Ниточка к сердцу - Эрик Фрэнк Рассел

замечали его. Лиминг специально шел медленными шагами, по самому центру двора. Ригелианцы молча отходили в сторону. Редкие смельчаки поглядывали на него украдкой, остальные делали вид, будто его не существует. Никто не сказал ему ни слова. Пленные подчеркнуто не обращали на него внимания.

Подойдя к группке ригелианцев, стоявших в углу у стены, Лиминг спросил:

— Кто-нибудь из вас говорит на языке землян?

Они глядели куда угодно: в небо, на стену, вниз, друг на друга — и молчали.

— Кто-нибудь знает центурианский?

Никакого ответа.

— Ну а как насчет космоглотты — нашего общего языка?

Снова никакого ответа.

Чувствуя нараставшее раздражение, Лиминг подошел к другой группке и повторил свои расспросы. То же самое. Он двинулся дальше, нашел третью группку, однако и там ничего не добился. За час он пробовал заговорить с несколькими сотнями ригелианцев, не услышав ни слова в ответ.

Оставив это занятие, Лиминг уселся на каменную ступеньку и сердито глядел на живых безгласных кукол. Неужели чешуйчатые держат их в таком страхе, что те даже не осмеливаются заговорить с ним? В это время раздался протяжный вой сирены, означавший конец прогулки. Ригелианцы выстроились в длинные шеренги, готовые разойтись по камерам. Охранники пнули Лиминга под зад и увели.

Ломать голову над странной необщительностью союзников он будет потом. Для этого есть темное время суток, когда все равно нечем заняться, кроме размышлений. А светлые часы надо использовать для изучения местного языка. Пусть преподаватель считает его тупицей. У Лиминга были свои соображения. Когда-нибудь умение бегло говорить на этом языке ему очень пригодится. Жаль, что в свое время он не удосужился изучить ригелианский.

Лиминг целиком ушел в учебу и штудировал новый язык, пока сумерки не сделали текст и картинки неразличимыми. Вскоре ему принесли вечернюю порцию бурды. Поужинав, Лиминг лег на скамью, закрыл глаза и принялся думать.

За всю жизнь он встречал не более двух десятков ригелианцев и ни разу не был на их планетах. Его знания об этой расе строились на чужих рассказах и мнениях. Ригелианцев считали смышлеными, развитыми в техническом отношении. С самых первых контактов они отнеслись к землянам по-дружески. Не менее половины ригелианцев владели космоглоттой, а примерно один процент знал язык землян. Из гулявших в тюремном дворе ригелианцев многие, если не все, наверняка поняли его вопросы. Тогда почему они не захотели ответить? И почему с таким упорством пытались его не замечать?

Лиминг нашел добрый десяток возможных объяснений, которые после обдумывания был вынужден отбросить. Он бился несколько часов и, похоже, нашел причину.

Эти ригелианцы были пленными, обреченными на годы заточения. Должно быть, кто-то из них когда-то и видел землян. Однако все они знали, что среди союзников врага есть две достаточно похожие на людей расы. Следовательно, ригелианцы заподозрили в нем подсадную утку, тайного осведомителя, которого внедрили в их ряды, чтобы вынюхивать и доносить.

Тут наверняка было что-то еще. Если сотни заключенных боятся, как бы среди них не затесался шпион, значит, им есть что скрывать. Вот она, причина! Лиминг радостно ударил себя по коленке. Ригелианцы готовят побег и не хотят рисковать.

Но как доказать им, что он не является осведомителем чешуйчатых?

На следующий день, когда кончилось время прогулки, охранник вновь пинком заставил Лиминга подняться. Лиминг встал и со всей силой ударил его в челюсть. К нему сразу же подбежали четверо охранников. Они знали свое дело и били весьма профессионально. Помимо наказания Лиминга, это был наглядный урок, предназначенный всем ригелианцам. Закончив урок, бездыханное тело землянина поволокли в камеру. Лицо Лиминга превратилось в кровавое месиво.

Только через неделю Лиминг вновь смог выйти во двор. Лицо его и сейчас еще было в синяках. Ригелианцы по-прежнему старались не замечать землянина. Лиминг отыскал себе освещенный солнцем уголок и сел.

Вскоре в двух ярдах от него на каменный пол устало опустился ригелианец. Косясь на стоявших вдали охранников, пленный едва слышно спросил:

— Как ты здесь оказался?

Лиминг рассказал.

— А каковы наши успехи на войне?

— Мы медленно, но неотвратимо оттесняем их обратно. Но победа требует времени. Долгого времени.

— И сколько, по-твоему?

— Не знаю. Просто так считают.

Лиминг с любопытством поглядел на ригелианца:

— А как здесь оказалась такая пропасть твоих соплеменников?

— Мы — колонисты. Входили в передовые отряды, поэтому среди нас не было женщин. Нам предстояло заселить четыре новые планеты. Наша раса их открыла, и потому они на законных основаниях принадлежали нам. Нас было двенадцать тысяч.

Ригелианец умолк и вновь огляделся по сторонам.

— Они взяли нас силой. Это было два года назад. Они застигли нас врасплох. Мы даже не знали, что идет война.

— Чешуйчатые захватили все эти планеты?

— Кто ж откажется от легкой добычи? И потом еще смеялись нам в лицо.

Лиминг понимающе кивал. Причиной вспыхнувшей войны как раз и был спор из-за новых планет. Все началось с того, что на одной планете колонисты оказали героическое сопротивление захватчикам и сражались до последнего. Их гибель вызвала вполне понятный всплеск ярости. Федерация нанесла по захватчикам ответный удар. Конфликт быстро разросся, и обширная часть галактики превратилась в театр военных действий.

— Говоришь, двенадцать тысяч? Где же остальные?

— Разбросаны по таким же тюрьмам, как эта. Хорошее местечко ты выбрал для своей аварийной посадки. Теперь долго просидишь. Враги всю эту планету превратили в одну большую тюрьму. До линии фронта отсюда далеко. Вряд ли Федерация вообще знает об этой дыре.

— Значит, вы здесь уже почти два года?

— Да.

— И просто сидите сложа руки?

— Представь себе, — ответил ригелианец. — Хватит того, что попытки бунтовать стоили жизни сорока моим товарищам.

— Прости, я этого не знал.

— Ты и не мог знать. Ты ничем меня не оскорбил. Я вполне понимаю, каково тебе сейчас. Первые недели — самые тяжелые.

Ригелианец украдкой посмотрел на здоровенного охранника, развалившегося у дальней стены.

— Два дня назад эта гнусная тварь хвасталась, что в здешних тюрьмах уже собрано двести тысяч пленных Федерации. А через год, добавил он, их будет два миллиона. Надеюсь, он сдохнет раньше, чем такое случится.

— Я все равно выберусь из этого каменного мешка.

— Как?

— Пока не знаю. Но выберусь. Я не намерен тут гнить.

Лиминг рассчитывал услышать хоть какой-то намек, что и ригелианцы не превратились в покорное стадо. Вдруг, убедившись, что он — не доносчик чешуйчатых, ему дадут понять: ты тоже можешь примкнуть к нам.

Вместо этого ригелианец встал и торопливо прошептал:

— Что ж, я искренне желаю тебе удачи. Особого везения.

Ригелианец ушел. Вскоре завыла сирена, и охранники