«Отреченное знание». Изучение маргинальной религиозности в XX и начале XXI века. Историко-аналитическое исследование - Павел Георгиевич Носачёв

исследователей, зачастую жесткой, направленной на ниспровержение устоявшихся мнений и идеалов. Одним из лучших показателей такого настроя стал журнал Correspondences, запущенный в 2012 году как проект двух студентов амстердамской программы по изучению эзотеризма и менее чем за десять лет превратившийся в площадку для дискуссий по всем актуальным темам. Его отличительными чертами стали полный отказ от индексирования во всех научных базах, политика открытости (журнал работает по лицензии creative commons, и все его статьи с момента публикации становятся общедоступными) и отказ от печатной версии и подписки. По мнению редакторов, такая политика необходима, поскольку «исследователи современных явлений, как и физики-теоретики, рискуют тем, что их идеи устареют еще до того, как статья выйдет в печать»[820]. Единственное, что осталось в системе развития журнала, это двойное слепое рецензирование, которое отвечало бы за качество публикаций. Как бы удивительно это ни звучало, но такой подход полностью оправдал себя, и теперь в Correspondences есть статьи как не очень известных ученых, так и классиков, на его страницах обсуждаются все самые спорные и неоднозначные проблемы сферы, при этом тексты статей чаще всего объемные и могут достигать 50 страниц.

И в-третьих, новые темы и критический настрой стали основанием для выработки оригинальных концепций, призванных к осмыслению западного эзотеризма как такового. Как выразился один из лидеров нового поколения И. Аспрем, настала пора ответить на вопросы: «Что исследователи эзотеризма подразумевают под „эзотерическим“? Каковы де-факто объекты исследований, которым они посвящают свое время?»[821], а по мнению Ю. Штрубе, необходимо «переосмыслить и пересмотреть подходы в изучении эзотеризма»[822], поскольку старые теории

создают барьер для диалога с учеными в других областях, которые либо изучают те же предметы под совершенно другим углом зрения (например, антиковеды, эксперты по интеллектуальной истории раннего Нового времени или историки колониализма), либо занимаются более широкими вопросами, которые исследователи эзотерики освещают в своих работах (например, гетеродоксия, посвящение, нарратив древней мудрости, колониальные и межкультурные обмены)[823].

Далее мы обобщим основные исследования молодого поколения и сфокусируемся на тех ключевых вопросах, которые ставят перед учеными их разработки.

Старые проблемы и новые ориентиры

Когда В. Ханеграафф писал о следующем поколении в исследованиях эзотеризма[824], он прежде всего имел в виду углубление историографических исследований, пересмотр и критику терминологии, использование новых методов, но вряд ли он мог подумать, что именно его идеи станут главным объектом критики того самого поколения. Разумеется, ничего удивительного, что именно Ханеграафф, больше всего сделавший для институциализации западного эзотеризма в современной академии, воспринимается ныне как ответственный за основные концептуальные просчеты.

О наметившемся в его работах эссенциалистском крене мы уже писали, но в статьях, вышедших после 2015 года, он делает заявления, которые обостряют проблемные моменты его теории, до того лишь обозначенные. Ханеграафф развивает идею западного эзотеризма как отверженного знания, подчеркивая, что тот, объединив в себе «верования, практики и традиции знания, брошенные Просвещением на задворках»[825], фактически стал частью сферы маргинального, того, что исключалось не только по идеологическим, но и по политическим, гендерным, расовым причинам. Таким образом, эзотеризм вписался в традицию «исключения и маргинализации женщин, чернокожих и других цветных людей, различных альтернативных или недоминирующих полов и сексуальности, а также жертв западной колонизации по всему миру»[826], а следовательно, и изучать его нужно в связке с другими формами маргинальности. По выражению Ханеграаффа,

вы не можете думать о природе Запада очень долго, на самом деле вы, вероятно, вообще не можете об этом думать, не столкнувшись лицом к лицу с болезненным, но неизбежным наследием западного империализма, колониализма, ориентализма, расизма и т. п.[827]

Нельзя не заметить, что эти слова намеренно адресуются к модным ныне трендам культурной и политической жизни. Такая постановка вопроса требует не только расширения поля исследований, но и новых методологий расовых, гендерных, постколониальных. Эти идеи вполне современны и молодежны, но все же западоцентризм для Ханеграаффа остается ключевым.

Несмотря на то что для Ханеграаффа эзотеризм во многом был определен извне как полемический конструкт, с помощью которого теологи и философы маргинализировали неудобные идеи, в ряде работ он последовательно проводил мысль о том, что этот конструкт был бы невозможен без «платоновского ориентализма», оформившегося в эпоху Возрождения в условиях итальянской культуры, а позднее распространившегося по всему миру в силу культурной диффузии. Кроме того, для него принципиально, что дискурс маргинализации напрямую связан с оппозицией «языческое — христианское», заложенной именно в западной культуре. Например, возникновение эзотеризма в Южной Америке было невозможно без посредства колонизаторов, принесших туда христианский дискурс ортодоксальности. Такая неразрывная связь эзотеризма и Запада лишь подчеркивается данным им в 2019 году определением эзотеризма как «самого фундаментального большого нарратива во всей западной культуре»[828].

При этом Ханеграафф известен своей непримиримой борьбой с постмодернистами — по его выражению, «радикальными теоретиками, стремящимися деконструировать западную культуру»[829]. Согласно его мысли, современные постмодернистские исследования не способны постичь суть исторических реалий из‐за теоретических пресуппозиций, тогда как исследовать что-либо лучше всего «с минимальным теоретическим багажом, по крайней мере на начальном этапе, потому что главная цель состоит в том, чтобы слушать то, что нам говорят источники, вместо того чтобы навязывать им наши собственные идеи»[830]. У постмодернистов теория всегда превалирует над фактами, они вчитывают свои нестрогие интерпретации в сложный материал. Антидотом такого постмодернистского исследования, согласно Ханеграаффу, служат историзм, скрупулезная работа с источниками, отделение этических категорий исследования от эмических. Западоцентризм, борьба с постмодернизмом и декларируемая строгая приверженность историзму — вот что стало мишенью для критики в теории Ханеграаффа у молодого поколения.

Среди основных ориентиров нового поколения можно выделить три фигуры: Джеффри Крайпл, Куко фон Штукрад и Энн Тейвз. Если первые двое — заслуженные специалисты по эзотеризму, то имя Тейвз в этой сфере ново. Именно в ее калифорнийской лаборатории работал над постдоком выпускник и лучший ученик Ханеграаффа Игил Аспрем. Аспрем, в свою очередь, стал активным критиком Ханеграаффа и одним из лидеров молодого поколения. После работы с Тейвз он предложил свою концепцию осмысления западного эзотеризма, базирующуюся на когнитивном религиоведении. Как замечает Аспрем, в его исследованиях эзотеризма строительные блоки

категорически не следует рассматривать как фундаментальные или неделимые атомы. Это концептуальные инструменты, которые помогают нам увидеть, как могут работать сложные композиты, а не путь к «основам», «сущностям» или «фундаменту»[831].

Таким образом, цель Аспрема не раскладывать эзотеризм на базовые элементы, а деконструировать саму систему его научного исследования, выделив в