Полина - Александр Сиваков

– Почему это у нас здесь болото? – Попытался обидеться Мишель.

Ребята как раз подошли к месту, где поперёк дороги лежало толстое дерево. Кое-где трава уже успела прорасти сквозь отслоившуюся при падении кору. Куцая почерневшая верхушка ясно указывала, что биография лесного великана закончилась от удара молнии.

– Вот, – подбородком указала Полина, – самый яркий пример. Столько тут лежит ЭТО?

– Года два.

– И за это время не нашлось никого, кто бы убрал дерево. Все ходят, перепрыгивают, вон, даже объезд по кустам сделали, а убрать ствол ни у кого руки не поднимаются. Болото и есть! – Убеждённо закончила Полина.

– При чём тут это? Дерево – это мелочь!

– Из таких мелочей для внимательного наблюдателя складывается общая картина. У нас на Земле, к примеру, это такое дерево не пролежало бы и получаса. Обязательно бы какой-нибудь прохожий связался бы с уборщиками – те бы прилетели и всё убрали.

– Даже в лесу?

– А чем лес отличается от города?

– Там люди реже ходят.

– Но ведь всё равно ходят, верно?

– Странные ты какие-то вещи говоришь! – Буркнул обескураженный Мишель. – Если по твоему, то наших дворников нужно заставлять не только тротуары подметать, но и тропинки в лесу.

– У нас примерно так всё и происходит.

– Дворники ходят по лесу и подметают листья? – Не поверил мальчик.

– Образно выражаясь – да. Я всё ещё не забыла, что вчера пригласила тебя ко мне в гости, – засмеялась Полина. – Вот когда прилетишь – своими глазами увидишь, как мы там живём. Тебе понравится, я не сомневаюсь!

– Почему ты так уверена?

– На Цитрее не только техника – на уровне средних веков, но и социальное устройство, – объяснила она. – Демократия давным-давно отжила своё. И именно она является базой для всех здешних "болячек".

– Но ведь она же теперь всюду! – Возразил мальчик.

– Начнём с того, что демократия в том смысле, в котором её понимают большинство людей, – это утопия. Так же, как коммунизм. Или как идеальное государство Платона. Эти вещи – из тех, что никогда не работали, не работают и работать не будут, сколько бы усилий для этого не прикладывали.

– Почему?

– Демократии не может быть в принципе. Если бы все люди были одинаковыми и по всем вопросам имели одно и то же мнение – тогда демократия имела бы возможность существовать. В двадцатом веке, насколько я помню, – Полина задумчиво погладила подбородок, – почти во всех странах Земли тоже существовала демократия. Но она только называлась так, на самом деле это была максимократия.

– А чем она отличалась от демократии?

– Демократия власть народа. А максимократия – власть большинства. Если, допустим, голосование по какому-нибудь вопросу даёт результат сто против девяносто девяти, закон принимается, невзирая на то, что результат перевесил один-единственный голос. Демократией – властью народа – это назвать трудно, а вот максикратией – это сколько угодно, ни с какой стороны не придерёшься.

– Так значит у нас эта самая… максикратия?

– Верно. Именно её почему-то все обзывают демократией.

– Думать не хотят.

– Точно, – согласилась Полина.

– И чем тебе наша максимократия не нравится?

– А чем тебе не нравится кремень?

– Что это такое?

– Та штука, которой в древности огонь добывали.

– Так он же…, – растерялся Мишутка, – это… устарел. Сейчас спички есть. Или пьезо-зажигалки, если нужно газовую плиту зажечь…

– Ага, – довольно кивнула девочка. – Именно поэтому мне не нравится демократия. Мало того, что она по своей сути – лжива, так ещё и морально устарела. – Полина вдруг фыркнула. – Никогда бы не подумала, что, оставшись наедине с симпатичным мальчишкой, я всерьёз буду обсуждать такие проблемы!

Полина всегда думала, что "покраснеть как помидор" – это образное выражение. Теперь она убедилась в обратном. Мишутка побагровел так, что среднестатистический томат на фоне его лица выглядел бы дыней. Ни у Полины, ни у её отца никогда не было проблем со здоровьем, поэтому во всяких медицинских тонкостях она не разбиралась, однако подобный цвет лица у живого человека ей приходилось видеть впервые.

– На Земле со времени американской катастрофы существует институт Навигации, – поспешно продолжила она. – С моей точки зрения – это самая совершенная социальная система.

– Почему? – Быстро спросил Мишель, донельзя обрадованный изменением темы.

– Это элементарно, – взмахнула прутиком в воздухе Полина. – Выбираются самые-самые умные люди на планете и именно они отвечают за сохранение порядка и законности. С тех пор как закончилась война и до сих пор власть в руках держит именно этот узенький круг людей. Их ровно двадцать пять.

– Почему? – Повторил мальчик.

– Не знаю. Так повелось издавна.

– А кто их выбирает?

– Компьютеры.

– Не знаю, как вы там, на земле всё решаете, но я бы никогда не решился доверить судьбу целой планеты бездушной машине, которая только и умеет что перерабатывать информацию.

– Ты не видишь очевидного плюса. Машины беспристрастны. И они ошибиться не могут.

– Зато могут ошибиться люди, которые их программируют.

– А если честно, мне самой не очень понятно, кто и как выбирает Навигаторов, – призналась Полина, – я озвучила официальную версию. А подробности выяснить довольно трудно. Это относится к закрытой информации.

– Это как?

– А так, что, если её узнает кто-нибудь из злодеев, это может пробить брешь в планетной безопасности. Именно поэтому никто ничего не знает. Почти никто, – поправилась девочка.

– Но ведь ты же не злодей. Да и я… так… не очень… наверное.

– Мало того, что я не злодей, я ещё и дочка самого главного Навигатора – Сенатора, – не без самодовольства сообщила девочка, – и то я о многих вещах только догадываюсь. Да и не очень-то стремлюсь узнать, если честно. От многих знаний – многие печали, слышал такое?

– Ага.

– Ну, вот.

Мишель задавал вопросы, ответы на которые были очевидны любому земному детсадовцу. Но иногда забирался в такие дебри, что приходилось юлить.

Домики, стоящие по обеим сторонам дороги, растворились в густой листве деревьев. Сразу стало темно и неуютно.

Полина схватила спутника за руку.

– У вас тут хищников нет? – Голос невольно дрогнул.

– Биоконструкторы, когда заселяли Цитрею, привезли штук триста, – вспомнил он, – И они, само собой, размножились. Но здесь они не водятся. Им тут не очень тепло.

Полина тут же отпустила Мишутку.

– Ты не представляешь, как это сложно – быть биоконструктором, – поведала она. – Прикинь, сколько всяких параметров им приходится настраивать, чтобы начать заселять новую планету. Да и потом, когда уже и животный и растительный мир будут сформированы, ещё не суть, что все они смогут ужиться друг с другом.