Ломая стены - Ксения Мартьянова

- Хватит!

- Что? Противно услышать о себе правду? Ты именно такой: жалкий, поддающийся чужому влиянию. Нет, ты не Всемогущий Бог, и теперь я тоже это поняла.

- Заткнись! Заткнись сию же минуту! Хватит! – Он кричал, словно разъяренный зверь. Да, я разозлила Николаса Джонсона. Я его надломила. - Если ты скажешь ещё хоть слово: то никогда не увидишь сына!

Моя уверенность улетучилась в мгновение ока. Я нервно сглотнула, но мой голос остался твердым. – Ты ничего не сделаешь Артуру, ты любишь его.

- Конечно, я ничего ему не сделаю. – Он заговорил спокойнее, а его слова заставили меня вздохнуть с облегчением. Внутренне я всё ещё сомневалась в том, что Ник не способен сделать больно Артуру. Да, я тоже блефовала, потому что иного выхода из этой ситуации не видела. – Но это не мешает мне сделать больно кому-то другому.

Я замерла и почувствовала, что именно в этот момент мне совсем нечего ему сказать. Он снова давит на больное, он снова впереди меня. У него снова есть преимущество.

- Что? Воды в рот набрала? Больше ничего не хочешь мне сказать?

- Ник, пожалуйста…

- О, как мы заговорили! Теперь ты меня и просишь! Ну, ничего, скоро совсем запоешь. Я научу тебя, как со мной нужно говорить. Ты ещё вспомнишь меня, склонившись над телом того, кого любишь. Ты будешь плакать, потому что я начну с самых дорогих тебе людей, которые в данную минуту ничего и не подозревают. Я буду убивать их медленно, они будут страдать, а перед тем, как избавить их от мук, я скажу им, кто в этом виноват. Скажу, из-за кого они так страдали. Ты ещё меня вспомнишь, когда тебя будет мучить чувство вины. Ты ещё всё поймешь, когда тебя будет сотрясать каждую ночь от осознания того, что именно ты стала причиной всех этих смертей. У тебя ведь уже есть такое чувство, правда? Бедная, Рэйчел, она виновата уже в двух смертях. Только это не были близкие тебе люди, что было моим промахом, но я исправлюсь, обещаю, мы повеселимся. – Последние слова он проговорил так тихо, что меня пробила дрожь, а из горла вырвались рыдания.

- Ник, нет! Ник…

Тишина. Гудки.

- Чёрт! – Я бросила телефон в стену и, схватившись руками за голову, опустилась на пол. – Чтобы ты сдох!

На мой крик прибежала Эрин и, включив свет, сразу же кинулась ко мне. – Рэйчел. Рэйчел, встань. Господи, милая, что с тобой?

Мои рыдания сотрясали всё моё тело с такой силой, что у меня даже не было возможности что-либо ответить перепугавшейся Эрин. Я только плакала, криками выплевывая всю ту боль, которая до этого момента сидела внутри меня, сдавливая мою грудь и не давая мне свободно дышать. Я ненавидела этого человека, я ненавидела Николаса Джонсона всем сердцем. Ненавидела так сильно, как только могла. Я пережила бы всё, что он мне подкинул, но одного я вынести точно не смогу: если пострадает кто-нибудь из моих близких. Я бы отдала ему все деньги мира, всё, чего бы он только захотел, я бы спокойно отдала даже свою жизнь, только бы он не трогал дорогих мне людей, но я знала, что это всё ему не нужно, он хотел расплаты, но совсем иного рода. Он хотел, чтобы я страдала, чтобы я мучилась, взрываясь рыданиями. Он хотел, чтобы я видела, как он достигает своего триумфа. Он бы ни за что не стал меня убивать, он упивался бы тем, как медленно во мне угасает желание жить. И своей высшей точки блаженства он достиг бы только тогда, когда я сама бы завершила то, что он начал: наложила бы на себя руки. Человека можно довести до такого состояния, даже если в мыслях он никогда не допускает такого исхода событий. Ник умел работать с людьми, давя на них психологически, и вот что он делал сейчас: он искусно уничтожал во мне уверенность, выбивая почву из-под моих ног. Он хотел, чтобы я боялась его. И он этого добился. Очко в его пользу.

***

- Я убью его! Убью этого урода! Ей нельзя волноваться, какого чёрта она снимает трубку, когда он звонит?!

- Джейсон, успокойся, у него её сын, поэтому и снимает.

- Не могу я успокоиться! – Джейсон ходил по гостиной взад и вперед.

- Тогда хотя бы не кричи, ладно? Рэйчел только уснула. Мне пришлось дать ей лошадиную дозу анальгетика, прежде чем она смогла подавить свою истерику.

- Что этот придурок наговорил ей?

- Не знаю, она была не в том состоянии, чтобы говорить. – Эрин подошла к брату и взяла его за руки. – Но я думаю, что ты так злишься не только потому, что он звонит Рэйчел.

- Я так злюсь, потому что он портит ей жизнь. Я злюсь, потому что он возомнил себя Эпицентром Вселенной, потому что он отнимает жизни у дорогих нам людей, потому что он животное, место которого, в лучшем случае, за решеткой в пожизненном. А в худшем. – Джейсон повернул голову к Эрин, и она заглянула в его разъяренные глаза. – Я хочу, чтобы он медленно мучительно умирал.

- Не уподобляйся ему. Это неправильно.

- Правда? А что тогда правильно? Убийство Боба было правильным? А Мэгги? Не мне беспокоиться о правильности, когда дело касается Джонсона. – Повисло молчание, после чего Джейсон сорвался. – Чёрт! – Он со всей присущей ему силой ударил по дивану так, что Эрин вздрогнула и закусила губу.

- Джейсон…

- Я ненавижу его!

Эрин схватила брата за руку и вывела его на свежий воздух. - Остынь. Что ты делаешь? – Она оглядела его взволнованным, но в то же время, осуждающим взглядом.

- Да всё нормально со мной.

- Я вижу, то-то ты очень спокойный.

Джейсон облокотился локтями о перила дома и закрыл глаза. Повисло напряженное молчание. Джейсон пытался успокоиться. Эрин была права, ему нужна была трезвая голова на плечах. Но Бог свидетель, он так сильно ненавидел Николаса, что это чувство ослепляло его, не давая рассуждать рационально. Но он должен был. Ради Эрин и Алекса, ради Рэйчел и Артура, ради своей семьи и памяти о тех, кого он любил. Джейсон выдохнул и посмотрел вдаль, сжав кулаки, чтобы взять себя в руки. – Боб ведь был совсем ни в чем не виноват. Как и Мэгги. Обычные люди, с обычной жизнью. Честные, отзывчивые, добрые, любящие. Они были такими замечательными. И каждый из них был любим в этом мире. У каждого была семья, которая теперь опустела. – Джейсон помолчал, пропуская воздух через лёгкие. – Я никогда не думал, что мне придется сообщать Ванессе о смерти её матери. Не думал, что мне представится случай хоронить своего дядю, который заменил мне отца, при этом обнимая его жену, которая не может понять: за что? – Джейсон развернулся к сестре. – За что, Эрин? Почему он всё это сделал? Я не понимаю.

- Никто не понимает, Джейсон. Это сложно. – Она подошла к нему сзади, положив руки ему на плечи, и обняла. – А вопрос «почему»… потому что он жестокий человек, пытающийся таким образом манипулировать Рэйчел. И ты один из важнейших механизмов для этой манипуляции.