Мифы Великой Отечественной — 1-2 (военно-исторический сборник) - Михаил Мельтюхов

Необходимо отметить, что далеко не все финское руководство поддерживало идею уничтожения города. Так, к примеру, Маннергейм относился к этой возможности не слишком благосклонно. По словам Эрфурта, в августе 1941 г. фельдмаршал заметил относительно немецких планов уничтожения Ленинграда: «В этом случае русские построят новый Петербург»[324]. Да и в целом Маннергейм не был сторонником активных боевых действий против Ленинграда. В феврале 1942 г. он писал своему родственнику, финскому послу в Швеции Г. А. Грипенбергу, что «отказывается от наступления на Петербург, поскольку ни один русский никогда не забудет, если мы сделаем это»[325]. Примерно о том же позднее маршал писал и в своих мемуарах: «Причины моих возражений против участия наших войск в нападении на Петербург являлись политическими, и они были, по моим представлениям, весомее военных обстоятельств. Постоянным обоснованием стремления русских нарушить неприкосновенность территории Финляндии было утверждение, что независимая Финляндия якобы представляла угрозу для второй столицы Советского Союза. Для нас было самым разумным не давать в руки врага оружия в спорном вопросе, который даже окончание войны не сняло бы с повестки дня»[326]. Рюти в 1942 г. также, судя по всему, изменил свою позицию по отношению к Ленинграду Во всяком случае, по свидетельству Войонмаа, 19 мая этого года во время его встречи с Рюти президент сказал, что «некоторые поговаривают об уничтожении всего Питера, но было бы печально, если бы нашим вкладом в историю стало эдакое „уничтожение Карфагена“»[327].

Однако и апологетов планов уничтожения Ленинграда в Финляндии было достаточно. Так, 26 сентября 1941 г. финский посланник в Берлине Кивимяки отправил министру иностранных дел Финляндии Р. Виттингу письмо, в котором советовал правительству «добиваться от Германии, чтобы Петербург полностью и окончательно уничтожить»[328]. Войонмаа в письме сыну от 3 сентября 1941 г. отмечает: «Есть и такие, которые считают, что… Питер будет стерт с лица земли. Об этом мне всерьез говорил, в частности, Таннер (лидер социал-демократической партии. — П.С.), а Хаккила (председатель парламента. — П.С.) даже в восторге от такой перспективы»[329]. Тема уничтожения Ленинграда муссировалась и в подцензурной финской прессе. 28 октября в главном печатном органе партии «Аграрный союз» — газете «Илкка» вышла статья под заголовком «Петербург и Москву полностью уничтожить», в которой говорилось, что «Петербург и Москва будут полностью уничтожены еще до взятия их. К подготовительным действиям уже приступили»[330]. А 21 октября в газете «Похьян Поика» по поводу Ленинграда отмечалось, что «его уничтожение будет означать решающий исторический поворот в жизни финского народа»[331]. Таким образом население Финляндии готовилось к перспективе ликвидации города.

Впрочем, по большому счету позиция Финляндии в отношении уничтожения Ленинграда и судьбы его населения не имела практически никакого значения. Во-первых, финны, даже если бы у них было такое желание, не могли помочь городу с продовольствием. Во-вторых, потому, что в действительности будущее Ленинграда определялось не в Хельсинки, а в Германии. Немецкое же руководство, как было продемонстрировано выше, заняло в этом вопросе вполне определенную позицию, не оставлявшую тысячам жителей блокированного города права на жизнь.

Борис Юлин. История по коту Базилио

Только стали сходить на нет баталии по творчеству Владимира Резуна, который пишет под псевдонимом Виктор Суворов, как на свет появился очередной разоблачитель. Да еще, как кажется, такой подкованный… Даже сам Резун прослезился:

«Позвольте выразить Марку Солонину свою признательность, снять шляпу и поклониться до земли перед этим человеком… Когда я читал его книгу, я понимал чувства Сальери. У меня текли слезы — я думал: отчего же я вот до этого не дошел?.. Мне кажется, что Марк Солонин совершил научный подвиг, и то, что он делает, — это золотой кирпич в фундамент той истории войны, которая когда-то будет написана».

Существует два пути опровержения произведений современных разоблачителей истории. Можно просто разобрать в изрядном количестве книг Солонина также, как это было сделано с продуктом творчества В. Б. Резуна, каждую строчку. В итоге разбор сих «трудов» по объему на порядки превысит их собственный. Поэтому мы пойдем другим путем и проанализируем технологии, с помощью которых хитрые дяденьки обманывают недостаточно подкованных в военной истории читателей (нельзя же быть одинаково подкованным во всем!), и подробно рассмотрим только отдельные моменты, так сказать, для примера.

Заранее предупреждаю, Солонин, как и Резун, в главном так же неправ, как и в деталях. И в конце статьи я вкратце расскажу о том, что произошло на самом деле.

Часть первая: Технология лжи

На хвастуна не нужен нож,

Ему немножко подпоешь,

И делай с ним, что хошь.

Она, конечно, не является изобретением Солонина. Это давно известные приемы. На нашей памяти массированно они были применены в области истории Резуном (но не им придуманы), и М. Солонин лишь творчески их развил.

Уважаемый читатель, как можно привлечь ваше внимание и вызвать у вас желание принять точку зрения автора? Правильно. Сначала назвать вас уважаемым, чтобы вы возрадовались тому, что вас по-настоящему ценят. Затем надо воззвать к вашему разуму в варианте «вы же понимаете, как умный человек, что это нелепица» и «как разумный человек, вы не присоединитесь к стаду идиотов, со мной (с нами, с нами!!!) несогласных». Никто не хочет чувствовать себя дураком, даже заочно. Конечно, такое говорится не напрямую, а косвенно. Пример:

«Обратите внимание на то, как построена фраза. Маршал Жуков прекрасно понимает всю абсурдность и лживость этих слов и поэтому немедленно записывает к себе в соавторы»

или

«Главная аксиома оперативного искусства — концентрация сил. Это знает каждый выпускник школы ротных старшин».

После таких слов даже как-то неудобно подвергать сомнению выводы автора.

Затем следует привлечь внимание к тем моментам, на которых нужно сосредоточить внимание читателя. Для этого массированно применяется выделение. Обычно, то есть в работах профессиональных историков, выделение применяется, если важный абзац (предложение, слово и т. д.) сложно найти в массиве текста и в дальнейшем автор возвращается именно к выделенному тексту. Зачем выделять, к примеру, цифры? Например, на странице 82 книги Марка Семеновича «23 июня: „день М“» выделено 25 слов и чисел. Может быть, для того, чтобы привлечь внимание именно к ним и отвлечь от противоречий остального текста? Вроде и «честно» написал, а картинка получается искаженная.