Рыцарь Железного Кулака - Артем Тихомиров

– Это и правда смешно… Сибилла.

– Нет, не смешно, – отозвалась чародейка.

Огр удивленно покосился на нее. Сибилла не отводила взгляда. Браги мог чувствовать ее сильную, упругую колдовскую ауру. Она щекотала его нервы, как щекочет нос изысканный аромат редкого сорта духов. Впрочем, с духами у Сибиллы все было в ажуре.

– Ты страдаешь от невозможности сделать выбор, – сказала чародейка. – Не возражай, меня не обмануть грозной огрской физиономией.

– Я его уже сделал, – ответил Страшила. – Страдания закончились.

– Считаешь? Послушай. Я бываю весьма навязчивой и часто высказываю свое мнение вопреки желанию окружающих. Такая уж есть и буду, меняться поздно. Когда я училась Искусству, не было ни дня, чтобы я не повздорила с кем-либо из своих учителей. Мне никогда ничего не нравилось, я придиралась ко всему, доводя умудренных опытом магов до белого каления. Мои вопросы приводили их в ужас. Когда они были молодыми, ни один из них не осмеливался бросать вызов старшим. Лет этак четыреста назад. Меня в глаза не стеснялись называть «юной стервой», «чокнутой», «дщерью драконовой». Сейчас я думаю над тем, почему меня не выгнали взашей на первом же году обучения, и ответа не нахожу. Талант? Ну талант. А что еще? Ни у кого в закрытом Магриорском Институте не было причин терпеть меня – ни у ректора, ни у преподавателей. У меня не было подруг. Девочки меня просто боялись. На последнем курсе появились приятельницы, но между нами были скорее отношения вооруженного паритета, нежели душевная связь. Может быть, дело опять же в специфике профессии. Маг магу конкурент.

– Зачем же мне все это знать? – спросил Страшила.

– Вижу, ты считаешь себя изгоем. Наверное, хотелось приободрить. Сказать, что ты не один такой.

– Я знаю, что в мире полным-полно изгоев и каждый из них держится обособленно, не желая менять свой статус. Здесь, наверное, тоже специфика профессии.

– Браво! – восхитилась чародейка. – Вот откуда Зирвент взял эту свою манерку саркастически язвить!

Браги пожал плечами.

– Ладно. Не будем углубляться в травмирующие воспоминания.

– Не будем. Учитывая то, что вспоминать мне о собственном детстве нечего.

– Значит, ты ничего не помнишь. Это правда?

– Да, если говорю.

– Хм. Я слышала о тебе и после того, как Лурдан рассказал мне этот, по его мнению, забавный анекдот. Мне было интересно. Хотелось посмотреть на тебя, взглянуть в глаза, проверить. Опровергнуть или подтвердить версию коллеги.

– Ну и?

Сибилла склонила голову, к чему-то прислушиваясь. Лес волновался. Крики козодоев наводили на мрачные мысли.

– Позволь, я пока помолчу. Я не готова вынести вердикт, потому как сама не уверена.

– Сложный случай?

– Несомненно, не простой.

– Тебе случалось заниматься снятием зловредных чар?

– Случалось. В моей практике это не редкость. Но каждый раз это по-разному.

– Один маг сказал, что все безнадежно, – произнес Браги, вдыхая прохладный ночной воздух. – Что порча, так он назвал мой случай, слишком сильно вросла в мою сущность.

– Кто это выискался такой умный? – фыркнула Сибилла, продолжая творить какие-то заклинания. Со стороны могло показаться, что она разговаривает с кем-то на языке жестов.

– Кажется, его звали Кетракс Оммей. Я встретился с ним в Лазбарии, в дыре, которая называлась Гусиное Горло. Чародей остановился там по пути в Кимизиллу, а так как был в скверном состоянии духа и тела – с похмелья, – долго со мной не церемонился. На вонючем постоялом дворе он произвел осмотр, сделал пару-тройку тестов при помощи каких-то там Зеркал Девяти Миров, поколдовал немного, попутно заглатывая холодную водку, а потом сказал, чтобы я выметался и не смел с ним шутки шутить.

– Кетракс Оммей. Гнусный тип, алкоголик. Скандалист еще хуже меня. Его выгнали изо всех цеховых объединений за ненадлежащее поведение. Попросту хамское.

– Хамское. Настолько, что он отказался от ста золотых пибадурскими кронами, – сказал Страшила. – Я не вымелся сразу, как только он приказал. Я упирался и был убедителен. Кажется, волшебник струхнул. Мне надо было узнать причину. Вот он и объяснил, что порчу снять уже нельзя, что это и не порча вовсе, а самое настоящее проклятье.

– Кетракс идиот, – заключила Сибилла. – Но, надо отдать ему должное, – он хотя бы не отрицал наличие постороннего воздействия.

– Многие отмечали. Но, подозреваю, только затем, чтобы от меня отделаться. Как вышепоименованный алкоголик. Одни откровенно брезговали, другие разводили руками – мол, ничего не понимаю и не возьмусь, третьи не хотели даже пускать меня на порог, четвертые не давали разъяснений, а просто отказывали.

– А для чего ты приехал в Лорансаль, этот край куртуазности и поэтического вдохновения? – спросила чародейка. – На турнир? Это я знаю. А еще?

– Этого не было в черепушке у Зирвента? – сверкнул зубами огр.

– Не было, – не смутившись, ответила Сибилла.

– Деньги, которые я отдал за Наэварру, предназначались для гонорара одной чародейке… предположительно, – сказал Браги.

– Продолжай…

– Ну а теперь этих денег у меня нет. Я согласился на предложение Наэварры. Зирвент отговаривает, а я все равно пру, как бык на ворота. Не знаю, есть ли в этом смысл…

– Душевные метания… – произнесла Сибилла тихо. – Если бы мне сказали десять лет назад, что такое чудовище способно испытывать душевные муки, я бы лопнула со смеху.

– Не надо преувеличивать. Какие там муки? Буриданов осел просто не знает, какую из возможностей выбрать… Обе одинаково соблазнительны.

– Браги из Шидама, ты поражаешь меня все сильнее! Ну и как же зовут ту чародейку, с которой у тебя было связано столько надежд?

– Пацца Фиани. Говорили, она может, ибо зело великомудрая и опытная в подобных делах, – сказал Страшила, имитируя чью-то речь, очевидно принадлежащую «надежным источникам».

Сибилла уставилась на Браги, потом отвела взгляд, словно поняла, что позволяет себе слишком много. Ее руки, как бы невзначай, совершали некие движения.

– Пацца Феани, значит.

– Ты ее знаешь? – спросил огр.

– Знаю? В некотором роде. Пацца Феани – это я.

– О!

Это все, что Страшила смог сказать.

– Та страшная, как твердит молва, колдунья, живущая в мрачном замке Мраккмор, это я и есть. Сибилла из Геденбю.

– Не понимаю.

– Скажем, для того, чтобы замаскироваться таким образом, у меня были причины.

– Связь с эльфьим подпольем? – предположил Страшила.

– Отчасти.

– Хорошо. Не можешь, не говори. Остается вопрос. Могла бы Пацца сделать то, о чем пока однозначно не может сказать Сибилла из Геденбю? Вдруг окажется, что страшная ведьма знает больше прекрасной женщины с золотистыми волосами?