Россия. Погружение в бездну - Игорь Фроянов

«Если бы двадцать третьего августа девяносто первого года председателем органов госбезопасности был назначен Иваненко, а не Бакатин, то в этом случае оставался бы еще шанс повернуть дальнейший ход событий в более мирное русло…» Широнин разделял это суждение

(см.: Широнин B.C. Под колпаком контрразведки… С. 349))

Но вдруг все перевернулось. Иваненко принимал ещё поздравления, когда во второй половине того же дня стало известно, что КГБ СССР остается, его председателем назначен В. Бакатин, а КГБ РСФСР передается ему в подчинение. Генерал Широнин так прокомментировал эту стремительную перемену:

«Можно лишь догадываться о той ожесточенной борьбе, какая шла в те часы вокруг органов госбезопасности. Два противоположных решения за один день! И каких решения! Не сомневаюсь, в неразберихе, в горячке тех дней Горбачеву и его ближайшему окружению очень трудно было спрогнозировать дальнейший год [ход?] реформирования КГБ, поэтому наверняка не обошлось здесь без консультаций с теми, для кого КГБ десятилетиями был противником № 1. Видимо, потому и было решено не передавать головную боль в системе российскому КГБ, а на время сохранить прежнюю централизованную структуру, чтобы потом «вдарить» по ней в целом и расколоть на отдельные, не связанные между собой «обрубки». А роль «дровосека» отвели послушному Бакатину, чужаку в системе КГБ, который привел с собой на Лубянку еще несколько «демократических комиссаров», вроде своего помощника бывшего работника ЦК Вячеслава Никонова, который впоследствии стал депутатом Госдумы и «звездой» телеэкрана, предпочитая не упоминать о том, что он приложил руку к развалу системы госбезопасности страны»

В. Никонов при Бакатине играл роль советника–интеллектуала. Вот как говорит об этом Л. В. Шебаршин:

«Помощник председателя КГБ Никонов — прелюбопытная фигура. В отличие от советника председателя господина Калугина, он практически неизвестен публике. Вячеслав Алексеевич Никонов молод, презентабелен, гибок и вежлив. На работу в КГБ, к Бакатину, пошел волонтером. Он доктор наук, с хорошей родословной — внук Вячеслава Михайловича Молотова, несомненно превосходит своего шефа в интеллектуальном отношении и, говорят понимающие люди, является генератором его идей. Интересно. У каждого нашего политического деятеля есть альтернативный мозг. Тот, который покоится в голове на плечах, отвечает как бы за улыбки, за вежливые протокольные фразы. Другой скрывается в головах толковых помощников. Именно в нем зарождаются и разрабатываются концепции, продумываются ответы на мировые вопросы. У Шеварднадзе такой альтернативный мозг принадлежит умнику Мамаладзе–Степанову, у Горбачева — Яковлеву и Шахназарову, у Бакатина — Никонову»

Шебаршин Л. В. Из жизни начальника разведки. С. 147

«Повторяю, в горячке и неразберихе тех дней Горбачев и его сподвижники физически не могли самостоятельно спланировать дальнейшую судьбу органов КГБ и потому первоначально пошли по естественному для того момента пути — передать головные функции новорожденному российскому Комитету ГБ. Однако кое–кто их быстренько поправил, и спустя несколько часов на свет появилось новое решение…»

Широнин В. С. Под колпаком контрразведки… С. 349—350; см. также: ШиронинВ. С. КГБ — ЦРУ. Секретные пружины перестройки. С. 249—250

Касаясь отношения Ельцина к смене решений, В. С. Широнин говорит:

«В этой связи совершенно непонятной была позиция Ельцина. Ведь в тот момент фактическая власть находилась в его руках и совершенно очевидно, что назначение Бакатина не могло состояться без его согласия. Ельцин прямо на глазах вырывал власть из рук Горбачева, но разведку и контрразведку — эти важнейшие источники информации! — почему–то отдал своему главному сопернику. Причем произошло это при драматических обстоятельствах: за несколько часов «наверху» все перерешили и отменили указ о том, что КГБ СССР должно по сути влиться в российский Комитет, то есть перейти в подчинение Иваненко. В миг все стало наоборот! Это было очень странно, и я не сомневаюсь, что история рано или поздно ответит на вопрос, что же все–таки произошло в те часы, когда решалась участь КГБ»

Широнин В. С. Под колпаком контрразведки… С. 353—354

Исследователь не может сидеть, сложа руки, и ждать, когда история, раскрыв свои секреты, разомкнет уста, заговорит и ответит на этот вопрос. Он вправе высказать свои гипотетические соображения, тем более что есть факты (правда, косвенного порядка), которые заключают в себе определенные намеки на суть случившегося и дают пищу для размышлений.

Прежде всего, на наш взгляд, следует отказаться от идеи о «горячке и неразберихе» памятных августовских дней, которые якобы мешали Горбачеву и его сподвижникам спланировать или спрогнозировать дальнейшую судьбу органов КГБ. Конечно, подобная идея допустима, если исходить из того, что Горбачев, Ельцин и другие лица, посвященные в скрытый смысл происходящего, действовали стихийно, на ходу импровизируя, а не по заранее написанному сценарию, т.е. по плану. Всем ходом своего исследования мы старались показать, что план этот существовал. А коль так,― значит, у Горбачева и его окружения не было особых затруднений относительно предвидения «дальнейшего хода реформирования КГБ». Они знали, что делать с КГБ СССР и потому тут же приступили к его «реформированию» через направленного в Комитет своего человека, уже имеющего опыт проведения специфических «реформ» в МВД СССР.

В решении вопроса о Председателе Комитета госбезопасности СССР, состоявшемся 23 августа 1991 года, нельзя, по нашему мнению, переоценивать

«игру и сложные интриги между разными командами»,

ШиронинВ. С. КГБ ― ЦРУ. Секретные пружины перестройки. С. 249

как это делает В. С. Широнин. Кадровую политику вершили люди, находящиеся в иных сферах. Согласившись с этим, мы сможем, по–видимому, приблизиться к пониманию того, что произошло 23 августа.

Вряд ли можно сомневаться в том, что Б. Н. Ельцин имел непосредственное отношение к принятию решения о превращении КГБ РСФСР под началом генерала Иваненко в головную организацию всей системы органов госбезопасности России и о создании нового ведомства ― Российского КГБ, являвшегося правопреемником КГБ СССР. Это решение соответствовало характеру политики ельцинского руководства, переводившего союзную собственность, находящуюся на территории РСФСР, в собственность России, и подчинявшего союзные органы власти российским властям (У Ю. М. Лужкова читаем, как в

«ситуации эйфории победы» над «путчистами» российское руководство приняло ряд решений, «смысл которых сводился к одному: имущество бывших союзных структур объявлялось российской собственностью. Республиканские чиновники мгновенно начали захватывать союзные министерства, ведомственные помещения, вычислительные центры. Это была почти операция «штурм унд дранг»»

(Лужков Ю. Мы дети твои, Москва. М., 1996. С. 188)).

Но тут вдруг что–то сорвалось. Возникла кандидатура Бакатина на пост Председателя КГБ СССР с подчинением ему КГБ РСФСР ― поворот для Ельцина, надо думать, мало приятный.

«Председателем КГБ,

― утверждает В. С. Широнин,―

Бакатин был назначен по инициативе Горбачева»

Широнин В. С. 1) Под колпаком контрразведки… С. 353 2) КГБ ― ЦРУ. Секретные пружины перестройки. С. 251

Похоже на правду, ибо Бакатин ― выдвиженец Горбачева, верный ему человек, игравший в августовские дни на стороне своего патрона (ЧерняевА.С. 1991 год: Дневник помощника Президента СССР. С. 202, 206―207). Его назначение «по инициативе Горбачева» говорит о многом, особенно если вспомнить, что Ельцин сразу же после провала ГКЧП стремился взять кадровые дела Союза в собственные руки.

«С августа до момента отставки Горбачева,

― рассказывает Ельцин,―

у нас с ним состоялось примерно восемь ― десять встреч. Не знаю, понимал ли он сам, насколько изменился к тому времени характер наших отношений. Я сказал ему: «У нас есть горький опыт, август нас многому научил, поэтому, прошу вас, теперь любые кадровые изменения ― только по согласованию со мной». Горбачев внимательно посмотрел на меня. Это был взгляд зажатого в угол человека. Но другого выхода у меня не было (Это требование, предъявленное Президентом РСФСР Горбачеву, подтверждает А. В. Коржаков:

«Условие Бориса Николаевича касалось кадровых назначений ― их теперь следовало делать сообща. Выбора у Президента СССР не было, и он согласился»

(Коржаков А. В. Борис Ельцин: от рассвета до заката. С. 115)).

От жесткой последовательности моей позиции зависело все. И время показало, что я не ошибся. Первые кадровые назначения Горбачев сделал самостоятельно: Моисеева назначил министром обороны, Шебаршина ― председателем КГБ, Бессмертных оставил министром иностранных дел. Мне было хорошо известно, что все эти люди явно или тайно были участниками путча. Я позвонил Горбачеву ночью, когда информационные агентства сообщили об этих назначениях, и я сказал: «Михаил Сергеевич, что вы делаете? Моисеев ― один из организаторов путча. Шебаршин ― ближайший человек Крючкова». Он стал говорить: «Да, возможно, я не сориентировался, но сейчас уже поздно, во всех газетах опубликован указ, его зачитали по телевидению». В конце этого телефонного разговора я сказал: «Утром буду у вас». Аргумент Горбачева меня поразил: мол, неудобно. Неужели внешние приличия важнее реальной угрозы безопасности страны? Утром я приехал к нему. Первое, что я потребовал,― сразу же отправить в отставку Моисеева. Горбачев сопротивлялся, но в конце концов был вынужден согласиться, что совершил ошибку. Сказал: «Я подумаю, как это исправить». «Нет,― говорю,― я не уйду, пока вы при мне этого не сделаете. Приглашайте Моисеева прямо сюда и отправляйте его в отставку»