Малахит - Наталья Лебедева

— Я только вчера видел вашего мужа, — заторопился сказать Павел, — и он умолял вас о милосердии. Они же только дети, глупые и немного злые дети. А эти, — он показал рукой наверх, — и вовсе не имеют отношения к совершенному против вас предательству.

Малышка раздраженно тряхнула головой и сказала:

— Мне нет никакого дела до того, о чем ты говоришь.

И острый каменный клюв, чуть приподнявшись, прочертил косую сверху вниз и справа налево. Темная кровь смешалась с темной тканью одежды. Павел почувствовал жжение и, опустив глаза, увидел рваную рану, пересекавшую всю его грудь. Тут же он почувствовал себя плохо. Амулет! Шнурок, на котором висели амазониты, был перерезан, и амулет лежал чуть в стороне. Павел потянул руку, но удар мощного клюва едва не лишил его пальцев.

— Постойте, ну послушайте же! — задыхаясь, закричал он. — Я понимаю, сотни лет под землей сведут с ума кого угодно, но все же послушайте! Дайте нам хотя бы шанс помочь вам. Вы же не выберетесь отсюда без помощи! Яма слишком глубока и земли вокруг еще слишком много!

— Маленький паршивец, — эти слова Малышка произнесла почти ласково, — и ты еще будешь торговаться? Моя свобода в обмен на твою жизнь — как неравноценен обмен! Конечно, я могу пожертвовать свободой, особенно после того, как столько лет мечтала о мести.

— Ну так почему не прикончить меня? Зачем эти игры? И дело-то всего в одном ударе клювом! Кроме того, ты можешь разрушить амулет, и само твое присутствие убьет меня. Ты же не умеешь и не любишь убивать. Ты зла сейчас, ты была зла на протяжении сотен лет, тем более что предателями оказались дети, которым ты так доверяла. Но спасли тебя тоже дети. Вот эта девочка тебя спасла, — Павел показал на Огонек, перегнувшуюся через край раскопа. Она копала, она освобождала тебя из плена, несмотря на то, что отлично понимала, как зла ты будешь. Все эти дети знали, что если тебе удастся выбраться, ты убежишь прочь, сметая все на своем пути, и тем самым подпишешь им смертный приговор. Но я объяснил им, и они поняли, что нельзя жить за счет других…

Малышка молчала, но Павел без слов понял, что может забрать свой талисман. Он протянул руку, собрал камни и принялся завязывать разорванный шнурок.

Малышка смотрела на него в упор. Она думала, и Павел видел, как уходит гнев. Глаза ее больше не были такими яркими. Свет в них теперь стал мягким, они светились, как лампы, прикрытые зелеными абажурами.

— Ты прав, — сказала она наконец. — Я не могу убивать даже тогда, когда очень хочу. И знаешь, что самое смешное? Ни разу в жизни — ни разу! — я об этом не пожалела. Ну, где вы там?! — Малышка подняла голову. — Кто-нибудь будет меня выкапывать?

Глава 13 Чудо для Веточки

Павел сидел, привалясь к шершавому пальмовому стволу и, изнывая от зноя, смотрел, как выкапывают Малышку. Его рука была прибинтована к корпусу чистыми льняными лоскутами. За прошедшие сутки Павел успел побывать у Липы, подлечившей его сломанное плечо, и в Камнелоте, откуда привел отряд ремесленников, которые и выкапывали теперь древнее чудовище.

К удивлению Павла, никто из ремесленников не удивился и не испугался Малышки. Они работали споро, и передние ноги чудовища были уже видны. К ним вел пологий спуск.

Рабочие стали осторожно освобождать из земли бока и хвост.

Огонек неожиданно появилась рядом с Павлом.

— Очень болит? — спросила она, с состраданием поглядывая на забинтованную руку.

— Нет, не очень, — улыбнувшись, ответил он. — Почти совсем не болит.

Она помолчала немного, а потом, набравшись смелости, спросила о другом:

— Можно мне туда, к ней?

Павел внимательно посмотрел в ее темные, наполненные слезами глаза, и понял, что какое-то важное дело не дает покоя этой маленькой одинокой девочке.

— Конечно, можно, — сказал он. — Знаешь, я даже думаю, что ей будет приятно, если ты поговоришь с ней.

— Почему ты так думаешь?

— Когда разговариваешь, время бежит быстрее. А ей так хочется, чтобы ее поскорее освободили…

От жары немного подташнивало, плечо болело пульсирующей болью, перед глазами плыли темные круги, и там, за этими темными кругами, уходила вперед и вниз широкая дорога, и девочка в длинной белой рубахе смело шагала к ногам каменного чудовища. Огонек дошла до Малышки и полезла вверх по земляной стене, цепко хватаясь за камни и корни растений. Девочка устроилась на выступе напротив ее головы и, раскинув руки широко, как могла, обняла эту тяжелую каменную голову. Павлу показалось, что Огонек плачет. Потом, отстранившись и утерев слезы, девочка начала тихо и с жаром что-то говорить. Малышка слушала молча, и лишь изредка кивала — медленно и задумчиво.

Она была свободна уже на следующее утро.

Тяжело сгибая и разгибая ноги, Малышка осторожно пошла вперед. Огонек стояла на краю ямы и переживала за каждое движение огромного камня так, что едва не плакала.

— Что ты? — Павел подошел и положил руку ей на плечо. — Успокойся, все хорошо. Смотри, она почти свободна.

Огонек с благодарностью пожала лежащую на плече руку.

— Знаешь, — сказала она Павлу, — она сказала, что обязательно найдет мне настоящую маму. Это точно.

И девочка разрыдалась.

Наконец все было кончено. Малышка стояла посреди деревни в окружении тепло укутанных детей.

— Не беспокойтесь за них, — сказала она Павлу, Вадиму и рабочим, тоже готовым отправиться по домам. — Я отпущу их, только делать это надо медленно. Мы потихоньку дойдем до Камнелота, и я попрошу людей помочь этим детям… Все будет хорошо.

— А ты сама? — спросил Вадим.

— Мне помогут спуститься в источник, к мужу.

И Малышка, окруженная детьми, пошла к выходу из деревни.

Только один мальчик не пошел вслед за ней. Она сразу заметила это.

— А ты что, Веточка? — спросила Малышка.

— Мне лучше остаться здесь. Я пробыл в Малышневке недолго. Отпусти меня сразу.

— Что же ты будешь здесь делать? Здесь же совсем скоро не останется ни одного дома…

— Я дал себе обещание, что дождусь тут одного человека. Даже если придется ждать всю жизнь. А замерзну — что ж… значит, у меня будет короткая жизнь.

Малышка пристально посмотрела на него.

— А хочешь, — спросила она, — я дам тебе силу камня. Я ведь знаю, что ты — дитя двух народов, и ничего не умеешь. Ты можешь выбрать любой камень, и я могу сделать тебя очень сильным. Это будет мой тебе подарок. Ну, как?

Веточка надолго задумался.

— Знаешь, — сказал он наконец, — Крысеныш бы принял такой подарок. А Веточка слишком часто становился кем-то другим, он очень хочет побыть собой.