Творения. Том 4 - Ефрем Сирин

Три года обозначают время [отсюда начинается иное толкование той же притчи], в которое показал им, что Он есть Спаситель. А что восхотел истребить смоковницу, то это действие Его подобно другому, более древнему, когда Отец сказал Моисею: «оставь Меня, и истреблю их от лица Моего» (ср.: Исх. 32:10. Втор. 9:13), — каковыми словами дал ему повод умолять Его. Подобным образом и в этом месте (сначала) объявил виноградарю, что смоковница должна быть истреблена, а затем виноградарь вознес свою молитву и милосердный Бог показал Свою милость. Если и в этом году не принесет плода, то будет истреблена виноградарем. Не ради отмщения срубил смоковницу, как (это сделал) Моисей, который после того, как помолился и был услышан, сказал: «близок день погибели их и наступает то, что должно прийти на них» (ср.: Втор. 32:35). Если бремена книжников и были неудобоносимы, однако слова их не оказались тяжки, и если слова их были нечисты, однако персты их освятились ради одного перста (ср.: Мф. 23:3–4. Лк. 11:46), как думал о смоковнице и виноградарь, ради которого господин виноградника соблаговолил дать отсрочку. Уничижив Себя перед виноградарем, который восхотел указать Ему на добрые природные свойства смоковницы, Господь поступил так в целях испытания, ибо Господь знал об этом уже прежде. А что пришел и по истечении трех лет искал плода, то это сделал для того, чтобы испытать знание виноградаря. Не говорим, что те люди были плевелами, потому что Господь может избрать и их, (не говорим и того), что другие суть святое семя, ибо Он может сокрушить и этих [в этих словах святой отец отвергает тех еретиков, которые одних людей называли злыми по природе, а других добрыми, тоже по природе].

«Не пойду в этот праздник» (ср.: Ин. 7:8), то есть (не пойду) на Крест. Не сказал: «на этот праздник», — но: «в этот праздник». «Потому что братья Его не веровали в Него. Говорят Ему: никто не делает чего-либо втайне» (ср.: Ин. 7:5, 4) и прочее. Поскольку хотели предать Его, потому Он сокрыл от них истину, говоря: «не пойду». И дабы сделать ясным, что они хотели предать Его и умертвить, для сего тайно пришел на этот праздник.

«За что ищете убить Меня?» (Ин. 7:19). Писание употребляет три способа (учения) о Господе нашем: во-первых, (учение) об одном только Божестве, во-вторых, о Божестве и человечестве в соединении, в-третьих, об одном только человечестве. «В начале было Слово и… Бог» (Ин. 1:1), — это есть способ (учения) о Божестве. И «никто, — говорит, — не восходил на небо, как только сшедший с небес Сын Человеческий» (Ин. 3:13), — что есть способ учения в соединении. А слова: «За что ищете убить Меня?.. Человека, говорящего вам истину» (Ин. 7:19. 8:40), — суть способ учения о человечестве.

Глава 15

Пришел к Судие богатый (Мф. 19:16–30), желая подкупить Его дарами сладкой речи, и Судия показал, что на Своем Судилище Он не принимает даров и не взирает на лица. «Зачем называешь Меня благим?» (ср.: Мф. 19:17), когда Я должен быть справедлив в том, что ты хочешь узнать от Меня? Ради жены грешницы праведный Бог стал благим, потому что она пришла к Нему, как к простителю (грехов), этот же (богатый) приступил к Нему, как к законодателю, который сокрыл Свое милосердие и милость, когда давал закон, говоря: «всякий убивающий да умрет».

«Что мне сделать, чтобы быть живу?» (ср.: Мф. 19:16). Судия показал строгость Своей правды. Но когда ревнитель закона объявил, что он тщательно соблюл закон, тогда законодатель возрадовался о нем и возвеселился, чем и дал знать, что та предыдущая лесть не принесла пользы, помогло же это соблюдение закона. «Если хочешь, — говорит, — войти в жизнь вечную, соблюди заповеди» (Мф. 19:17). Льстецы любят многих называть по лицеприятию благими, но Сын знает Одного Благого, Который настолько благ, что ни у кого иного не учился делать благо. Ибо тем же именем, каким богатый почтил Сына из лести, Сын почтил Отца в истине, — не для того, чтобы угодить Ему, но чтобы засвидетельствовать о Нем.

Затем богатый назвал Его благим для того, чтобы дать Ему это имя как бы взаем, подобно тому, как люди дают обыкновенно приятные имена своим товарищам. Господь уклонился от того, что давал Ему человек, чтобы показать, что от Отца Своего Он имеет благость по Своей природе и рождению, а не по имени только. Говорит: «Один только благ», и после сего не умолчал, но прибавил: «Отец», чтобы научить, что у Отца есть Благой Сын, подобный Ему. Богатый назвал Господа благим учителем, как бы одного из (числа других) благих учителей. Ответил ему: «нет иного благого, — как ты думал, — кроме одного только Бога Отца». Сказал: «Бога», чтобы объяснить, о Ком идет речь, и добавил: «Отца», дабы научить, что Бога нельзя называть Отцом иначе, как ради Сына. И поскольку они могли бы создать себе на небе многих богов, потому говорит: «Никто не благ, как только один Отец, Который на небесах». Не Бог и Бог, — но Бог от Бога, и Благий от Благого. Бог есть и Христос, поскольку говорит: «Отец». Ведь когда ты слышишь о благом дереве, то этим самым свидетельство благости распространяется также и на плод его. Так как сей законовед пришел для того, чтобы научиться (от Христа), как бы от закона, то Христос и ответ дал ему, как бы от (лица) закона: «Я есмь и нет иного, кроме Меня» (ср.: Втор. 32:39). Подобно сему (говорит) и в этом месте: «Никто не благ, как только один», и оба (изречения) обозначают одно и то же, как и следующие слова: «Слушай, Израиль: Господь, Бог твой, Господь един есть» (ср.: Втор. 6:4).

Далее. Этот человек в изобилии обладал богатством согласно благословению закона и был уверен в своем земном благополучии, какое обещал закон, и он пришел в надежде и от Господа получить свидетельство о своем богатстве и делах. Спросил Господа о законе, питая намерение вслед за сим спросить Его о том, не на этой ли земле должно уже последовать воздаяние тому, кто соблюдал закон. А Господь (в речи) о соблюдении закона кое-что опустил [перечислил не все заповеди закона], пока тот (богатый) не подошел и не сказал: «чего еще недостает мне?» (Мф. 19:20). И в то время, как он надеялся, что теперь-то Господь и раскроет ему те остальные добродетели, какими он был совершен, как и Павел [Апостол Павел, который до обращения обладал праведностью законной], Господь предложил (ему) не то, что он хотел слышать, а то, чего не хотел, и мысль о слушании чего не приходила ему на ум. Таким образом, Господь изложил ему истину закона и присоединил (к ней) печать твердой пищи. Иди, — говорит, — сложи земное богатство на небе и таким образом получишь уверенность в нем, потому что оно сохранено для тебя. Сколько бы чего ни было у тебя на земле, всего менее надейся на это. «Где сокровище твое, там и сердце твое» (ср.: Мф. 6:21), — а не на земле. Итак, вместо молока и меда, которые даны были младенцам, совершенным предлагаются гвозди и крест.

Видя, что все его сердце уже давно похоронено в этой земле, Господь сначала привел его в изумление, отряс от него прах земной и ум его направил к небу. «Никто, — говорит, — не благ, как только один, Который на небесах». Вместо земли показал ему небо и вместо его отцов — одного Отца. Если, говорит, есть только единый Благой, и Он обитает на небе, то возвысь сердце свое от земли на небо к Тому Благому, Которого ты любишь. Но когда он ушел, Господь сказал: «как трудно тем, которые возлагают надежды на имения», потому что верят, что корысть и стяжание решают и это дело [т. е. верят, что богатством можно приобрести все, даже Царство Небесное]. Им трудно потому, что в Царство Небесное входят посредством креста. Если, — говорит, — ты не покажешь Мне, твоему Судие, дел, то не получишь жизни. «Отселе, — говорит, — иное нужно тебе». Итак, недостаток старого восполнил новым, почему и сказал: «пришел исполнить его» (ср.: Мф. 5:17). Но если закон благословляет, говоря: «будете владеть имениями и богатством», то Ты удаляешь нас от стяжаний, говоря: «иное отселе нужно тебе», — вот Твое исполнение закона.

Однако знай, что тот, кто дает имение и тот, кто сохраняет его, чтобы оно не было похищено воровством, суть одно. Один дал богатство на земле, а другой приготовил дом сокровищ на небе. Таким образом, закон дал блага земные, а Господь — блага вышние, то есть каждый (дал) из своих даров. Затем, благами земными могут обладать те, которые убивают наследников их, благами же вышними владеют те, кои убиваются. Бог дал отцам [т. е. патриархам] богатство, посредством которого Он поощрял Иудеев, чтобы они подражали отцам и от отцов научались питать нищих. А дети устремили взоры на богатство отцов, а не на праведность их; язычники же обратились к правде, а не к богатству их. Заметь, что Господь сказал ему: «сотвори сие и будешь жив». Каким же образом трудно сие? Таковым трудно войти в Царство Небесное только вратами совершенных и несущих (свой) крест. Как есть врата для проводящих девственную жизнь, так есть врата и для живущих в мире, и живущие в мире могут войти в Царство своими вратами, но войти вратами девственников для них трудно. Это Господь и утвердил, говоря «трудно», но «не возможно». Домогаясь повода (к искушению Господа), фарисеи хотели (намеренно) создать (таковой) повод, и один из них пришел, чтобы искусить Господа и узнать, не разрушает ли закона то исполнение, какому Он учил. Господь тотчас же обуздал уста этого искусителя, говоря: «Никто не благ, как только один», — и потом: «разве не знаешь заповеди?» Этими словами Он, во-первых, отверг иного Бога, дабы не упоминалось более имя его, и научил, что животворящие заповеди были прежде Его; во-вторых, показал, что их можно было соблюдать, и, в-третьих, так как с любовью посмотрел на него [на богатого юношу], то (этим) дал знать, сколь угодны Ему те, кои всецело соблюдают древние заповеди. Присоединив же: «иное отселе нужно тебе», объяснил, что явление Его не было напрасным и пустым. Потому недостаток полноты в древнем законе не рождает (еще необходимости в признании) иного Бога. Если бы фарисей лгал, говоря: «я сделал это», то кто бы мог воспрепятствовать ему сказать: «и это также я делаю?» Ведь лживый человек не отступает ни перед какой ложью. Однако, если бы ему не стыдно было сказать: «и это делаю», то разве он не устрашился бы по крайней мере тех, которые знали, что он не делал сего?