Джек Вэнс. Повести и рассказы. - Джеффри Лорд. Бронзовый топор. (Сборник) - Джек Вэнс

— Каждый волен поступать, как считает нужным, — отвечал Ксантен, пожимая плечами. — Я больше не буду спорить, с меня довольно. Хейдждорн, не объявите ли вы перерыв, чтобы мы могли разойтись по своим делам? Я лично «ускользаю».

— Перерыв, — сказал Хейдждорн, и господа, выйдя из Палаты Заседаний, поднялись на стены.

По серпантину, ведущему в замок, тянулись крестьяне с мешками на плечах. По ту сторону долины, на опушке леса Бартоломью, среди аморфной коричневозолотистой массы можно было различить фургоны.

— Смотрите! — воскликнул Ор, показывая на запад. — Они идут по Длинной низине! — Он повернулся, поглядел, щурясь, на восток и крикнул: — И к Бэмбриджу они вышли!

Как по команде, все повернулись к Северной гряде.

— Вон они, паразиты! — произнес О. Ц. Гарр, показывая на неподвижные шеренги коричнево-золотистых фигур. — Обложили нас! Ну-ну, поглядим, кто кого.

Он повернулся, спустился на площадь и направился в Дом Цумбельд, чтобы посвятить остаток дня занятиям со своей многообещающей Глорианой.

2

На другой день мехи начали правильную осаду. Вокруг замка появилось кольцо построек: сараи, склады, бараки. Внутри этого кольца, там, куда не доставали выстрелы тепловых пушек, фургоны сгребали в кучи сырую землю.

К ночи эти кучи превратились в холмы и поползли к замку. Вскоре стало понятным их предназначение: под насыпями скрывались туннели, ведущие к скале, на которой стоял Хейдждорн.

На третий день некоторые из насыпей подобрались к подножию скалы. Вскоре люди заметили нагруженные щебнем фургоны, отъезжающие от насыпей. Фургоны сваливали свой груз в стороне и порожняком возвращались обратно.

Ксантен насчитал восемь туннелей. Из каждого бесконечным потоком выезжали фургоны с землей и щебнем, выгрызенным из скалы. Стоящим на парапетах господам наконец стал понятен смысл этой работы.

— Они не пытаются закопать замок! — с удивлением заключил Хейдждорн. — Они всего-навсего вырубают из-под нас скалу!

На шестой день осады скала содрогнулась, и огромный кусок породы, верхним краем достигавший основания стены, съехал вниз.

— Если так пойдет дальше, с нами покончат быстрее, чем с Джейнилом, — пробормотал Бодри.

— Так давайте испытаем пушки! — неожиданно оживился О. Ц. Гарр. — Вскроем их жалкие туннели! Посмотрим, как они забегают, эти наглецы!

Он подошел к ближайшей орудийной платформе, подозвал крестьян и велел им снять чехол. Стоявший поблизости Ксантен предложил:

— Позвольте, я вам помогу. — Он сорвал чехол с пушки. — Стреляйте, если сумеете.

О. Ц. Гарр недоумевающе взглянул на него, затем подскочил к пушке, направил огромный ствол на надсыпь и потянул на себя рычаг. Воздух перед дулом затрещал, зарябил; посыпались фиолетовые искры. Вокруг въезда в туннель задымилась, почернела земля. Вскоре там появилось темно-красное пятно, а затем — кратер. Но двадцатифутовая толща земли оказалась О. Ц. Гарру не по зубам, и хотя озерцо лавы под лучом раскалилось добела, оно не становилось ни шире, ни глубже. Вдруг раздался громкий хлопок, как при коротком замыкании, и пушка отказала.

Разгневанный, О. Ц. Гарр осмотрел ее и отвернулся. Видимо, мехи все-таки подпортили орудия.

Спустя два часа на восточном склоне обрушился мощный пласт скальной породы. Перед заходом солнца нечто подобное произошло на западной стороне, где стена замка почти вплотную примыкала к обрыву. В полночь Ксантен и те, кого он сумел убедить, покинули замок. Вместе с ними улетели их семьи. Всю ночь шесть птичьих упряжек сновали между лугом в Дальней долине и замком, и к рассвету вывезли всех беженцев.

Никто не простился с ними.

3

Через неделю на восточной стороне сползла мощная толща диорита и увлекла за собой приличный кусок фундамента из плавленного камня. У въездов в туннели угрожающе выросли груды щебня.

Меньше всего пострадал террасированный южный склон, но восточный и западный невозможно было узнать. Через месяц осады обвалилась и часть южного склона, и в пропасти, которая разверзлась поперек дороги, исчезли статуи знаменитых людей, стоявших вдоль балюстрады.

— Плохи наши дела, — заявил Хейдждорн, открывая заседание совета. — Мехи превзошли самые пессимистичные ожидания. Удручающая ситуация, господа. Должен признаться, меня не радует перспектива погибнуть вместе со всем имуществом.

— Эта мысль и мне не дает покоя! — подхватил Ор, сокрушенно вздохнув. — Подумаешь — смерть! Всем предстоит умереть рано или поздно. Но мне больно думать о том, что станется с моими сокровищами. Представить только: мои книги растоптаны, хрупкие вазы разбиты, камзолы изорваны, ковры погребены под обломками, фаны задушены, фамильные канделябры выброшены на помойку! Это ужасно!

— Мы все не меньше вашего дорожим своим имуществом, — возразил Бодри. — Но какая разница, что с ним случится, если не станет нас самих?

Морьюн поморщился как от боли.

— А я год назад поставил в погреб восемцадцать дюжин бутылей тончайшей эссенции! Двенадцать дюжин «Зеленого Дождя», три «Бальтазара» и три — «Файдора». Подумайте о них, если вас мало трогает остальное.

— Если бы мы только знали! — простонал Ор. — Я бы... я...

О. Ц. Гарр раздраженно топнул ногой.

— Давайте не будем ныть, господа! Вспомните: мы сделали свой выбор. Ксантен уговаривал нас бежать. Теперь он и ему подобные вместе с искупленцами трусливо прячутся в горах Северной гряды. А мы решили: останемся, и будь, что будет. К несчастью, случилось наихудшее. Надо принять это как должное, господа!

Совет уныло согласился с ним. Достав бутыль бесценного напитка «Радамант», Хейдждорн с немыслимой расточительностью налил всем присутствующим.

— Поскольку будущего у нас нет, выпьем за наше славное прошлое!

Ночью то тут, то там в тылу осаждающих поднимался шум. Полыхали четыре пожара, доносились истошные вопли. На другой день мехи вели себя не столь активно, как прежде.

Однако, в полдень на восточной стороне от скалы отвалился огромный кусок. Секунду спустя, словно помедлив в нерешительности, рассыпалась величественная восточная стена замка. Глазам неприятеля открылись задворки шести огромных Домов.

Через час после заката на посадочную площадку опустилась упряжка птиц. Соскочив с кресла, Ксантен сбежал по винтовой лестнице на площадь, к дворцу Хейдждорна.

Оповещенный одним из родственников, Хейдждорн вышел и в изумлении уставился на него.