Темный Берег - Альфред Аттанасио

— Она тебе показала разгуливающую тень Ралли-Фаджа, — тоже шёпотом ответил Бульдог, подавляя боязливую дрожь.

— Она меня предупредила о нём. Вот почему я раньше не пыталась тебе сказать. Но сейчас…

— Это глоток Чарма после долгого его отсутствия, — заключил Бульдог и взял её за руку. — Говори поосторожнее, Тиви. «Тишина слушает», а мы — чармоносные, но без амулетов! Давай вернёмся на берег.

И снова она не шевельнулась.

— Это один пэр приходил и смотрел. — Она говорила с возбуждённым придыханием. — Он однажды приблизился ко мне, и мы разговаривали.

— Пэр. — Бульдог слышал грубые окрики огров, ползущих среди дюн, и ухающий смех пополам с горестными стонами слепых мусорщиков. — Ралли-Фадж — пэр.

— Не колдун. — Она встала на цыпочки, чтобы шепнуть ему на ухо: — Один беглец от Властелина Тьмы. Один из его врагов.

— Больше ничего не говори. — Он отпустил её руку и шагнул назад. — Без амулетов мы не знаем, что настоящее, а что иллюзия.

— Ага, и он меня тоже предупреждал никому не говорить. — Она пошла за Бульдогом к берегу, в глубокие воды приливной полосы. — Он сказал, что наши враги жестоки.

— Этот фантом прав. — Он грустно побрёл к берегу.

— Только одно, Пёс. — Она остановилась. Холодноватая вода доходила ей до пояса, рябь светилась. — Мы должны быть готовы бежать.

— Куда? — Он снова потянул воздух, вынюхивая опасность. — Огры отлично умеют выслеживать.

— У нас есть предназначение! — крикнула она ему вслед. Он остановился, повернулся к её небольшой тени.

— Я не люблю этого слова. — Он прищурился, увидел безмятежность её лица. — Предназначение. Это штука неуклюжая. Трудно удержать в руках. Я предпочитаю волю. Там все в руках.

— Значит, у нас должна быть воля, Бульдог. — Голос её звучал твёрдо, и даже без крысиных звёзд он понял, что она говорит с убеждением. — Здесь зло. Мы должны его прекратить.

Он подошёл к ней:

— Давай убежим сейчас.

— А другие? — Они стояли в вакуоли тумана, видя друг друга явственно. Бульдог, обтрёпанный, с запавшими щеками, сильно похудел, но он стоял высоко и гордо, широкий в кости, и она сказала ему: — Старая Сова говорила, что ты самый сильный. Ты должен помочь нам всем.

— Я? Я вор. Я не воин — и я не служу пэрам. — Он грустно посмотрел на Тиви. Сам по себе он бежать не пытался, потому что чувствовал свою ответственность за неё. — Слушай, это наш единственный шанс, если ты хочешь сбежать. В тумане можно уплыть на другой остров. Мы сами устроим свою судьбу.

Она покачала головой, коротко стриженные волосы прилипли ко лбу и щекам.

— Моя судьба здесь.

— С фантомом, который к тебе приходит? — Он бросил на неё предупреждающий взгляд. — Откуда ты знаешь, что это не Ралли-Фадж? Мы в его лагере. Это лишь жестокая шутка, которую он шутит с тобой, Тиви.

— Нет, Пёс. — Она обеими руками взяла его ладонь. — Эта тень — не тень зла. Я это чувствую сердцем.

— Хм-м. Сердцем? — Он потрепал её руку. — Ты влюблена в этого красивого и сильного призрака.

Она нахмурилась в ответ на его насмешку и от страха, что он может быть прав и что герцог, пришедший её спасти, всего лишь иллюзия.

— А он красивый и сильный, правда? — проворчал Бульдог. — Тиви, он просто кожа из света — обман, посланный какой-нибудь извращённой тварью с голодной душой. Если не Ралли-Фаджем, то каким-нибудь злобным слугой Врэта.

Мокрый сосущий вскрик донёсся из волн и послужил дрожжами для многих вскриков, несущихся с приливом к берегу.

Тиви и Бульдог схватились друг за друга и в один голос крикнули:

— Морские черви!

Они бросились к берегу, расплёскивая воду, Бульдог бежал рядом с Тиви, схватив её рукой за плечи. Пенная вода со всех сторон бурлила извивающимися хлыстами. От удара упавшей звезды разбилось гнездо морских червей, и разъярённые твари метались в воде и прибрежном песке.

Извивающаяся петля захлестнула ноги Тиви, и она упала лицом вперёд во влажную темноту, не успев даже крикнуть. Бульдог дёрнулся, но у него в руках осталась лишь пустая рубашка.

Он тут же обернулся, схватил кошку и с силой погрузил в песок. Тяжёлые крючья зацепили что-то живое. Бульдог потянул изо всей силы, и песок лопнул, как кожа.

Высунулось окружённое щупальцами рыло — извивающаяся труба блестящего кольчатого тела толщиной с дерево — и Тиви, голая, залепленная мокрым песком, вырывающаяся из хватки сосущих щупальцев. На месте прикосновения присосок оставались волдыри ожогов. Червь уже начал её переваривать, когда крюк подцепил его за головой, рядом с черным вылупленным глазом, как у спрута.

Бульдог подтянулся ближе и одной рукой вывернул крюк, другой одновременно отрывая щупальца. Тиви освободилась и побежала в туман, к берегу. Вор вырвал крюк из тела червя и бросился за ней.

Черви хватали его за лодыжки, но среди них не было достаточно большого, чтобы его остановить. Отпихивая их ногами, он догнал Тиви, которая пыталась вылезти из воды. Ухватив её одной рукой, он вытащил её на чёрный берег, завернул в разорванную тунику и потащил сквозь туман к сухому песку.

Костры огров сияли в тумане как самоцветы. Бульдог что-то промямлил насчёт согреться, но Тиви сидела на песке, дрожа, и не пыталась встать. Токсины морского червя вызвали у неё слабость. Ноги и руки онемели, наваливалась усталость.

Вор успел её поймать, когда она стала всплывать в воздухе, и понёс к ближайшему костру, где два огра хмуро посмотрели на её горячие раны и кликнули лекаря. Из мглы появилась согбенная фигура.

Старая Сова присела рядом с Тиви. Её руки были покрыты мокрыми лентами морской травы.

— Я сейчас лечу ожоги по всему берегу, — сказала она ограм, начиная прикладывать желатиновые ленты к волдырям Тиви. — Целое гнездо этих гадов разворошило.

— Ты можешь ей помочь? — спросил Бульдог, озабоченно вглядываясь в усталое лицо старухи и пытаясь по нему понять, что она видит в обмякшем и распухшем теле Тиви.

— Дышит она нормально, — сказала Старая Сова, отбрасывая пряди волос с лица спящей Тиви. — Держи её на Ирте, и она проспит всю ночь. На рассвете она будет лежать, свернувшись калачиком, от дикой головной боли.

Бульдог оглянулся, увидел, что огры заняты разговором, и наклонился к Старой Сове поближе, пристально глядя на неё из-под гривы.

— Ты ведьма.

Старуха показала пальцем на свою куртку:

— Чармоделка.

— Ты говоришь как ведьма, — тихо возразил вор, оглядываясь через плечо, не слышат ли огры. — Хозяева тебя называют лекарем. И ты оказалась здесь, чтобы помочь Тиви. Ты всегда на месте, когда ты ей нужна. Это отдаёт ведьмовством.

— Я приглядываю за этой молодой женщиной, — признала Старая Сова. В свете костра блеснули её добрые бабушкины глаза. — У неё есть предназначение.