Советские партизаны. Легенда и действительность. 1941–1944 - Джон Армстронг

Районные Советы наиболее часто упоминаются в партизанских газетах в разделе сведений об их издателях, и всегда со ссылкой на райкомы партии. Например, приказ от 8 апреля 1942 года, предусматривающий создание местной милиции в контролировавшемся партизанами Кличевском районе Могилевской области, был подписан райкомом партии и «районным Советом народных депутатов»[268].

Судебная и исполнительная власть

Свидетельств систематического восстановления судебных органов почти нет. Учитывая характер партизанских действий и условия, существовавшие в захваченных и контролируемых партизанами районах, едва ли стоит удивляться, что «гражданские суды» не организовывались. Единственным имеющим отношение к этой проблеме свидетельством является создание Военно-революционного трибунала (опять возврат к терминологии Гражданской войны) в Дедушкинском партизанском полку. По сообщению газеты, данный орган в составе трех человек был создан в октябре 1941 года[269]. В одном из немецких донесений утверждалось, что партизаны «официально восстановили советскую власть» в ряде сел Барановичской области и начали с объявления о своем намерении выполнять функции судебной власти, очевидно для вынесения приговоров коллаборационистам и мародерам. В других партизанских отрядах создавались различные революционные трибуналы, особые комиссии из трех человек по типу «троек» НКВД и военно-полевые суды, занимавшиеся нарушениями дисциплины и случаями предательства внутри партизанских отрядов, а также «разбором дел» коллаборационистов.

В отчете о работе «тройки» поселка Дедовичи подробно рассказывается об уничтожении коллаборационистов в контролируемом партизанами районе; это упорядоченное уничтожение следует отличать от отдельных нападений и убийств коллаборационистов на оккупированной немцами территории. В отчете говорится, что «особой задачей «тройки» являлась борьба с предателями и другими контрреволюционерами… уничтожение данных элементов и создание в тылу противника основы для беспрепятственной работы в духе советского режима». За первые девять месяцев по приказу «тройки» было расстреляно шестьдесят «предателей», двадцать два из них якобы являлись кулаками.

Антифашистские комитеты

Особой формой организации, возникшей во время войны, были антифашистские комитеты, представлявшие собой не административные, а главным образом политические и пропагандистские органы. Эти комитеты, по существу, являлись аналогами районных и областных комитетов партии в регионах, аннексированных СССР в 1939–1940 годах: на Западной Украине, в Западной Белоруссии и Прибалтийских государствах[270]. В некоторых отношениях они напоминали еврейские и женские антифашистские комитеты, образованные в СССР и за границей во время войны, а также «народные и объединенные фронты», созданные в государствах, ставших впоследствии странами-сателлитами СССР. Их основной целью являлось привлечение на свою сторону беспартийных в тех регионах, где коммунистическая партия по своей численности и популярности считалась слишком слабой и не имела достаточных сил для проведения политической и пропагандистской работы.

План создания таких органов, по всей вероятности, возник в самом начале войны. Если верить советским источникам, Компартия Белоруссии направила организаторов в Брестскую область в августе 1941 года. К началу 1942 года им удалось создать состоящую из коренных жителей организацию, а в апреле сформировать «Областной антифашистский комитет по борьбе с немецкими оккупантами», Центральный совет которого состоял из секретариата, особого отдела, отдела агитации и пропаганды и учебного отдела, то есть по своей структуре являлся аналогом типичного подпольного обкома партии или обкома комсомола. Членам комитета удалось найти несколько пишущих машинок, старый печатный станок и начать выпуск ежедневных сводок новостей, а также листовок. О размахе деятельности комитета свидетельствует тот факт, что он выпускал листовки на немецком, а также на польском и русском языках[271].

Подобным же образом в 1942–1944 годах возникли антифашистские комитеты в Вилейке, Барановичах и Белостоке[272]. В двух последних и в Бресте, помимо издаваемых партийными органами газет, областные антифашистские комитеты выпускали свои газеты и листовки, а также помогали распространять листовки, доставлявшиеся сюда. В Вилейке, по словам одного из советских источников, ускорению создания комитетов начиная с августа 1942 года способствовал приказ обкома партии; к ноябрю 1943 года здесь, по утверждениям того же источника, существовало около ста ячеек, часть которых, по всей видимости, являлись временными[273]. Во всех случаях создание и руководство антифашистскими комитетами осуществлялось партийными органами и партизанскими отрядами; в Вилейке они были созданы «из активистов, тесно связанных с партизанским движением». Комитеты выполняли специальные задания в сотрудничестве с подпольщиками и партизанами. Один из антифашистских комитетов якобы даже захватил и доставил к партизанам первого заместителя мэра Барановичей; другие комитеты выполняли задания по разрушению военных объектов противника. К апрелю 1944 года, когда партизаны были уже готовы наносить мощные удары во взаимодействии с наступающими частями Красной армии, часть антифашистских комитетов была преобразована в регулярные партизанские отряды. На основании имеющихся материалов не представляется возможным судить о том, насколько план крупномасштабного создания антифашистских комитетов вместо партийных ячеек оказался успешным[274]. Но само их создание свидетельствует о гибкости тактики советского руководства, признавшего, что «новые» территории требуют более тонкого подхода, чем «советизированные» регионы, и что поддержку населения следует искать посредством уступок и временного отказа от обычной практики.

Административные меры

Обычные меры партизанской администрации были направлены на восстановление законности и порядка, хотя это были законность и порядок особого рода. Смещение местных чиновников, назначенных немцами, являлось одним из первых шагов; иногда предпринимались меры по «устранению» мародеров и преступников. После этого обычно следовали меры, связанные с организацией охраны, оглашением правил поведения, проведением учета местного населения и поголовья скота, введение пропускной системы для входа и выхода из контролируемого района. Помимо этого, часто предпринимались меры по возврату государственной и общественной собственности, розданной немцами, частной собственности «перераспределенной» или разграбленной во время оккупации. Обычная схема действий была направлена на восстановление status quo ante helium (существовавшего до войны положения) со всеми изменениями, которых требовала складывавшаяся обстановка.

В отдельных районах Северной Украины, Белоруссии и Ленинградской области, где в последние месяцы оккупации немцы предпринимали попытки эвакуировать на запад все местное население, партизанская администрация – либо в качестве карательной меры, либо в попытке сохранить людские ресурсы – пыталась создавать специальные «лесные лагеря», куда население могло бежать из деревень, спасаясь от проводимых немцами облав. Условия существования в таких лагерях, в особенности во время суровой зимы 1943/44 года, были, по всей видимости, ужасными[275]. В немецких источниках о них не содержится практически никаких сведений, но, даже судя по партизанским газетам и листовкам, гражданское население испытывало крайнее недовольство. Административная сторона организации таких лагерей лучше всего отражена в отчете о совещании представителей местного Совета и милиции, партийных руководителей и председателей колхозов, проведенном в поселке Плюсса (к юго-западу от Луги) 30 декабря 1943 года. Среди обсуждавшихся задач партизанской администрации были:

организация материальной помощи партизанам;

защита революционных завоеваний;

спасение мирных жителей и их имущества от немецких захватчиков;

общественные работы (то есть строительство землянок) в лесных лагерях;

подготовка к весеннему севу[276].

Здесь, как и везде, партизанская администрация использовала формулу: «Народная власть в немецком тылу опирается на вооруженные силы партизан, которые, в свою очередь, опираются на постоянную помощь народных масс».

Народное ополчение

Общепринятой функцией местной администрации в контролируемых партизанами районах было создание вспомогательных сил из местного населения. Эти силы – по-разному называемые и немецкими, и советскими источниками, что, видимо, было вызвано расхождениями в названии на местах, – представляли собой подобие отрядов местной самообороны. Сведений о существовании таких отрядов до весны 1942 года не обнаружено, но в период с марта по май 1942 года они были организованы в ряде контролируемых партизанами районов. Вполне возможно, что их создание последовало после особого приказа из Москвы[277]. В Калининской области приказом партизанского отряда и восстановленного им районного Совета предписывалось организовать такое «охранное подразделение» из местных жителей. В начале весны 1942 года партизаны Кличевского отряда от имени районного Совета и райкома партии выпустили приказ: «С целью защиты населенных пунктов от фашистских оккупантов в каждом населенном пункте должны быть организованы отряды самообороны»[278]. В советских мемуарах также отмечается, что такие отряды формировались в первой половине 1942 года. В Брянских лесах они создавались по распоряжению подпольного райкома партии, и к ним было подключено подразделение партизан. Они выполняли полицейские функции по поддержанию порядка, занимались распространением листовок, а впоследствии принимали участие в регулярных военных операциях вместе с партизанами. Есть также указания на то, что внутри партизанского командования существовали расхождения по вопросу формирования таких «вспомогательных групп». Согласно объяснениям одного из советских источников, часть партизан, еще до официального приказа, использовала местное население для охраны деревень, сбора обмундирования и продовольствия. «То, что осталось от этих групп, следовало правильно организовать, управлять ими и защищать от внезапных нападений». Но это встретило возражения с двух сторон: заботившиеся о безопасности своих отрядов партизанские командиры боялись, что смешение «старух и инвалидов» с партизанами (явное преувеличение) умножит шансы проникновения в отряды немецких агентов; а самые ярые коммунисты настаивали на том, что партизанское движение должно оставаться небольшим «авангардом» и его не следует «разбавлять» беспартийными массами. С появлением приказа Сталина, поддерживавшего такую позицию, споры о расширении системы народного ополчения усилились[279].