Могила Таме-Тунга - Константин Нефедьев

- Я тоже останусь с вами, сеньоры, - сказал Сергей, внимательно прислушивавшийся к разговору.

- Нет, Саор, ты здесь не останешься, - твердо ответил Грасильяму. Запомни, Саор, тебе надо скорее возвращаться на родину. Ты и там сможешь помочь лакорийцам. Только ты один знаешь, где мы и почему остались здесь. Эту тайну увези с собой в свою страну. Ты открой ее кому и когда найдешь нужным, лишь бы это послужило делу спасения лакори и их древней культуры. Ваша страна всегда выступала в защиту угнетенных народов. Если Жоану не удастся мобилизовать общественное мнение нашей страны в защиту лакори, это, я верю, сделают твои соотечественники, дорогой мой синантроп! И как было бы хорошо, если б великий вождь отправил с тобой, в твою страну, кого-нибудь из своих сыновей учиться мудрости твоих соотечественников... А теперь, великий вождь, обращаясь к Макалуни, сказал профессор, - вели провести нас в Круг Забвения...

Глава 28

Отречение Луи Пэйна

Да, веселый старичок-шансонье оказался действительно Луи Пэйном из Института Франции. Грасильяму и Гароди поразились жизнерадостности своего французского коллеги. Пэйн же нисколько не удивился их появлению. Он не спеша слез с гамака, в котором кейфовал, пригладил бороду, одернул полы куртки.

- Луи Пэйн из Парижа, - с достоинством отрекомендовался Луи. - С кем имею честь?..

Ученые назвали свои фамилии, познакомили с Сергеем. Пэйн дружески пожал им руки. С Инглой он поздоровался по-лакорийски - подняв правую руку с раскрытой в виде цветка монстеры ладонью.

Луи Пэйн пригласил гостей сесть на циновку, пододвинул корзину с сочными плодами. Когда гости расселись, он вежливо, чуть-чуть иронически спросил:

- Чем обязан наш райский уголок dolce far niente вашему посещению, мсье?

- Мы искали лакорийцев и вот нашли вас, сеньор Пэйн, - столь же учтиво ответил Грасильяму. - Это большая удача!

- Вы думаете? Хотя смотря для кого. Ну что ж, очень благодарен вам, мсье, за внимание к моей особе, только не понимаю, зачем я вам понадобился?

- Как зачем? - удивился профессор Гароди. - Ну, хотя бы для того, чтобы помочь вам возвратиться в цивилизованный мир.

- А вы уверены, что я этого желаю? Так вот, мсье, чтобы не было потом недомолвок, знайте: отсюда я никуда уходить не собираюсь. Это заявляю вам я, Луи Пэйн, ci-devant сотрудник Института Франции; заявляю, находясь в здравом уме и трезвой памяти. Пусть ваша хваленая цивилизация провалится в тартарары! Я по горло сыт ею! Здесь я живу безмятежной жизнью, не думая ни о чем, восхищаясь чарующей красотой природы, любуясь красочным оперением волшебных птиц, пылающими закатами и восходами. Я здесь счастлив, понимаете, счастлив! И вокруг меня живут такие же счастливые люди. Пусть они насильно отрешены от своего прошлого, но это-то и делает их счастливыми. Вражда, гнев, месть, злоба - все это у них осталось где-то там, позади, за гранью сознания. Я им пою песенки парижских бульвардье и этим доставляю радость. И, поверьте, тихая радость этих умиротворенных людей, черт побери, мне дороже оваций, какими бывало награждали меня восторженные психопатки в Сорбонне.

- По-моему, вы кокетничаете своим упрощенчеством, - резко оборвал Грасильяму, - что за странные рассуждения? Вы, прежде всего, ученый, сеньор Пэйн. А знания, опыт, ум ученого - достояние общества, а не только одного их обладателя. Это понимают даже лакорийцы, оставив вам память. Неужели ради спокойного, чисто животного существования в этом, предположим, эдеме, Грасильяму обвел вокруг рукой, - вы забыли о совести, о долге ученого, о присяге, которую приносили, получая ученую степень, - нести знания людям, человечеству. Ну, бог с ним, с человечеством! Вы хоть что-нибудь сделали полезного для племени, приютившего вас? Лакорийцы обеспечили вам пребывание в нирване, не потребовав ничего взамен. Они нуждаются в вашей помощи, а вы предпочитаете сидеть сложа руки, лицезреть свой собственный пуп и распевать шансонетки. Разве это достойно ученого?

- Дорогой профессор! Меня умиляет ваша искренность, хотя, право, не знаю, чем заслужил ее, так же как и не знаю, кто дал вам право обсуждать мои действия? Ну, что ж, я тоже буду с вами откровенен. Вы, мсье, напрасно напоминаете мне о долге. Запомните раз навсегда: я никому ничего не должен! За попытку приоткрыть завесу неизведанного я расплатился годами странствий, чуть ли не по всем широтам и долготам земного шара, сотнями бессонных ночей, проведенных за письменным столом, неисчислимым количеством бесцельно растраченных часов на дремоту на разных конгрессах, совещаниях, заседаниях, на топтание на всевозможных завтраках, файф-о'клоках, раутах, суаре. Так что мы квиты с человечеством, мсье! Да, вы еще изволили что-то сказать о науке? Ха-ха! Да, все тома моих трудов, что пылятся на библиотечных полках, не стоят зрелища вон тех порхающих колибри. Поглядите, какая божественная игра красок! Что может сравниться с ней?.. Вы упомянули и о совести ученого. А задумывались ли вы над тем, что такое совесть? Слабое утешение для слабых характеров и обременительный груз для сильных - вот что такое совесть, мсье! Я знал некогда одного ученого - Рэли Римера. Посмотрели бы вы, как он разделался со своими друзьями и соотечественниками полковником Фостером и его сыном...

- Постойте, постойте, коллега! О чем вы говорите? Вы знали Римера и Фостера? - вскочил Гароди.

- Успокойся, старина, француз просто свихнулся, - шепнул Грасильяму, но Пэйн услышал его реплику.

- Нет, mon cher ami, я не свихнулся, как изволили вы выразиться. Я видел Фостера, его сына и Римера так же ясно, как вижу сейчас вас. Хотя прошло уже, пожалуй, более двадцати лет, но встречу с ними я помню, точно это было вчера... Хотите знать, как это было?

Капитан Моор и Пэйн брели по джунглям, отыскивая берег реки Кулисэу. Вначале все шло хорошо, обещало удачу. Экспедиция напала на след Фостера и его спутников. Но однажды ночью раздались зловещие крики. Суеверные проводники-индейцы решили, что это голос злого духа джунглей Могуены. Они бросили своих хозяев на произвол судьбы и бежали, не позабыв прихватить с собой мулов с припасами и оружием.

К исходу шестого дня кошмарного путешествия Моор и Пэйн добрались до реки. Тропическая лихорадка свалила с ног капитана. Пэйн сидел у изголовья умирающего, раздумывая, как выбраться из беды. Вдруг из-за деревьев вышел белый человек с огненно-рыжей шевелюрой.

Пэйн узнал Рэли Римера. В свое время его фотографии были опубликованы в газетах с сообщением о таинственной гибели экспедиции полковника Фостера. Пэйн обрадовался, бросился к нему. Только радость его тут же сменилась удивлением. Он не успел даже спросить, где Фостер. как Ример потребовал, чтобы Пэйн поскорее уходил из этих мест восвояси. Им сделают плот, снабдят оружием, пищей. Пусть они с Моором отправляются вниз по Кулисэу до впадения ее в реку Шингу. Там живет племя индейцев нахуква, с помощью которого они доберутся до ближайшего алькальда.