Исчезнувшая - Мари Мур

мало шансов выиграть дело. Под ногтями его дочери обнаружены ДНК, не совпадающие с ДНК Блаунта.

– Этот ублюдок подставил Тайлера! – заорал я и с ненавистью взглянул на Блаунта-старшего. – Мы не согласны! Я готов сесть в тюрьму ради того, чтобы твой ублюдочный сын понес наказание.

Адвокат пытался усадить меня на место, но я смахнул с себя его руку. Пошел он!

– Ты не в том положении, чтобы принимать такие решения, – он бросил на меня осуждающий взгляд, а затем наклонился к отцу и сказал, понизив тон. – Подумай хорошо, Маркос. Эвансы и так проиграют. А у тебя есть шанс огородить детей от тюрьмы. Ты должен сделать правильный выбор не только как отец, но и как глава компании. Страшно представить, насколько упадут акции…

Моя грудь вздымалась, я пытался отдышаться. Я чувствовал, как с каждой секундой тьма внутри меня выбиралась наружу. Мне хотелось уничтожить обоих ублюдков: Блаунта-старшего и нашего семейного адвоката.

– Маркос, ты не должен упускать это предложение, – добавил адвокат, но папа даже не взглянул на него.

Он пристально смотрел на Десмонда, а затем перевел взгляд на меня. Мне казалось, я сойду с ума в ожидании его решения.

– Кимберли ровесница моей дочери, – наконец невозмутимо сказал папа, не сводя с меня глаз. – Она гостья в моем доме с пяти лет. Я не могу с ней так поступить.

За его выбор я мысленно пожал ему руку.

Блаунт-старший начал угрожать скандалом и обвинениями в прессе, но отец вызвал охрану, и его утащили. Я провожал его тяжелым взглядом. Похоже, в какой-то момент он почувствовал, что я смотрю на него. Он обернулся, и мы уставились друг на друга. Мне хотелось, чтобы Блаунт-старший увидел в моем взгляде только одно.

Когда-нибудь я доберусь до его сына. Я завершу до конца дело и буду смотреть, как он умирает самой мучительной смертью.

– Я обещаю, принцесса, – шепчу я и подношу ее руку к губам.

В нос проникает запах медикаментов, и сквозь него я с трудом улавливаю аромат ее кожи. Черт, как же мне не хватает Ким.

Я люблю тебя.

Без нее вся моя гребаная жизнь не имеет значения. Она – самое лучшее, что могло со мной произойти. Она – единственная, ради чего я просыпаюсь и засыпаю. Она – единственный источник света в моем темном испорченном мире.

Я убираю прядь волос, упавшую на ее личико, и нежно провожу большим пальцем по ее щеке. Я не знаю, как быстро сможет моя принцесса оправиться и преодолеть травму. Но доктор сказал, что она стойко вынесла допрос и дала показания.

– Часы приема заканчиваются, – тихо говорит медсестра, приоткрыв дверь.

Я смотрю на Ким, целую ее в висок и медленно поднимаюсь на ноги. Выхожу из палаты и устало прислоняюсь к стене. Я никуда не уйду из больницы. Я буду ждать, сколько потребуется, чтобы снова увидеть принцессу.

Сегодня она приходила в сознание, но была довольно подавленной от лекарств, которые ей давали. Сомневаюсь, что она вообще узнала меня.

– Что ты здесь делаешь?

Я перевожу взгляд и вижу Льюиса, стоящего рядом с дверью палаты. Он хмуро наблюдает за мной.

Моя челюсть сжимается.Блядь.Я совсем не в том настроении, чтобы с ним разговаривать. Я лучше врежу ему в челюсть. Насколько я знаю, это он виноват. Льюис не должен был отпускать Ким на вечеринку.

Но теперь его задница здесь и притворяется заботливым отцом.

– Ты опоздал, – говорю я. – Часы приема закончились.

– Я повторяю свой вопрос. Что ты здесь делаешь? Разве тебя не должны арестовать за нападение и избиение Джека?

– Не понимаю, о чем ты.

– Не прошло и дня, – Льюис наклоняет голову и окидывает меня оценивающим взглядом. – А твой папочка уже успел отмазать тебя.

Я пристально смотрю на этого урода, не желая ему ничего отвечать. Я уверен, что ему уже обо всем рассказал Блаунт-старший.

Что мой отец велел адвокату найти Бриттани Бек. Девушку, которую чуть не изнасиловал Джек, и которую мы успели спасти. Она могла стать свидетелем и могла подтвердить, что Блаунт насильник. Кроме нее, это могли подтвердить Десмонд, Стив и я. Четверо человек, а это уже серьезное доказательство.

Адвокату удалось отыскать Бриттани, и она согласилась сотрудничать. Мой отец нашел рычаг, чтобы заставить Джека молчать. Теперь он не мог заявить, что я пытался убить его прошлой ночью. Если он это сделает, то сам отправится за решетку.

Так, что Льюис прав. Мой папа отмазал меня.

– Тебя действительно интересует, отмазал ли меня мой отец, когда твоя дочь торчит в больнице? – мне приходится усилием воли разжать челюсть.

В холодных глазах Льюиса вспыхивает ярость, но он быстро подавляет ее.

– Я знаю, что ты со своим братом чуть не убил Джека. Не смог смириться с тем, что моя дочь отвергла тебя и ушла к другому?

Я сжимаю кулаки. Будь у этого кретина чуть больше мозгов, он бы заткнулся и не стал нести подобную хрень.

– Думаешь, я ничего не замечал? Я видел, как ты на нее смотришь. Видел, как ты хотел ее испортить. Как и остальных своих баб, – Льюис презрительно усмехается. – Моя дочь слишком хороша для такого, как ты. Что ты можешь ей дать? Вся власть, деньги и связи твоей семьи достанутся твоему старшему брату. А ты, как был жалким неудачником, так им и останешься.

Я чувствую, как в венах вскипает кровь. Как бы я не ненавидел Льюиса, но он прав в одном: Ким слишком хороша для меня.

– Другое дело Джек: единственный ребенок и наследник огромного семейного капитала. Я считал его отличным вариантом. Но он… – Льюис качает головой.

Я внимательно смотрю на папашу Ким. Мне хочется увидеть в нем малейший намек на ярость, гнев, возмущение. В крайнем случае, беспокойство или волнение. Но Льюис выглядит так, будто не переживает о том, что случилось с его дочерью.

Этот ублюдок сожалеет, что упустил выгодный шанс.

– Разве тебе не хочется расквитаться с ним за то, что он сделал с Ким? – мои губы поджимаются. – Или его семейка что-то пообещала тебе и заставила замолчать? Чем им удалось заткнуть твой рот? Миллионы? Десятки? Сотни миллионов?

Льюис делает шаг и, прежде чем схватить меня, я отхожу от стены и расправляю плечи. Я хочу его ударить, но потом вспоминаю о Ким за дверью палаты, и агрессивная часть меня отступает. Но видимо у меня сохраняется озлобленный вид, поскольку папаша Ким резко останавливается.

– Есть много причин, и я не должен перед тобой оправдываться, – он делает паузу, будто обдумывая,