у него в памяти. Если бы администрация разрешила ему купить компьютер на деньги его социальных пособий, это было бы доказательством их доброй воли и искренности обещаний. Он самостоятельно научился бы пользоваться им. Потом он смог бы внедриться в информационную систему Департамента психического здоровья, чтобы выяснить, блефуют ли они или на самом деле сдали позиции. Если они соврали, Билли мог бы в любое время снова начать голодовку и умереть. Однажды Борден объяснил ему, что для разрушения информационной системы нужно создать логическую бомбу, способную стереть все архивы цели. Может быть, он смог бы научиться создавать такую программу, которая в случае предательства отомстила бы за него после того, как он умрет. Эта идея обрадовала его, и он засмеялся.