Торговля кожей - Лорел Гамильтон

Эдуард и я посмотрели на большого человека.

— Сколько ты видел или чувствовал? — Спросила я.

— Не очень много, — сказал он.

— Тогда почему ты поощряешь меня заняться метафизикой?

— Марми Нуар хочет тебя, Анита. Я понимаю одержимость. — Он уставился на меня этими темными как пещеры глазами, и я пыталась не отвернуться. Я не могла решить, что меня беспокоит больше, глубина в его взгляде или отсутствие каких-либо других эмоций. Словно он в этот момент просто урезал все до необходимости в его глазах. — Она выбрала тебя в качестве жертвы, и она получит тебя, если ты не починишь то, что она повредила внутри тебя, защити себя лучше, или убей ее первой.

Я издала жесткий смех.

— Убить Мать всех вампиров? Вряд ли.

— Почему нет? — Спросил Олаф.

Я нахмурилась.

— Если она может делать все это со мной за тысячи миль, то я не хочу проверять, на что она способна, если я буду близко физически. Все вампирские силы растут с приближением.

— Бомба могла бы помочь, что-нибудь с высоким выходом тепла.

Я искала его лицо, пытаясь прочесть на нем что-то, с чем я могла бы на самом деле справиться и понять, но это было почти так же бесполезно, как смотреть в лицо оборотней в их наполовину человеческой форме. Я просто не могла расшифровать его.

— Мне все равно пришлось бы добраться до города, в котором она находится, и это было бы слишком близко. Кроме того, я ничего не знаю о бомбах.

— Я знаю, — сказал он.

Я, наконец, поняла.

— Ты предлагаешь пойти со мной?

Он просто кивнул.

— Черт возьми, — сказал Эдуард.

Я посмотрела на него. И покачала головой.

— Я не прошу тебя идти.

— Я не могу позволить тебе пойти охотиться на нее с ним наедине. — Он сказал это так, как если бы это был решенный вопрос, само собой разумеющийся.

Я покачала головой и замахала руками, как будто стирая что-то в воздухе.

— Я не собираюсь идти. Никто из нас не пойдет к ней ближе.

— Если ты не убьешь ее первой, она убьет тебя, — сказал Олаф.

— Стоит ли нам говорить об этом перед свидетелями? — Спросил Бернардо. Он наконец-то подошел ближе к нам.

Мы посмотрели на Фиби и Майкла, будто мы забыли о них. Я почти забыла. Эдуард ничего никогда не забывал, но когда он посмотрел на меня, я поняла, что в его глазах было чувство вины. Я никогда не видела, чтобы он испытывал его из-за кого-то, кроме Донны и детей.

Я протянула пальцы и положила ему на руку, нежное прикосновение.

— Если ты умрешь, пытаясь убить Марми Нуар, мне это не поможет. Ты будешь мертв, а я останусь одна с этими двумя.

Эти слова почти заставили его улыбнуться.

— Или она будет мертва, и ты будешь в безопасности.

Я взяла его за руку, напряженно.

— Не предсказывай, Эдуард, ты в этом не силен. В таком дерьме, как это, определенность — это все, что у нас есть.

Тогда он улыбнулся.

— Посмотрите, кто говорит, г-жа Сомневающаяся-Во-Всех-Своих-Выборах.

— Вы хотите сказать, что это существо имеет физическое тело, в этом мире, прямо сейчас? — Спросил Майкл.

Я задумалась над этим вопросом, потом кивнула.

— Я видела, где находится ее тело, так что да.

— Я думал, вы никогда не были физически близко к ней.

— Только во снах и кошмарах, — сказала я.

Заиграла музыка — «Wild Boys» Дюран-Дюран, у меня по-прежнему ушла минута, чтобы выяснить, что это был мой мобильный телефон. Я вытащила его из кармана, пообещав подобрать другую песню, чтобы Натаниэл поместил ее в телефон и я могла избавиться от этой.

— Анита, — произнес Нечестивец. — С тобой все в порядке?

— Я в порядке.

— Тебя удерживают?

— Нет, нет, я в порядке, правда.

— Я не могу попасть внутрь. Я даже не могу шагнуть на порог. — Голос Нечестивца звучал испуганно, я никогда не слышала, чтобы он чего-то боялся, разве что за жизнь своего брата.

— Ты и не должен, Нечестивец, просто подожди снаружи. Я скоро приду к тебе.

— Я почувствовал Мать Всей Тьмы, а затем я почувствовал… — Казалось, он не мог найти слов.

Я чуть не помогла ему, но он был вампиром, а то были Ангелы. Я хотела знать, что он почувствовал.

Наконец, он снова заговорил:

— Когда я только прибыл, я мог войти в дом, с приглашением, но сейчас я бы не посмел. Он светится, как что-то святое.

— Жрице пришлось переделать щиты, — сказала я, — чтобы держать подальше Марми Нуар.

— Если что-то пойдет не так, я не смогу тебе помочь.

— Я защищена, Нечестивец, честно.

— Я знаю, что с тобой Эдуард, но я твой телохранитель, Анита. Жан-Клод поручил мне твою безопасность. Если я дам тебе здесь умереть, Жан-Клод убьет меня и моего брата. Он, возможно, убьет Истину первым и заставит меня смотреть, а потом убьет меня. И прямо в эту секунду, я не могу дотянуться до тебя. Дерьмо.

— Разве это обычно не моя фраза? — Сказала я.

— Не шути с этим, Анита.

— Послушай, мне жаль, что ты не можешь пройти через защиту, но мы все в порядке, и ты не смог бы обезопасить меня от Марми Нуар, даже если бы был со мной.

— И это еще одна проблема. Я видел ее, как черную бурю, возвышающуюся над домом. Она игнорировала меня, как будто меня не существует, но я почувствовал ее власть, Анита. Все оружие мира не остановит ее.

— Видимо, магия остановит, — сказала я.

— Защита, за которой вы находитесь, удержит ее?

— Может быть.

— Но она также удержит всех других вампиров, а Витторио может послать оборотней за тобой, так сказал мне Жан-Клод.

— Вполне возможно.

— Тогда мы должны быть вместе с тобой, — сказал он.

— Согласна.

— Но мы также должны уберечь тебя от Матери Всей Тьмы. Как же нам сделать и то, и другое?

То, что он спрашивал меня, не было хорошим знаком.

— Волки, — сказала я, наконец.

— Что?

— Волк, она не может контролировать волка, только кошек.

— А как насчет вергиен?

— Я не знаю, я только волка заставляла работать для меня.

— У нас есть Грэхем.

— Любые другие волки будут полезны, — сказала я.

— Я позвоню Реквиему и посмотрим, что мы сможем найти. — Затем он повесил трубку. Я вернулась в комнату и сказала:

— Хм, нет, не знаю, как объяснить это, поэтому я не буду и пытаться.

Фиби сказала:

— Вы носите то, что должно было помочь вам против тьмы.

Я почти коснулась медальона на цепи с крестом, но остановила себя в середине движения. Она улыбнулась.

— Хорошо, — сказала я. — Но это не имеет значения, поскольку он, похоже, перестал работать.

— Если вы позволите мне взглянуть на него, я считаю, что его только необходимо очистить и перезарядить. — Наверное, на моем лице появилось какое-то странное выражение, потому что она добавила: — Конечно, тот, кто научил вас закрываться щитом настолько хорошо, чтобы сдержать Майкла, научил вас также и этому.

— Она пыталась, но я не очень старалась.

Она снова улыбнулась.

— Но вы верили в кусок металла вокруг вашей шеи.

Я не знала, говорит она о кресте или медальоне, но в любом случае, она попала в точку.

— Вы правы, моя наставница говорила мне о камнях и прочем. Я просто не верю в это.

— Некоторые вещи работают и без веры, маршал.

— Я ношу некоторые вещи на себе, — сказал Бернардо — Это просто работает, Анита.

— Камни? — Спросила я.

Он кивнул.

Фиби сказала:

— Это должно помогать вам видеть свою жертву, но когда вы сняли свой крест, у вас остались только предметы, позволяющие вам больше видеть в мире духов, и ничего, чтобы защитить вас от него.

Он пожал плечами.

— Я получил именно то, что просил, может, я просто не знал, что мне было нужно.

Я посмотрела на него. Он вернул свой крест на место, но вокруг его глаз сохранялась напряженность. Все, что он видел в Марми Нуар, напугало его.

— Я думала, ты не суеверен, — сказала я.

— Скажи это себе, Анита, у большинства из нас нет твоего таланта в отношении мертвых. Мы используем все, что можем.

Я посмотрела на Эдуарда.

— Ты тоже чем-то пользуешься?

Он покачал головой. Я посмотрела на Олафа.

— Ты?

— Никаких камней и магии.

— Что тогда?

— Крест, который благословил очень святой человек. Он горит его верой, а не моей.

— Крест не работает для тебя лично? — Спросила я, и почти пожалела.

— Тот же человек, который благословил крест, сказал мне, что я проклят, и никакая часть Хвалы Марии или молитвы не спасут меня.

— Каждый может быть спасен, — сказала я.

— Чтобы быть прощенным, нужно сначала покаяться в своих грехах. — Он наградил меня тяжелым взглядом.

— А ты не раскаялся, — сказала я.

Он кивнул. Я думала о том, что его крест горит верой святого человека, который сказал ему, что он попадет в ад, если не раскается. Он не раскаялся, но он по-прежнему носил крест, который дал ему человек, и он все еще работал на него. Логика, или ее отсутствие, заставило мою голову заболеть. Но, в конце концов, вера не всегда имеет отношение к логике, иногда логика даже мешает ей.