Глазами пришельца (СИ) - Влизко Виктор Борисович

— Что-то зачастили они к нам, тарелки эти…

Один человек погиб, другой в больнице! Родион вздрогнул. Он стал убийцей! Нет, это случайно, он не хотел! Как всё не просто! Или такова борьба? И жертвы всё-таки неизбежны? Покалечили же они сына, толкнули на смерть жену… Хотя, в смерти жены виноват он сам… Как всё не просто!! А вдруг, будут ещё жертвы? Кому нужна справедливость, замешенная на крови?.. И всё же нужно довести задуманное до конца. Он должен уберечь красноярцев от вымирания. Или от деградации? Должен… Памятью жены…. Как всё не просто!!!

Как и в прошлый раз, зашёл со стороны пустыря. Сколько здесь проводов! Даже воздух слегка пощёлкивает от избытка электричества. Подойти бы поближе, но как бы ноги не сломать! Настоящая свалка. И луна затерялась за облаками… Полночь. Пора начинать. И в первую очередь надо отключить электроэнергию. Четыре взрыва подряд окрасили окружающую мглу в красный цвет. Засверкали режущие глаз молнии. Хватит. Быстро погасив огонь, Родион вызвал потоки воздуха, которые бешено понеслись вперёд, закручиваясь в упругие смерчи. Лишившись четырёх трансформаторов, завод погрузился в темноту. С его территории донёсся треск. «Как бы не рухнуло какое-нибудь здание. А то опять будут жертвы». Сосредоточил взгляд на заборе. И бетонные плиты начали ломаться как шоколад. Достаточно. Доказательств в избытке. Завыли пожарные сирены. Послышались голоса людей. В планы Родиона не входило обнаруживать себя. И он побежал через железнодорожные пути в сторону леса, темнеющего на пригорке.

Долго плутал среди деревьев, пока не вышел к какому-то зданию. С трудом прочитал перекошенные надписи: «Бакалея», «Гастрономия». Оконные проёмы заложены кирпичной кладкой. Бывший магазин. Теперь, возможно, склад. Душно, как перед грозой. Пройдя немного, наткнулся на развалины двухэтажного дома. Когда-то здесь жили. А ведь до завода рукой подать. Наверное, хозяев выселили из опасной зоны. Кто-то всё-таки заботится о человечестве. Но вскоре асфальтированная дорога привела к жилым постройкам. Люди здесь продолжали жить! В двухэтажных каменных домах, похожих на разбитые, отслужившие своё вагоны, скорбно стоящие в далёком забытом тупике, рельсы в который уже давно заросли травой. Одиноко скрипнули детские качели, да прошумела по крыше невидимая кошка, подняв кучу пыли. И та, медленно опускаясь, на фоне посветлевшего неба казалась сгоревшей бумагой, разносимой от потухшего костра. А ещё пыль была похожа на чёрные хлопья снега. Ночные снежинки в середине лета. Как знать, может быть, человечество доведёт природу и до такого явления…

Родион шагал в сторону города. Изредка обгоняли машины. Но голосовать не пытался. Навряд ли, водитель рискнёт подобрать одинокого путника в столь поздний час и в таком безлюдном месте. Наверное, можно было остановить машину с помощью квадратика. Но не хотелось применять данное могущество в личных целях. Нужно сберечь его для спасения разумной жизни на Земле.

***

И вновь ничего не добился! Милиция по-прежнему интересуется лишь фамилией, корреспонденты подробностями. А в газетах ни строчки! Удалось дозвониться в дирекцию завода. Кто был на другом конце провода? Не представился. Но обрушился с обвинениями. Назвал врагом государства. Призывал к патриотическим чувствам. Требовал немедленно прекратить атаки на завод. Потом снизил тон. Стал приглашать за стол переговоров, рассказывать о трудном положении в стране, о недопустимости варварских методов в цивилизованном обществе, о важности крылатого металла в обороноспособности Родины. Признал, что завод отравляет красноярцев, и что у них, у руководителей всех рангов, тоже болит голова за экологию города…

Голова у них, может быть, и болит. Не зря же они один за другим перебираются в Москву. Там, видимо, их головные боли проходят. Да и что это за отвлечённый образ — «страна», которым все так любят прикрываться? Почему «стране» нужен крылатый металл и не нужно здоровье своих граждан? Почему интересы «страны» важнее человеческих жизней? Или «страна» рассчитывает существовать и после гибели человечества? И никакие доводы не пробиваются сквозь завесу государственных интересов. Умеют они разговаривать с людьми, не слыша их…

Зачем он едет к заводу?.. Всё бесполезно… Как много пассажиров в этот поздний час!

— Мне знакомая сказала! У неё брат в редакции работает! Так что сведения достоверные. Говорю вам, какой-то маньяк звонит в редакцию и грозит разрушить наш завод. И всё что он говорит, сбывается!

— А что он говорит? — пассажиры плотнее придвинулись к невысокому мужчине, в длинном клетчатом пиджаке и светло-коричневой пляжной кепочке на лысой голове.

— А то и говорит, что каждую полночь идёт в атаку на наш завод, — мужчина, польщённый таким вниманием, повысил голос. — Ураганы — его рук дело. И ещё говорит, что сегодня последняя атака.

— Кранты! — насмешливо сказал высокий парень в синем батнике. — Сегодня погибнем под руинами родного предприятия.

— А вдруг правда? — заволновалась пожилая женщина, протиснувшаяся из глубины салона.

— Если правда, то это свинство со стороны начальства вызывать нас в ночную смену именно в этот день! Или они хотят нами прикрыться? — неожиданно возмутился седой мужчина в чёрном потёртом костюме с выцветшей планкой орденов на груди.

— А у меня подруга в управлении работает, так она говорит, что этот безумец и им звонил, — выдала информацию молодая женщина с большими усталыми глазами. — Всё точь-в-точь, как говорили. Только он ещё о человеческих жертвах сожалел. Требовал эвакуации всех работников. Так и сказал, что все погибшие этой ночью, будут на совести руководства завода.

— Нашёл, где совесть искать! — раздался голос из задних рядов.

— Розыгрыш это, — неуверенно произнёс кто-то. — Даже экстрасенсы не могут обладать такой силой!

— А что мы знаем о скрытых силах природы, которые иногда становятся на службу человеку? — загорячился мужчина в кепочке.

— Попался бы мне этот маньяк! — прохрипел здоровый детина с коротко подстриженными волосами. — Задавил бы как котёнка!

Какие могут быть сомнения? Этот задавит. Даже в голове, наверное, одни мускулы.

— Всё это ложь и провокация! — вперёд протиснулся солидный мужчина при галстуке, с папкой в руках. — Не стыдно вам, товарищи, рассказывать сказки и сеять панику в доверчивых сердцах?

— А если экстрасенс существует? — потёр скулы худой мужчина. — Мало ли идиотов на свете? Это что же получается: сегодня он разрушит завод вместе с нами?

— Постыдитесь, взрослый же человек! — попробовал пристыдить тот, что в галстуке. — Не верьте слухам! Власть и закон на нашей стороне!

— Плевать он, по-видимому, хотел и на власть, и на закон, — пробурчал детина.

— Я представитель управления завода и могу вас уверить, что меры приняты! Работайте спокойно!

— Что-то много значения придаётся слухам, если даже меры приняты, — ехидно заметил кто-то.

Обладатель галстука прикусил язык, поняв, что сказал лишнее.

— И чего он добивается? — вслух подумал ветеран, поправляя орденские планки. — Эвакуацию ему подавай! Он что, построил для нас новые дома? Или придумал, где мы будем работать?

— Он же за нас болеет, за детей наших! — раздался женский голос.

И тут же поднялся невообразимый галдёж. Говорили все одновременно. Родион едва успевал улавливать отдельные фразы.

— Почему мы должны уезжать? Пусть этот экстрасенс сматывается!

— Я пятнадцать лет в очередь на квартиру стоял. У меня дочь в общежитии выросла. Ну и что, что рядом с заводом? Зато свой угол!

— У каждого своя голова на плечах. Не нравится экология? На все четыре, скатертью дорожка! Другим жить не мешай!

— Воздух по всему Союзу отравленный! Что ж теперь делать?

— Верно, все производства вредные! Давай разрушим, сломаем, а сами в пещеры, к звериным шкурам, и чтобы бабы общие!..

Алюминиевый завод остался позади. Опустевший автобус петлял в темноте ночи. Волна безразличия овладела Родионом. Щёки стали мокрыми. Он плакал от бессилия. Ядовитый дракон оказался непобедимым. Конечно, эти люди ни в чём не виноваты. Они тоже не видят выхода из создавшейся ситуации. Им обещают улучшить экологическую обстановку, внедрить более безопасную технологию, установить более мощные фильтры. И люди верят. Им больше ничего не остаётся, как верить и надеяться. На что?