Коллекция китайской императрицы. Письмо французской королевы - Елена Арсеньева

Интересно, кто художник? Рисунок не был подписан.

Алёна огляделась. Может, имя автора значилось на табличке, которую сняла дама в шубке?

– Девушка! – раздался возмущенный голос. Алёна, не обинуясь, обернулась и увидела контролершу, поднимающуюся по лестнице. – Девушка, что ж вы всех задерживаете? Гардероб давно пуст, только одна куртка висит. Это ваша, с чернобуркой?

– С чернобуркой – моя, – обернулась Алёна. – Извините, я тут на выставку загляделась, времени и не заметила. Какие чудесные работы! А кто художник?

Контролерша не ответила. Всем своим пышным телом она подалась к пустому гвоздику и уставилась на него так пристально, словно не могла глазам поверить.

– Интересно, а кто табличку снял? – спросила она изумленно. – И зачем?

– Не знаю, – пожала плечами Алёна. – Какая-то дама в черной шубке.

– А, наверное, кто-то из Союза театральных деятелей приехал, работы перевозить собираются. У них там тоже выставка завтра открывается. Но вы все ж идите, девушка, одевайтесь. Гардеробщицы сердятся.

И правда, снизу донесся гневный вопль:

– Да где она там? Вот как запрем сейчас ее несчастную куртку на замок и уйдем! Что сегодня за народ такой несобранный, то один что-то забудет, то другой, кто-то вообще гуляет по театру!

Алёна понеслась вниз.

И правда, пусто кругом, все гардеробные тетеньки злые-презлые…

– Извините, – смиренно сказала Алёна, – я смотрела картины наверху и обо всем забыла.

– Картины она смотрела, – проворчала гардеробщица. – А мы тут жди, а нам домой надо! Мы весь день на ногах!

Весь день, главное. Спектакль всего два часа шел. Кто мешал во время действий посидеть отдохнуть? Но лучше не спорить.

– Извините, – снова вздохнула Алёна, одеваясь и чувствуя неодобрительные взгляды, которыми тетеньки провожали ее вызывающую куртку. – Спокойной ночи.

Она вышла на улицу и сразу ощутила, как резко похолодало за эти два часа. Надела капюшон. Вообще, да здравствуют капюшоны, особенно вот такие, отделанные чернобурочкой! В Нижнем Горьком всегда так: после оттепели стужа наваливается мгновенно. Эх, не удалось вволю пофорсить в курточке, завтра уже без шубы не выйдешь. Хоть бы снег пошел ночью, а то, если застынет снежная каша, поутру здесь будет настоящий каток, да еще с препятствиями.

Она повернула за угол – и затряслась на пронизывающем ветру. Скорей домой, домой, домой! По Ванеева до знакомого перекрестка… на светофоре вспыхнул зеленый, Алёна перешла улицу и только ступила на тротуар, как позади взвизгнули тормоза резко остановившейся машины и раздался голос:

– Девушка, подождите!

Она даже не обернулась. Больно надо!

– Подождите, говорят вам! – Голос стал настойчивым, раздраженным. – Милиция.

Алёна обернулась через плечо. Рядом стояла серая машина, на крыше – трехцветная длинная мигалка. Плотный мужчина в серой форме медленно выбрался с водительского места:

– Добрый вечер. Документики предъявим.

– Здравствуйте, – растерянно пробормотала Алёна, опуская руку в сумку, хотя заранее знала, что документов у нее нет. На миг подумалось, что нечто подобное с ней уже происходило не столь давно, но она отогнала эту мысль как провокационную. Дежавю, ага. – А что случилось?

– Ваш паспорт, пожалуйста.

Похоже, он не собирался снисходить до объяснений.

– Нету у меня паспорта, – с ноткой раздражения ответила Алёна. – А что? Моя внешность кажется вам кавказской национальности? Или я похожа на террористку-смертницу, агента Аль-Каиды?

– Вот вы шутите, – сказал он наставительно, – а в самом деле очень кое на кого похожи. Нам ориентировка пришла на воровку, которая очень удачно чистила крупные супермаркеты, продукты воровала, вещи, куртки… э… шубы, парфюмерию…

У Алёны при слове «куртки» на мгновение подогнулись ноги, и она нервическим движением стиснула края капюшона. Ласковое прикосновение теплого меха успокоило.

Глупости. Об этом никто не может знать.

– Я не воровка, – передернула она плечами. – Вы ошиблись. Паспорта у меня нет, это верно, потому что я в театр ходила, а там как бы не спрашивают паспортов. Вот билет. – Она пошарила в карманчике сумки и достала мятый бумажный прямоугольник.

На миг опять пробило предательским воспоминанием: она сидит перед Диего в гостинице и показывает ему бумажный прямоугольник с надписью «Retro Dancing». Вот уж правда – затянувшееся дежавю.

– Паспорта нету… – задумчиво повторил милиционер. – Ну что ж, тогда придется проехать в отделение. Садитесь. – И он шагнул к задней дверце, явно намереваясь открыть ее перед Алёной.

Она заметила, как смутный силуэт шевельнулся на заднем сиденье, отодвигаясь, чтобы освободить место.

Алёне почему-то стало не по себе. Хотя что такого? Патрульный не может ездить один. И все же…

– Слушайте, я тут живу через полквартала, – сказала она торопливо. – Давайте я пойду вперед, вы за мной поезжайте, я вынесу вам паспорт.

– Хорошая мысль, – кивнул милиционер. – Садитесь, мы вас подвезем.

– Да я лучше пешком… – заикнулась Алёна.

– Садитесь, садитесь! – властно приказал он. – А то шмыгнете куда-нибудь в проходной двор, и поминай как звали. Садитесь, а то…

Она попятилась. Нет. Нет. Она не сядет. Жутко от этих совпадений, от этих недоразумений, жутко!

Алёна рванулась, но он успел поймать ее за руку. Задняя дверца открылась…

Никакого спасения! Проехал мимо громоздкий черный джип и вроде бы даже замедлил ход, но разве кто вмешается, если тут милиция выполняет свой, так сказать, служебный долг?!

Еще один автомобиль возник вдруг, откуда ни возьмись, и затормозил все с тем же визгом тормозов, похожим на боевой клич.

– Эй, командир! – послышался голос, при звуке которого у Алёны подкосились ноги. – Чего к девушке пристал? Она вроде бы на зеленый свет дорогу переходила, я сам видел!

Дракончег! Это Дракончег!!! Откуда он взялся? Откуда прилетел?!

Не может быть…

Может. Вот выходит из своего «Ниссана», вот идет к Алёне, вот становится рядом – высоченный, мощный, спокойный, улыбчивый, опасный, злой, ревнивый… любимый!

Ну, в данный момент – точно любимый, как ни один человек в мире.

– Угомонись, мужик, – сказал милиционер, – я на службе. Девушка похожа на фотку, которую дали в ориентировке. Воровка. Курточки и прочие шмотки тырила из магазинов. Документов нет, я имею право задержать ее и отвезти в отделение для установления личности. А ты езжай отсюда, а то я дам твой номер в ДПС, не оберешься проблем.

Ну, это он зря… Разве можно Драконов на слабо брать?! С другой стороны, он же не знал, что перед ним – самый настоящий, стопроцентный Дракон?

– А с каких это пор, – сказал Дракончег все так же спокойно, – задержание воровок входит в прерогативу сотрудников этой самой ДПС? – И похлопал по крылу милицейской машины. – Патрульный автомобиль несколько иначе выглядит, сколь я помню. Да и на кузове надпись…

Милиционер откровенно опешил, но собрался быстро:

– Между прочим, у нас по всем отделениям и постам теперь ориентировки рассылают, чтоб ты знал. И каждый из нас имеет право и обязан…

– Ладно, – перебил Дракончег примирительно. – Раз пошел разговор о правах и обязанностях, не стану возражать. Спорить с законом не имею желания, более того, сам отвезу эту подозрительную особу в ваше отделение. Она сядет со мной, а ты, командир, нас сопровождай, договорились? Можешь быть спокоен, поеду именно в райотдел. Не сбегу никуда. Ты ведь видел мой номер, какой смысл устраивать гонки с преследованием?

– Да чо ты влез?! – разъярился милиционер. – Ты вообще кто такой?

– Я ее адвокат, – спокойно ответил Дракончег. – Она не будет вступать ни в какие отношения с органами власти без своего адвоката.

– Это еще почему? – опешил парень.

– Потому что она знаменитая писательница, – небрежно сказал Дракончег. – И если станет известно, что ее задержала милиция – пусть даже по недоразумению, – «желтая пресса» такой вой поднимет! «Желтая пресса» – черный пиар, понял? Она, – кивок в сторону замершей в восхищении Алёны, – вообще на ваши внутренние органы в суд подать может. И на наружные тоже… А еще хуже – в своем романе изобразит. Ну, это вообще полный песец… Она жутко пишет, живого места не оставляет! Про акул пера слышал? Ну так вот одна из них перед тобой.

Жена Лота нервно курила в сторонке – такое зрелище оцепенения явил собой злополучный страж закона, осмелившийся задержать акулу пера Алёну Дмитриеву.

– Или девушка едет в моей машине, или я звоню Муравьеву, – не унимался Дракончег.

Муравьев! Лев Иваныч! Алёна начисто забыла, что рассказывала Дракончегу о своем влиятельном знакомце – начальнике следственного отдела областного УВД. Да, Лев Иваныч необычайно вырос по службе, и если раньше Алёна, бывало, получала у него нужную информацию, а порой и сама давала ее, совершенно случайно выводя следственные органы из затруднений[76], то теперь просто стеснялась обращаться к столь влиятельному лицу. Да и надобности никакой не возникало, к счастью.