Нахимов - Наталья Георгиевна Петрова

общая численность в военное время составляла около восьмидесяти тысяч человек. Комплектовалась она на основе всеобщей воинской повинности: ежегодному призыву подлежали молодые люди, достигшие двадцатилетнего возраста, и жребий решал, кому служить; срок службы в действующих войсках был восемь лет и ещё столько же в запасе. Несмотря на малочисленность, сардинские войска отличались хорошей дисциплиной, выучкой и усердием.

Затопление кораблей

В день высадки неприятеля Корнилов отправил Нахимову предписание привести эскадру в готовность сняться с якоря в любой момент. Нахимов составил диспозицию эскадры на случай выхода в Чёрное море. Флот союзников встал на якорь у Евпатории и на следующий день начал высадку десанта. Город взяли без сопротивления — гарнизона в нём не было, только инвалиды, приехавшие на грязевое лечение. На высадку остальных частей понадобилась неделя.

Меншиков отправился с войсками на левый берег реки Альмы, чтобы там встретить неприятеля, вместо себя оставив в городе Корнилова, начальника гарнизона генерал-лейтенанта Ф. Ф. Моллера, который прежде командовал дивизией, и начальника порта М. Н. Станюковича. Позиция, выбранная Меншиковым на Альме, была удачна. Но 33-тысячной армии противостояла 62-тысячная с ружьями, стрелявшими на 1200 шагов. «Имей мы такие ружья, как у неприятелей, — писал Тотлебен, — они давно покинули бы Крым». Сражение было проиграно, русские войска отступили, потеряв около шести тысяч человек; урон противника составил три с половиной тысячи.

После Альмы возникла реальная угроза захвата Севастополя: неприятельский флот мог обстреливать город с моря, прорваться в бухту, а его сухопутные войска атаковали бы Северную сторону.

Девятого сентября Корнилов собрал военный совет и предложил план: выйти в море, дать бой, а при его неблагоприятном исходе, который был неминуем — 24 парусных корабля и 11 маломощных пароходов не могли противостоять 89 кораблям противника, — сцепиться с вражескими кораблями и взорвать свои пороховые погреба.

По свидетельству флаг-офицера Корнилова князя В. И. Барятинского, большинство адмиралов и командиров, среди них и Нахимов, с планом согласились290. О таком сценарии говорили ещё до высадки вражеского десанта. 13 мая Рейнеке сделал запись в дневнике: «Павел предлагал выйти всем 12 кораблям с пароходами дня на два или на три. Конечно, и это опасно, если неприятель подойдёт ночью, но тогда уж решительное сражение, хотя и потерянное нами, повредит и неприятеля. Я, однако, не одобряю мнения моего друга...»291

Но в мае угрозы оставить Севастополь без защиты ещё не было; теперь же потеря флота означала неизбежную потерю города. В записях другого флаг-офицера, А. П. Жандра, картина совета выглядит совсем иначе: большинство адмиралов и командиров Корнилова не поддержали. Командир «Селафаила» капитан 1-го ранга А. А. Зарин, в личной храбрости которого никто не сомневался, высказал мнение: можно спасти и флот, и город, отняв у неприятеля возможность прорваться в бухту. Для этого он предложил пожертвовать тремя старыми линейными кораблями и затопить их у входа на севастопольский рейд.

Затопление старых кораблей, чтобы создать препятствие неприятелю, не было новинкой. Корнилов этот приём хорошо знал и сам предлагал его для защиты Николаева. «...Я опасаюсь за Николаев, — писал он Метлину в феврале 1854 года. — Надо будет взять все меры, чтобы не допустить экспедицию пароходов к Поповой балке... даже можно затопить суда. Стоит прочесть историю речных подвигов англичан в Америке в 1812 году, когда не было у них пароходов»292. Действительно, во время англо-американской войны (1812—1814) англичане у Балтимора столкнулись с заграждением из затопленных торговых кораблей и не смогли взять город.

Результат обсуждения Корнилов сообщил Меншикову, и тот приказал немедленно привести в исполнение план Зарина. Однако неожиданно сам Корнилов не согласился и заявил, что всё равно выйдет в море и нападёт на неприятельский флот. Меншиков, удивившийся сопротивлению, объявил: «Если эта мера (затопление кораблей. — Н. П.) окажется напрасной, то я выстрою такие же корабли на свой счёт. Выполнение приказа я возлагаю на контр-адмирала П. М. Вукотича, вы можете ехать в Николаев».

Обязанность повиноваться возобладала над эмоциями, и Корнилов смирился. Приготовленные к затоплению линейные корабли «Силистрия», «Три святителя», «Селафаил», «Уриил» и «Варна», корветы «Сизополь» и «Флора» с отвязанными парусами встали между Константиновской и Александровской батареями. С них свезли на берег имущество и вооружения, сняли флаги, пробили дыры и открыли краны.

Вечером 10 сентября вечером на берегу собрались офицеры, матросы, их жёны и дети. Все молча смотрели, как корабли медленно скрывались под водой. «Три святителя» никак не хотел тонуть, и только когда пароход «Громоносец» сделал по нему 27 выстрелов, он стал медленно заваливаться на борт и уходить под воду. Моряки, привыкшие смотреть опасности в лицо, — и матросы, и адмиралы, — не скрывали слёз: тяжело было видеть гибель своих кораблей от собственных пушек. «Тем прекратилось существование корабля и окончилась кампания, — записали 11 сентября в вахтенном журнале «Трёх святителей», — офицеры и нижние чины вступили в баталионы и команды, составленные для защиты города»293.

И. Ф. Лихачёв, флаг-офицер Корнилова, в статье, посвящённой роли Черноморского флота в годы Крымской войны, оценил его возможности и назначение: «Черноморский флот создан был против Турции, и другого для него объекта не было... Полное обладание морем оставалось в руках наших противников... в силу неизбежных обстоятельств флот наш оставался в положении пассивного ожидания». И Корнилов, и Нахимов это прекрасно понимали. Если противник поведёт осаду с моря, увести флот из Севастополя, чтобы спасти, невозможно, поскольку единственные пути отступления — через Керченский пролив или Днепровский лиман; но тамошние глубины не позволяли проводить большие корабли. «Во время Крымской войны с нашей стороны много было сделано больших, очень больших ошибок, но... потопление кораблей... не только не может считаться ошибкой, но представляется лучшим, что можно было в данных обстоятельствах сделать»294, — считал Лихачёв.

Лихачёв, постоянно находившийся рядом с Корниловым, отметил интересный момент: летом и осенью 1854 года на рабочем столе контр-адмирала можно было видеть описание кампаний Веллингтона в Португалии. Что же так заинтересовало Корнилова в Пиренейских войнах сорокалетней давности?

В 1810 году по приказу Веллингтона на подступах к Лиссабону было построено три линии укреплений. Последняя прикрывала порт Лиссабона, что давало возможность в случае вынужденного отступления погрузить британские войска на корабли и уйти в море. При очевидном различии Лиссабона и Севастополя можно увидеть сходство в действиях союзников в Крыму и продвижении войск французского маршала А. Массены в Португалии. Быстро и скрытно построенные фортификационные линии позволили англичанам защитить Лиссабон от французской армии, которая ушла, не взяв