Мир приключений. 1984 год - Александр Кулешов

— Да, плоховато. Но сдаваться еще рано. Я же тебе говорил: союзнички новые займы обещают, оружие, войска. И наше с тобой дело здесь — жечь, взрывать, уничтожать. Вон как Ухначев действует — сколько коммунистов в расход списал!

— Списать-то списал, а его сейчас тоже поджали, и крепко. Давеча посыльный от него прибегал: просит срочно оружие и патроны. А откуда я возьму? Чекисты захватили наш склад в церкви. Сколько я туда транспортов из Казани перетаскал — все пропало. Главное, дядю моего, ты его знавал когда-то, отца Константина, посадили. Единственный близкий родственник все же оставался…

— Как единственный, а братец твой? Он же тут где-то орудовал? — Евстигней Архипыч поднялся со ступеньки, прошелся по жалобно скрипнувшему крыльцу.

— Убили брата, кокнули. Но ничего, кое-кто заплатит за смерть Николая…

— Да-а, льется наша кровушка. Сто очей их за одно наше око, за смерть — тысячу смертей! Знаешь нашу клятву?

— Все у вас игрушки: клятвы там, подпольные переговоры, субординация, дислокация… Во что же вы играете, господа? Кончать с этим надо! И резать, резать всех — красных и розовых, убивать, вешать, топить, не оглядываться на наших интеллигентских хлюпиков!

— Подполковник жандармерии Филипп Антонович Логачев, прекратить истерику! Ты что — теряешь голову? Так мы ее быстро поможем снять совсем, понял? Нам слишком нервные не нужны. Докладывайте, как готовы к операции!

— После ареста отца Константина, — начал хмуро Корсыа-стов, — прихватили и нескольких наших. Очевидно, батя раскололся на допросах. Остальных я собрал сюда — дядя не знал, где я обитаю.

— Сколько их?

— Со мною шесть осталось…

— Маловато. На складах охрана солидная.

— Что поделаешь, постараемся справиться, что-нибудь придумаем… Вон уланский манеж с автомобилями. Мы сначала вообще его трогать не думали. А потом дядя сообщил, что сторож оттуда к нему захаживает, богобоязненный такой старикан. Ну, мы его с батюшкой и напоили как следует, а потом уговорили: мол, срочно нужна банка бензину. Пока он выпивал, я ключи у него вытащил и сбегал в манеж — все затычки от бочек и пробки от бензобаков в машинах пооткрывал. Старик туда пьяный с цигаркой и попер. Такой фейерверк получился, прелесть…

— В подгорных складах бензина нет, а охрана военизированная.

— В том-то и дело, что “военизированная”, — всяких туда понабрали. Есть там разводящий один — за четверть самогону мать родную продаст.

На какое время наметили?

— Завтра часов в десять вечера. Самая удобная пора — воскресенье, товарищи гулянье какое-то затеяли на Венце с музыкой, потом пьесу у них там ставят…

— Слушай, я давно хотел тебя спросить: зачем ты девок этих с собой таскаешь? Одни шум от них, внимание привлекают.

— Опытный ты человек, Евстигней Архипыч, а тут не понимаешь. Шум внимания не привлекает, а, наоборот, отвлекает. Для постороннего глаза — община религиозная. Знаешь, сколько их в городе таких развелось? А девки-то у меня вот так в кулаке сидят, все, что скажу, делают. И слушок нужный пустят, и человека завербуют, и связными работают. А потом еще на жизнь и мне и себе зарабатывают. Вот ты бы меня ввек не нашел, если б не Лариска Шурыгина. Я, знаешь, сплоховал: привел сам, какое-то затмение на меня нашло, чекиста в тот дом. Ну, когда узнал — смылся, а Симку оставил — на случай, если кто придет. Лариса у меня с ней связь и держит, тебя вот привела. А ты говоришь — зачем?

— Но ведь опасно сейчас, накануне такой операции, выдать могут…

— Это я и сам понимаю. Сегодня погуляют еще, а завтра вечером всех их спокойненько так, без шума, в штаб к генералу Духонину, как говорят товарищи, и отправим. Сами после складов уйдем, как договорились…

— Здесь-то никого для связи не оставляешь?

— Есть на примете один человек, только колеблется еще. Вот я его заставлю одно дельце провернуть, тогда ему деваться некуда будет. А вообще парень подходящий — комсомолец и в коммунисты пролезть сможет…

— Не продаст?

— Не думаю. Но я Симку на всякий случай за ним приставлю наблюдать, тем более он к ней неравнодушен и часто захаживает. А его — за пей. Пусть следят друг за другом.

— Добро. Давай прощаться, Филипп Антонович, пора мне. Кажется, обо всем переговорили.

— Наверное. Пойдем, мешок свой возьмешь…

Когда тяжелые шаги наверху затихли и скрипнула притворенная дверь, Андрей выскочил из-под крыльца. Скорее! Срочно в ЧК за помощью.

Так вот кто такой, оказывается, Коренастов… Взбудораженные мысли вихрем метались в голове Андрея, когда он, не разбирая дороги, мчался в губчека.

Проводив связного из центра, Коренастов постоял немного на крыльце, с наслаждением сильно затягиваясь папиросой. Задумчиво глядя на все еще светлеющую полоску неба, Филипп Антонович открыл дверь в дом:

— Лариса, поди-ка сюда!

— Чего вам? — быстро появилась девушка.

— Буди своего кавалера и тащи сюда.

Через несколько минут Лариса вытолкнула на крыльцо бледного, помятого Вадима Борчунова.

— Многовато самогонки сразу хватаешь, — наставительно сказал Коренастов, — вот и развезло тебя. Ты иди, Лариса, мы немного пройдемся с ним по свежему воздуху… У меня к тебе серьезный разговор, — тихо сказал Филипп Антонович, когда они вышли за ворота на серую безлюдную дорогу. — Слушай и на ус мотай. Зойка-то твоя тю-тю…

— Как это?

— Да так, с Андрюшкой Ромашовым хороводится, замуж, говорят, за него собирается.

— Не может этого быть. Я ж ее жених, мы помолвлены. Как она смеет!

— Вот так и смеет. Теперь Советская власть им все, что хочешь, позволяет. А этот новый ее жених — чекист, власть.

— Горло ему перегрызу, убью!

— И в тюрьму попадешь, а то еще расстреляют тебя.

— Что же делать? — Вадим безвольно опустил голову.

— Слушать настоящих друзей. Понял? Сделаем так. чтобы этот Ромашов был устранен, а ты здесь будешь ни при чем. Тогда Зойка к тебе сама в руки со всем своим приданым свалится, как яблочко спелое.

— Каким же образом?

— Помнишь, ты мне на днях про пьесу рассказывал. Ну, ту, что вы в ТРАМе ставите. Я ведь тебя недаром так подробно о ней расспрашивал. В последнем акте там у вас стрельба открывается. Да? И первый выстрел — по главному герою. Его Ромашов играет, так? Оружие вы просили настоящее в штабе ВОХР, что бы все как в жизни выглядело. Ну что ж, молодцы! Тебе остается только вот эту обойму с боевыми патронами в винтовку тому, кто по Ромашову стреляет, заложить. — Коренастов остановился, вынул из кармана обойму и поднес к самому носу Вадима. — Кто там должен стрелять первым?

— Колька Мартынов…