Демоны в Ватикане - Александр Рудазов

– Ну да, у меня алиби. Я не умею находиться в двух местах сразу. Я вообще колдовать не умею.

– Даже не поэтому. На протяжении нашего путешествия ты зарекомендовал себя существом грубым, неразвитым и некультурным, но с благородной душой. Его Высокопреосвященство поведал мне, что ты сделал для спасения меня от призраков Карневаля. Меня это тронуло.

– И в благодарность ты решила устроить мне побег? Спасибо, не надо. Я невиновен и убегать не собираюсь.

– Очнись, тупица! – всплеснула руками Аурэлиэль. – Ты что же, веришь в правосудие инквизиции?! По-твоему, для Торквемады имеет значение, виновен ты или нет?! Ты демон – и этого ему более чем достаточно! Он использует любой повод, чтобы отправить тебя на костер! О боже мой, да он уже двое суток убеждает Его Святейшество папу безотлагательно провести казнь! Ты все еще жив только потому, что Его Святейшество до сих пор колеблется! Но Торквемада умеет убеждать, уж поверь мне.

В обычное время я бы с ней согласился. Но в этот раз что-то во мне сопротивляется самому простому и очевидному решению. Во-первых, мне просто осточертело постоянно отовсюду сбегать. Во-вторых, есть и другая причина…

Так что я уперся рогом, встал на дыбы и гордо заявил:

– Ни хрена. Я требую официальной реанимации… тьфу, реабилитации.

– Не могу понять, что это – глупость или такое демонское понятие о чести… – вздохнула Аурэлиэль.

– А что, эльф на моем месте сбежал бы?

– Разумеется. Эльф подвластен только суду Народа в священной богороще. Человек не вправе судить эльфа. Я на твоем месте сбежала бы, а затем явилась с повинной к тари и поведала ей обо всем случившемся. Далее – по решению тари. Если она сочтет, что я невиновна, я могу жить дальше с чистой совестью. Если она сочтет, что меня следует покарать, я приму любую кару вплоть до смертной казни. Если она сочтет, что меня следует выдать людям для их суда, я покорюсь и этому, более уже не делая попыток к побегу. Так я поступила бы на твоем месте.

– Угу. Ясно. Ну а как ты думаешь, к чему бы меня приговорила твоя тари?

Аурэлиэль замолчала. Немного подумала и крайне неохотно ответила:

– К смерти. Самой жестокой и мучительной, какую только возможно измыслить. Народ ненавидит демонов почти так же сильно, как Торквемада. И если демон совершил то, в чем сейчас обвиняют тебя… никто даже не станет тратить время на следствие. Тебя просто убьют.

– Намотают кишки на дерево? – заинтересовался я.

– Нет. Для демонов и черных колдунов в наших богорощах существует нечто гораздо страшнее. Прощу, избавь от необходимости рассказывать – меня пробирает дрожь, стоит лишь подумать об этом.

– Значит, я в любом случае ничего не теряю.

– Хорошо, хорошо, как пожелаешь, – сдалась Аурэлиэль. – У меня не так уж много времени в запасе, чтобы тебя уговаривать. Хочешь остаться здесь и ждать милости от инквизиции? Отлично! Прекрасно! Превосходно! Мне вообще нет до тебя никакого дела! Сама не знаю, что толкнуло меня на такую глупость, как попытка спасти демона! Наверное, это самый глупый поступок в моей жизни!

– Все сказала? Ну и иди тогда отсюда.

Эльфийка воздела очи горе и чуть приоткрыла рот, безуспешно пытаясь подыскать хоть какие-нибудь слова. Кажется, я ее ужасно обидел.

Она ведь очень многим рисковала, заявляясь сюда так дерзко. И кардинал дю Шевуа здорово рискует. Если их двоих разоблачат, кардинала вполне могут лишить сана, а Аурэлиэль… честно говоря, даже не знаю, что с ней сделают. Если не подвесят на свободную дыбу – уже здорово повезет.

Но именно поэтому я ей сейчас и хамлю. Чтобы она на меня обозлилась и свалила отсюда. Потому что если я все-таки сбегу, на этих двоих подозрение падет в первую очередь. Зная Торквемаду, можно быть уверенным – такого он никому не спустит. Чтобы у него, у великого инквизитора, из-под самого носа увели заключенного, да еще демона!

Я не самый лучший человек на свете. Но я не хочу спасаться сам, подставляя других.

Все еще плотно сжимая челюсти, чтобы не опуститься до сквернословия, эльфийка взялась за ручку двери. И тут я ее окликнул. Жалобно так позвал:

– Ариэль, погоди!

– Передумал все-таки? – с явным облегчением повернулась эльфийка.

– Нет. Ты это… пока не ушла еще… дай пожрать, а? Вон на полу миска с бурдой – высыпь мне все прямо в пасть, а? Тебе дело буквально десяти секунд, а я уже третьи сутки не жрамши.

Аурэлиэль брезгливо покосилась на эту жалкую трапезу. Мясо и овощи совершенно потеряли товарный вид. Но с голодухи я согласен есть что угодно и кого угодно. Могу сожрать лишаистого ежа со всеми иголками.

– Хык!.. – с трудом произнес я, жадно проглатывая свою заплесневевшую бурду. – Гхы-ыы!.. Спасибо!.. Еще никогда в жизни мне не было так вкусно!..

Эльфийка печально вздохнула и достала из кармана батистовый платочек. С сомнением посмотрела на него, вздохнула еще раз и с непередаваемой брезгливостью вытерла остатки похлебки со дна миски.

А потом просто кинула перемазанный в баланде платок мне в пасть.

И я это съел. Проглотил с такой жадностью, словно угостился французским трюфелем.

– Вкуснота какая!.. – снова всхлипнул я. Честное слово, если б у меня были слезные железы – залился бы сейчас слезами умиления.

– Ты даже не представляешь, насколько жалко сейчас выглядишь, – поморщилась Аурэлиэль.

– Прекрасно представляю. Только мне пофиг.

Эльфийка снова взялась за дверную ручку. Но замерла на пороге, так и не открыв дверь. В янтарно-желтых глазах промелькнуло испуганное выражение.

Я тоже это услышал. Шаги. Тихие-тихие шаги снаружи. Сюда кто-то идет.

Причем идут двое. Один босой – видимо, монах-доминиканец. Второй обут. Значит, не монах. Или монах, но другого ордена. Некоторые из них носят обувь.

– Прячься, – коротко прохрипел я. – Быстро.

Аурэлиэль не заставила себя долго ждать. Честно говоря, прятаться я ей скомандовал больше на автомате – ну куда можно спрятаться в камере с голыми стенами? Тут даже соломы нет.

Но эльфийская девчонка таки сумела меня удивить. Она метнулась в уголок, свернулась калачиком и принялась размеренно дышать. Зрачки в глазах вытянулись, как у кошки, а потом растроились.

И в следующую секунду Аурэлиэль просто… исчезла.

На самом деле не исчезла, конечно. И даже невидимой не стала. Если знать, что она сидит там, в углу, и смотреть прямо на нее – вот она, голубушка, как на ладони. Но отведешь на секунду взгляд, ослабишь концентрацию – и камера совершенно пустая, никого нет. Чертовы эльфийские фокусы…

Однако времени подумать об этом как следует у меня не случилось. Прошла пара секунд после «растворения» Аурэлиэль, и в камеру вошли новые посетители.

Первый – уже знакомый мне брат Франц. Как я понял, он тут исполняет обязанности главного тюремщика. Только сейчас с ним что-то не так – взгляд отрешенный, смотрит в одну точку. На то, что дверь оказалась незапертой, не обратил никакого внимания.

Второй… второй вошедший заставил меня ужасно удивиться. Не кто иной, как наш пан Зовесима. Тот самый, который по идее должен сейчас пребывать на грани смерти.

Только вот умирающим он что-то не выглядит. Ужасные раны, похожие на следы от моих когтей, никуда не делись. Но его это, кажется, ничуть не беспокоит. Стоит себе, улыбается… блин, первый раз вижу улыбку на этом невыразительном личике.

– Пан Зовесима?.. – недоверчиво спросил я. – Пан Зовесима… пардон, имя-отчество запамятовал, извините великодушно. Вы себя хорошо чувствуете?

Фигню какую-то порю, честное слово. Но на ум что-то больше ничего не приходит. Ибо я крепко озадачен.

– Ну вот мы и снова свиделись, – ласково произнес пан Зовесима. – Наконец-то сможем побеседовать по душам. Ты рад нашей встрече, Лаларту?

Воцарилось нехорошее молчание. Я очень медленно открыл рот и кое-как выговорил:

– Ты кто, мать твою, такой?

– Как, неужели не узнаешь? – всплеснул руками пан Зовесима. – Да это же я, Пазузу!

Глава 33

Сказать, что я удивился – все равно, что ничего не сказать. Я не просто удивился. Я буквально офонарел от услышанного.

– Еще раз – кто ты такой? – переспросил я.

Пан Зовесима упер руки в бока и залился жизнерадостным смехом. А потом… потом он сделал нечто очень странное. Взялся пальцами за верхнюю и нижнюю челюсть, напрягся и… растянул рот раз этак в двадцать.

Дикое зрелище. Выглядит так, словно растягивают чулок за края. Но еще более диким оказалось то, что из этой прорвы вылезло.

Пазузу. Точнее, только его голова. Жуткая совино-черепашья морда выглянула из нечеловечески распахнувшейся пасти, как суслик из норки.

Наш добрый пан Зовесима оказался чем-то вроде… костюма. Костюма для архидемона Лэнга.

– Удивлен? – подмигнул мне Пазузу, закрывая рот и снова становясь похожим на обычного человека. – Не ожидал увидеть меня в таком виде, Лаларту? Или как тебя там зовут по-настоящему?.. Олегом, кажется?..