Не говори маме - Наталия Борисовна Рязанцева

стала — «батька» и так сидел, весь скукожившись, весь начеку — того гляди ему матерьяльную помощь предложат!

Нет, она просто поставила в известность, что меркантильного интереса нет, интересует ее только общество, лично его общество и вообще…

Тогда он сказал, что совсем зашился с этой выставкой, и если она хочет ему помочь — рассылать билеты, а потом накрыть стол для скромного фуршета, — то он будет ей премного благодарен. Митька Коржиков, чью живопись они завтра начнут развешивать, вообще инвалид, все ему помогают — святое дело. «А ты приходи со своим мальчиком и с кем захочешь, всех приводи».

Лиза взяла билеты на вернисаж и как бы случайно оставила на столе — чтобы мама сама заметила и спросила. А тут и каталог готов, с красивыми картинками — может, ей и понравится этот художник? Иначе бесполезно и звать, она терпеть не может эти вернисажи с фальшивыми комплиментами. Тем более — юбилей.

— Бог мой! — воскликнула Маргарита Леонидовна и перекрестилась. — Он живой? А говорили — он под поезд попал… Я этого Митьку Коржикова помню когда еще…

— Меня на свете не было?

— Задолго. Неужели ему пятьдесят? Надо же, он самый… Пил много и куда-то все время попадал… в истории. И под поезд попал. Надо же, с того света… Лет десять про него не слышала. Надо будет зайти…

И картинки ей приглянулись. «Такой нежный домашний импрессионизм».

Лиза не очень верила, что она придет. Мама опять одолевала какие-то курсы, теперь по торговле недвижимостью, чтобы окончательно распрощаться с театральным прошлым и начать новую жизнь.

Художник стоял с палочкой, маленький, скособоченный, в непривычном парадном облачении — при галстуке, и, завидев знакомых, всякий раз восклицал: «Какие люди!» И сразу предлагал выпить, а щеки его — над аккуратной бородкой — горели детским румянцем. Посетители дарили цветы и шли разглядывать картины, и долго перед каждой стояли, перешептываясь — надо же, столько операций перенести, и вдруг открылся художник, и когда он только успел? И умиление, благоговение застывало на всех лицах, особенно после цикла «Больница» — видно, многие его успели похоронить, а он вот воскрес!

Вероника с Лизой несли на стол пирожки и в первый момент даже не узнали маму Риту — в потрясающем новом костюме из кожаных лоскутов, с каштановой копной волос, на высоких каблуках, она стремительно пересекала первый зал, и все перед ней расступались, пропуская ее к юбиляру. Она была не одна, а с какой-то незнакомой Лизе дамой и седовласым господином в отличном костюме. Остальные гости — кто в чем — свитера и джинсы, и на этих троих все стали глазеть. Мама с дамой расцеловали Митьку со всех сторон и, пока ставили цветы в ведерко, шептали радостно:

— Мы тебе такую рекламу сделали! Вон покупателя привели, и еще двое сейчас появятся.

— Какие люди! — восклицал Коржиков. — Но не сейчас, не сейчас. Вообще-то кое-что продаю. Откуда вы, богини? Тебе, Ритуля, все дарю! «Возьми коня любого!» Пойдем покажу… Ты помнишь, что я тебе на свадьбу подарил? — И они повернули в другой зал, а Лиза с Вероникой — в подсобное помещение, где оставили «своего мальчика» Глеба резать ветчину и помогать единственному официанту разливать напитки, Глеб уже с той злополучной премьеры был посвящен в тайный план как бы случайного знакомства.

— Может, их уже познакомили? — Вероника волновалась, что ее папик как главный распорядитель слишком долго стоит у входа, встречает гостей на сквозняке, в одном пиджачке. — Как ты думаешь, он на нее глаз положил?

— Кто? А, батя… Пойти спросить? — Глебушке нравилось работать «на подхвате», он пробовал закуски и запивал вином. — Нет, девчонки, вы пошли не тем путем. Надо было меня слушать. Путем собаки. Собака — это самое то. Знаю факт из жизни. — С набитым ртом, в комическом амплуа, он пунктирно набросал самый верный путь к удачному знакомству: — Ты берешь ее собаку, приводишь к нему, вот, мол, батя, тут псинка потерялась, жалко же животное. И вы даете объявление. Так и так, у нас тут серый кобель сильно тоскует по хозяевам, все приметы. Лизка берет объявление: «Мама, наш Эрлик нашелся! Вот адрес!» Собака встречает маму заливистым лаем. Поцелуи, слезы. А тут и батя, само обаяние. «Чем вас отблагодарить, он вам не очень тут мешал?» — «Ну что вы, что вы!» Ну и готово дело — «встретились два одиночества», безотказный вариант, сам был свидетелем…

Они наливали из припрятанной под столом бутылки и заболтались, и пропустили самый пик церемонии, когда гости сгруппировались в центре зала и слушали старикана искусствоведа, а он говорил долго, проникновенно, как большая беда создала большого художника, про второе дыхание, про новый просветленный взгляд, и Виктор Анатольевич вынужден был его деликатно перебить, потому что и другие хотели сказать, и в какой-то момент, выглянув из подсобки, Лиза увидела, что они стоят почти что рядом — ее неузнаваемая мама и Виктор Анатольевич, с красивой серебристой щетинкой на голове, и берут бокалы с одного подноса и, кажется, взглянули друг другу в глаза. И разошлись.

— На тусовках не знакомятся, гиблое дело, — рассуждал Глебушка. — Потому, что ходят туда-сюда, а хотят сесть, все ищут, где бы сесть… — и тут как раз к ним ворвалась пухлая тетушка, вся в браслетах и бусах, в затейливой пелерине, и стала сходу распоряжаться, чтобы накрыли отдельный столик для Митьки с его учителем Казимирычем, а то им стоять-то трудно, и без спиртного, а то им пить совсем нельзя. Вероника узнала в ней «бабульку», Зойку, к которой ездила за отцовским чемоданом, а та ее не заметила или не узнала, и тараторила, не закрывая рта:

— А чего тут скрывать-то? Он свое выпил, бедолага! На одних свадьбах сколько отгулял! Кто меня с Витькой-то познакомил? Митька! Это у него хобби. Только ему девушка понравится, а он влюбчивый был — ну поголовно, во всех, и со всеми друзьями знакомил, ее — раз! — и уведут. «Митина любовь» называлось. Черный юмор. А его все бросали. Он их в свет выведет — и до свиданья! Вон актрисы набежали — все «Митина любовь», и Ритка, и Нинка, и еще одна в другом театре была. Он рассказывает — обхохочешься. Как он спился на свадьбах. И вот — не озлобился, опять в центре событий. Сорок пять — бабы ягодки опять. Че им надо-то, ягодкам? Покупателей, что ли, навели? Ща, держи карман! Надо Витюне сказать…

Она побежала, расталкивая гостей, искать бывшего мужа, и у Лизы от ее