Решала - Владимир Геннадьевич Поселягин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я понимаю, что воспитателям так проще, но они подумали, что будет, когда воспитанники покинут детдом? У меня лично проблем не будет. А у других характеры уже не изменишь. Сколько детдомовцев отправились на зону из-за таких воспитателей-идиотов, которые вбили им в голову, что всё общее: мол, бери что хочешь. И вот бывшим детдомовцам оформляют воровство, иногда мелкое, а они не понимают: за что, это же общее? Вон взять фильм «Девчата», где героиня шарилась по чужим тумбочкам. С ней ещё гуманно поступили, это же фильм.
– Ну ты наговорил, – покачал головой лейтенант. А вот начальник лагеря задумался.
Вскоре милиционеры закончили, и мы попрощались. К слову, я не расписывался на опросных листах, это сделал начальник лагеря. Я побежал в душевую, а то что-то взопрел, хотя окна были открыты, а потом, переодевшись в чистую одежду, отправился на ужин, уже звонили в колокол. Ментов тоже пригласили отужинать, но они не остались – торопились. Ещё бы, необходимо было срочно сообщить в Москву, что у них там склад неучтённого оружия в центре столицы.
После ужина меня вызвал к себе начальник лагеря. Интерес его касался поиска находок в заброшенных домах. А интерес его мне вскоре стал понятен: у него были денежные проблемы и, видимо, он надеялся вот так их решить.
Я объяснил, что и как, поделился парой обычных секретов искателей и рассказал, кому лучше сбывать, чем явно продемонстрировал немалый опыт в этом деле. Внимательно выслушав, дтректор с задумчивым видом отпустил меня.
Кстати, ментам я сдал реальный схрон, из которого забрал карабин Мосина, а ментов успокоил тем, что дверь в подвал снова забил монтажкой, когда уходил. Если кто-то захочет туда попасть, конечно, попадёт, два месяца всё же прошло, но пусть проверят.
Вскоре смена в пионерском лагере закончилась, и я на поезде вернулся обратно. Нас, детдомовских, было трое в этом лагере, все состояли в спортивных секциях.
В детдоме, понятно, до директора уже дошла информация. Пришёл наш участковый, и целый час мне компостировали мозг, объясняя, что такое хорошо и что такое плохо. Потом спросили, всё ли я понял, и, получив подтверждение, отпустили. Понятно, что я теперь был под присмотром.
Но вскоре начался новый учебный год, я пошёл в пятый класс, и, к моей радости, директриса смогла найти мне нового учителя, который стал заниматься со мной индивидуально, по прямому распоряжению директора школы. Это был учитель немецкого языка.
Ладно, изучу немецкий, а что дальше? В советских школах обычно изучают три иностранных языка: английский, немецкий и французский. И всё. Как бы действительно в языковую школу не спровадили. А там чем помогут? Все те же три языка. Ладно, будем думать.
Очередной учебный год не сказать что прям уж пролетел. Для начала меня включили в состав участников нескольких школьных олимпиад (наконец время пришло), и я взял все победы. Постарался не показать, как легко мне это далось, продемонстрировал напряжённую работу мысли. Но мои учителя, похоже, разгадали мою игру: за три года уже знали меня как облупленного.
Учитывая, что против меня были пятиклассники другой школы, а я младше их всех по возрасту, мной сразу заинтересовались, как и опасался директор. «Покупатели» языковедов сначала вели себя как-то пассивно, впрочем, и олимпиады были не по языкам. Однако и до них наконец дошло, что я полиглот. Приезжали два преподавателя из спецшколы, тестировали меня и были приятно удивлены.
Я уже активно осваивал немецкий язык, начал говорить на нём, хоть и с акцентом, и мы с учителем этот акцент убирали. Это всё происходило до Нового года. Новый тысяча девятьсот шестьдесят четвертый я встречал с интересом: что он мне принесёт?
И вот когда он наступил, пошли ходоки. Сначала к директору школы, но она держалась до конца. Меня вызывала, спрашивала, хочу ли я в другую школу, и когда я отвечал отрицательно, разводила руками: мол, сами видите.
Потом принялись ходить к директору детдома, и он, видимо, начал сдавать позиции. А может, сверху на него надавили, я не знаю. Но, в отличие от школы, меня не вызывали и ни о чём не спрашивали. А в апреле, когда мне исполнилось одиннадцать, директор объявил, что следующий учебный год я начну в новой школе.
Дело было в его кабинете, куда меня привёл дежурный. Я молча выслушал заявление директора и ответил:
– Нет.
– Что значит «нет»?
– Просто нет.
Директор снял очки и с недоумением посмотрел на меня. Обычно во всём, что касалось учёбы, я не возражал, к чему все привыкли. Вот по личной жизни как раз наоборот, все уже усвоили, что ко мне своими грязными ручонками лезть не стоит. Впрочем, это не мешало им повторять раз за разом одни и те же ошибки.
А вообще, я торопился, опаздывал на репетицию. Мне давно уже намекали, что пора выдать что-то новое музыкальное. Я прикинул и вспомнил детскую музыкальную сказку «Волк и семеро козлят на новый лад». Причём помнил я её хорошо: столько раз ставил сыновьям на проигрывателе эту пластинку. Напел – понравилось. Набрали взрослых исполнителей, и они работали над ней. Это последнее по творчеству, на этом хватит, и так неплохо кормлю детдом, отчисления ему шли хорошие.
Впрочем, директор знал, что у меня имеется и другой репертуар: старшакам по их просьбе «что повзрослее» я сбацал первые музыкальные исполнения сказки про Кощея от «Сектора Газа». Я ведь говорил, что пока двести лет жил в магическом мире, слушал музыкальную шкатулку, а будучи фанатом этой группы, за двести лет я вызубрил сказку от и до.
Директор тогда немного послушал за дверью и разогнал старшаков. На меня он после этого взглянул как-то по-новому. А среди старших воспитанников мой авторитет поднялся на огромную высоту. Теперь, чтобы дослушать сказку до конца, мы активно искали укромные места, а нас не менее активно ловили.
А ещё эту музыкальную сказку про козлят закончить нужно. Сейчас коллектив дорабатывал исполнение до идеала, после этого запишут уже на пластинку. Впрочем, там уже и без меня обойдутся, исполнительный режиссёр был вполне неплохой, суть уловил верно, а я так, на шероховатости указывал.
Причём до студии звукозаписи я сам доезжал на троллейбусе, без сопровождения. Вот и сегодня после уроков, вернувшись в детдом, я оставил школьные принадлежности и хотел было двинуть к выходу, как меня перехватил дежурный
