Занавески - Михаил Алексеевич Ворфоломеев

Т у м а н ч и к о в. Что это вы делаете, Кузьма?

Т у д ы ш к и н. Мух гоняю! Чего тебе надо?

Т у м а н ч и к о в. Газеточки утренней нету?

Т у д ы ш к и н. Свои надо выписывать, а не ковры покупать! Я же не хожу, не прошу мебель на тысячу рублей!

Т у м а н ч и к о в. Сравнил! То тысяча, то три копейки!

Т у д ы ш к и н. Газета — это орган для этого, для ума! А твоя мебель?

Т у м а н ч и к о в. Для комфорта!

Т у д ы ш к и н. Ты знаешь кто? Ты буржуй!

Т у м а н ч и к о в. Допустим, ну и что?

Т у д ы ш к и н. Да разве хорошо буржуем жить?

Т у м а н ч и к о в. Гораздо лучше, чем пролетарием. И сытнее, и приветливее. Да ведь и при твоем деле тоже можно деньгу иметь. Ведь ваш брат, сантехник, такая сволочь, что… у покойника деньги выжмет! На одних засорах можно миллионером стать, если по уму, конечно.

Т у д ы ш к и н. Не в деньгах счастье!

Т у м а н ч и к о в. А в чем?

Т у д ы ш к и н. Не знаю… Я вообще про счастье ничего не знаю. Вот когда Лиза родилась, на седьмом небе прописался… вырастил, на тебя походить стала…

Т у м а н ч и к о в. Это в каком смысле?!

Т у д ы ш к и н. Тоже копит! Все копит! Куда ни глянь, везде сплошные накопители… Кто свои, а кто ворует!

Т у м а н ч и к о в. Я, например, свои!

Т у д ы ш к и н. Чтоб директор столовой свои?! Тебе кто поверит?!

Т у м а н ч и к о в. Это ты брось! Уже, наверное, где-нибудь болтнул?

Т у д ы ш к и н. Боишься, да? Эх, Борька, разве так жить надо?! Вот проснешься утром, думаешь — а вдруг это твой последний день?! Сразу назад смотришь: что там у тебя останется? А там… пусто… Пусто там, Борька! Как бы это по-другому жить, ты не знаешь?

Т у м а н ч и к о в. По-другому при царе жили.

Т у д ы ш к и н. Говорят, жили хорошо… Весело жили, Борька! Помогали друг другу! Дай трешку!

Т у м а н ч и к о в. А по-моему, так плохо жили. А иначе зачем же революция? Ты говори, да не заговаривайся! Сейчас хорошо жить! При Михал Сергеиче хорошо!

Т у д ы ш к и н. Да какая же это жизнь?! Вон Лизку третий жених бросил! Думаешь, мне-то легко это?! Ладно бы кособокая была, так ведь нет! Кровь с молоком, а бросают… А почему? Потому как нечего с меня взять! Вот и давай она копить… Если ее и этот бросит… она же на людей кидаться станет! А тут голова болит. Трешку дай! Отдам ведь!

Т у м а н ч и к о в (улыбаясь). Нет, Кузьма, не дам! Мог бы, а не дам!

Т у д ы ш к и н. Шкура! Собственник! Развелось их вокруг нас! Нет, ты подумай только, за что боролись? За что? Господи! Запутался я… Видно, зашиваться надо… сопьюсь… похмелиться и зашиться!

Т у м а н ч и к о в. Понимаешь, Кузьма… Я бы, конечно, то есть теоретически, мог бы дать тебе и трешку и больше! Но! Зачем? Какая мне в том выгода? Никакой. Я тебе все это говорю честно. Как на духу. А дав тебе денег, попадаю в твою зависимость. Не ты в мою, а я в твою. Ты можешь легко мне не отдать, а мне маяться, злиться. То есть терять здоровье. Человек человеку — волк! Между людьми, а тем более соседями не должно быть близкого контакта, а тем более… товарищеских отношений! Только материально люди могут быть близки! Капитал — вот главная степень родства! Мы марксисты, и мы за капитал! А ты за что?

Т у д ы ш к и н. А я за то, чтоб тебя удавили!

Т у м а н ч и к о в. Примитивно, но это все, на что способен гегемон! (Уходит.)

Входит  С т а р и ч о к, осматривает все, неодобрительно покачивает головой.

Т у д ы ш к и н. Вам кого надо?

С т а р и ч о к. Тудышкин?..

Т у д ы ш к и н. Тудышкин.

С т а р и ч о к. Кузьма?

Т у д ы ш к и н. Кузьма… Я не пел! Не скандалил! Матерно вообще не ругаюсь! Даша…

С т а р и ч о к. Живешь в грехе! Свинья свиньей!

Т у д ы ш к и н. Бывает…

С т а р и ч о к. Меня забыл!..

Т у д ы ш к и н. А?

С т а р и ч о к. Меня, говорю, забыл!

Т у д ы ш к и н. Я вас не помню…

С т а р и ч о к. Я ведь отец тебе!

Т у д ы ш к и н. Папаня! (Обнимает его.)

С т а р и ч о к. Ну! (Отталкивает его.) Я тебе косвенно отец!

Т у д ы ш к и н. Знаю я! Мать рассказывала!

С т а р и ч о к. Сядь! Бог я!

Т у д ы ш к и н. А я Тудышкин! Значит, Бог? Редкая фамилия!

Б о г. Дурак! Я самый настоящий бог! Садись, поговорить надо… Вот! Тудышкин Кузьма, сан? техник?

Т у д ы ш к и н. Он самый.

Б о г. И что ты думаешь делать?

Т у д ы ш к и н. Похмелиться думаю, папаня! Дай трешку!

Б о г (закашлялся). Устал я, Кузьма… Наворотил ты тут делов, сам черт не разберется! Иди ближе, давай разберемся! (Достает бутылку.) Вот, похмелись…

Т у д ы ш к и н (берет бутылку). Ты это, правда бог?

Б о г. Правда…

Т у д ы ш к и н. Никогда раньше не видел!

Б о г. А! Некогда было… Ты думаешь, у меня дел мало? Ищу, гляжу! А тут, вижу, мысль у тебя светлая мелькнула…

Т у д ы ш к и н. Это какая?

Б о г. Насчет того, что пить бросаешь.

Т у д ы ш к и н. А-а… Это так, сдуру!

Б о г. Не отрекайся! Мысль редкая! Дорогой оправы стоит! С такими побуждениями только в святые! В святые определяю тебя!

Т у д ы ш к и н. Ну, давай по маленькой!

Б о г. Давай…

Выпивают.

Т у д ы ш к и н. А теперь скажи по совести: ты кто?

Б о г. Бог. Не веришь?

Т у д ы ш к и н. Не верю!

Б о г. Чудо сотворить?

Т у д ы ш к и н. Сотвори!

Б о г. Какое хочешь?

Т у д ы ш к и н. Пусть Туманчиков запьет!

Б о г. Это не по моей части. Это дело рук сатаны!

Т у д ы ш к и н. Тогда… Сапоги тридцать шестого размера! Дамские!

Б о г. Пожалуйста! (Достает из портфеля сапоги.)

Т у д ы ш к и н. Вот это да! Импортные! Ну, бог, молодец! Давай пять!

Б о г (протягивает ему пятерку). На!

Т у д ы ш к и н (прячет деньги). Спасибо… Только я руку просил! (Пожимает ему руку.)

Б о г. Поверил?

Т у д ы ш к и н. Поверил! Вот ты какой, значит…

Б о г. Да я, может, и не такой. Разве дело в моем обличье?

Т у д ы ш к и н. А в чем?

Б о г. Давай лучше решать, что делать будем.

Т у д ы ш к и н. Я не знаю… И честно тебе скажу, никто не знает! Я вот газеты выписываю, книжки читаю… иногда… Телевизор там… И