Некроскоп - Брайан Ламли

— Ас вами у меня есть выбор?

— Конечно, есть! Все в твоих руках. Ты можешь присоединиться к нам, а можешь и не присоединяться. Выбор за тобой! Подумай, Гарри! Я дам тебе время, но не слишком много. Как я уже сказал, мы нуждаемся в тебе. И чем раньше, тем лучше...

Гарри вспомнил о Викторе Шукшине. Он, конечно, не мог этого знать, но именно Шукшин был тем человеком, чье присутствие ощущал Гормли, именно он следил за ним.

— Прежде чем я приму окончательное решение, я должен кое-что сделать.

— Конечно. Я понимаю.

— На это мне потребуется время, возможно, месяцев пять.

Гормли согласно кивнул.

— Ну что же, если это необходимо.

— Думаю, что необходимо. — Впервые с момента встречи Гарри улыбнулся гостю своей застенчивой улыбкой. — Послушайте, у меня во рту пересохло! Могу я предложить вам кофе?

— С удовольствием, — улыбнулся в ответ Гормли. — А пока мы будем пить кофе, может быть, ты расскажешь мне немного о себе?

У Гарри словно гора с плеч упала.

— Что ж, — вздохнул он. — Может быть, и расскажу.

Две недели спустя Гарри завершил наконец работу над романом и приступил к подготовке “дела” с Шукшиным. Аванс, полученный за книгу, обеспечивал ему финансовое благополучие на ближайшие пять-шесть месяцев, до тех пор пока он не совершит задуманное.

Первое, что он сделал, — вступил в общество чудаков, купающихся в любую погоду. Они плавали в Северном море дважды в неделю круглый год — даже в Рождество и в Новый год. Они пользовались определенным уважением за то, что, разбив лед Харденского залива, совершали благотворительные прыжки в воду в пользу Британского кардиологического общества. Бренда, вполне здравомыслящая девушка во всем, что не касалось Кифа, считала, что он, конечно же, сошел с ума.

— Все это хорошо летом, Гарри, — сказала она ему однажды августовским вечером, когда они обнаженные лежали в объятиях друг друга в квартире Гарри. — Но что будет, когда настанут холода? Я не могу представить себе, как ты прыгаешь в прорубь! И вообще с чего это ты вдруг помешался на плавании?

— Это прекрасный способ укрепить здоровье и всегда быть в форме, — ответил он, целуя ее в грудь. — Разве ты не хочешь видеть меня здоровым?

— Иногда, — ответила она, поворачиваясь к нему лицом и чувствуя, как напряглась его плоть под ее рукой. — Мне кажется, что иногда в тебе чересчур много здоровой энергии.

И действительно ни разу за последние три года Бренда не чувствовала себя такой счастливой, как сейчас Гарри стал более открытым, реже предавался мрачным размышлениям, выглядел жизнерадостным и оживленным. Его проснувшейся интерес к спорту не ограничивался плаванием. Он занялся самообороной и поступил в секцию дзюдо. Не прошло и недели, как его тренер начал утверждать, что ждет от него больших успехов в будущем. Ему и в голову не могло прийти, что у Гарри был еще один тренер, в прошлом чемпион полка по дзюдо, которому ныне ничего не оставалось, кроме как передать свои знания и навыки Гарри.

Что же касается плавания...

Гарри всегда считал себя довольно сносным пловцом, но выяснилось, что он не столь уж талантлив. Поначалу он отставал от остальных. Так продолжалось до того момента, когда он нашел бывшего серебряного призера Олимпийских игр, погибшего в автомобильной катастрофе в 1960 году, — так гласила надпись на надгробном камне на кладбище святой Марии в Стоктоне. План Гарри (правда, с некоторыми оговорками) был принят с энтузиазмом, и его новый друг с великим апломбом стал принимать участие в играх и развлечениях.

Однако, несмотря на большие успехи, оставалась проблема физической подготовки. Пловец-профессионал помогал Гарри оттачивать технику плавания, но это не могло компенсировать недостаток сильных и крепких мускулов — необходимо было постоянно тренироваться. И все же прогресс был достаточно заметным.

В сентябре появилось следующее увлечение — подводное плавание: ему необходимо было знать, сколько он может пробыть под водой на одном дыхании и сколько может проплыть, не выныривая на поверхность. Тот день, когда он впервые смог дважды проплыть под водой всю длину бассейна, ни разу не появившись на поверхности, стал днем триумфа. Все прекратили плавание и наблюдали только за ним. Это произошло в плавательном бассейне в Ситон Кэри. Позднее один из присутствовавших при этом посетителей бассейна отвел Гарри в сторонку и украдкой попросил поделиться с ним секретом. Пожав плечами, Гарри ответил: “Думаю, что секрет кроется в сознании. Сила воли, наверное...” Это было почти что правдой. Гарри, естественно, умолчал о том, что сила воли была в данном случае его собственная, а вот сознание ему не принадлежало...

В конце октября Гарри стал уделять несколько меньше внимания дзюдо. Его успехи были столь стремительными, что тренеры в секции стали относиться к нему с подозрением. Так или иначе, его вполне устраивал тот факт, что теперь он может с успехом постоять за себя, не прибегая к помощи “сержанта” Грэхема Лейна. В это же время он стал заниматься конькобежным спортом — последней дисциплиной в списке.

Бренда, вполне уверенно чувствовавшая себя на льду, очень удивилась. Она много раз уговаривала Гарри отправиться с ней на каток в Дархэме, но он всегда отказывался. Это было вполне естественно. Бренда знала, при каких обстоятельствах погибла его мать, и считала, что он боится льда именно по этой причине. Ей было невдомек, что это был, скорее, страх его матери, а не самого Гарри. В конце концов, однако, Мэри Киф вынуждена была признать, что приготовления Гарри не лишены смысла, и с радостью пришла ему на помощь.

Поначалу она очень испугалась — воспоминания о ледовом панцире, об ужасе, ею испытанном, были очень свежи. Но вскоре она уже наслаждалась катанием на коньках едва ли не больше, чем при жизни. Это удовольствие предоставлял ей Гарри, а он в свою очередь с успехом пользовался ее инструкциями и наставлениями. И вскоре, к великому удивлению Бренды, он уже мог танцевать с ней веселый танец на льду.

— Одно я могу сказать тебе наверняка, Гарри Киф: с тобой не соскучишься, — задыхаясь от быстрого скольжения говорила ему Бренда, в то время как он уверенно вел ее в вальсе по льду катка. — Ты же настоящий спортсмен!

В эту минуту Гарри вдруг осознал, что действительно мог бы им стать, если бы у него не было других, весьма серьезных, проблем.

Но однажды — это случилось в первую неделю ноября, когда уже наступила зима, — визит матери как громом поразил Гарри...

В ту ночь, когда она пришла к нему во сне, Гарри чувствовал себя лучше, чем когда-либо, и был готов покорить весь мир. В часы бодрствования, если Гарри было необходимо поговорить с матерью, он обычно вызывал ее. Но когда он спал, все было по-иному. Во время сна она мгновенно получала доступ к нему. Как правило, она старалась не тревожить его, но сейчас ей было совершенно необходимо срочно поговорить с ним, дело не терпело отлагательств.