Имя ветра - Патрик Ротфусс

Но все они бледнели перед дверью с четырьмя табличками. Я положил ладонь на холодную гладкую поверхность двери и толкнул, вопреки здравому смыслу надеясь, что она откроется от моего прикосновения. Но дверь осталась твердой и неподвижной, как серовик. Я попытался заглянуть в скважины на медных дощечках, но при свете единственной свечи не смог ничего разглядеть.

Я так хотел попасть внутрь, что чувствовал вкус своего желания. Возможно, это демонстрирует извращенную сторону моей личности: хотя я уже наконец был в архивах, окруженный бесчисленными тайнами, меня тянуло к единственной запертой двери, попавшейся мне. Возможно, такова человеческая природа: искать сокрытое и стремиться к недоступному.

Внезапно я заметил ровный красный свет симпатической лампы, приближающийся ко мне среди полок. Это был первый признак, что в архивах есть еще студенты. Я сделал шаг назад и стал ждать, собираясь спросить того, кто идет, что за этой дверью. Что значит «Валаритас».

Красный свет разрастался, и я увидел двух хранистов, выворачивающих из-за угла. Они остановились, затем один из них бросился ко мне и выхватил мою свечу, пролив горячий воск мне на руку. Его лицо не могло быть более испуганным, чем если бы он обнаружил у меня в руках свежеотрубленную голову.

— Что ты здесь делаешь с открытым огнем? — вопросил он самым громким шепотом, который я когда-либо слышал. Он понизил голос и помахал передо мной отобранной свечой. — Обгорелое Господне тело, что тебе в голову взбрело?

Я вытер горячий воск с тыльной стороны руки, стараясь мыслить ясно сквозь боль и усталость.

«Конечно, — подумал я, вспоминая улыбку Амброза и то, как он всунул мне свечу и поспешно провел в дверь. — Наш маленький секрет. Конечно. Мне следовало догадаться».

Один из хранистов вывел меня из хранилища, а второй побежал за магистром Лорреном. Когда мы появились в вестибюле, Амброзу удалось изобразить смущенный и шокированный вид. Он переигрывал, но для храниста, сопровождавшего меня, это выглядело вполне убедительно.

— Что он здесь делает?

— Мы нашли его бродящим внутри, — объяснил хранист. — Со свечой.

— Что? — Лицо Амброза выражало ошеломление. — Ну, я-то его не записывал, — сказал он, открывая один из журналов. — Сам посмотри.

Никто не успел сказать что-либо еще — в вестибюль ворвался магистр Лоррен. Его обычно бесстрастное лицо было гневным и суровым. Меня прошиб холодный пот, и я подумал о том, что Теккам писал в своей «Теофании»: «Трех стихий страшится мудрый: моря в шторм, ночи без луны и гнева спокойного человека».

Лоррен возвышался над столом.

— Рассказывай, — потребовал он у ближайшего храниста. Его голос был плотным сгустком гнева.

— Мы с Микой увидели мерцающий свет в хранилище и пошли посмотреть: вдруг у кого-то проблемы с лампой. Мы нашли его около юго-восточной лестницы вот с этим.

Хранист показал свечу. Его рука слегка дрожала под взглядом Лоррена.

Лоррен повернулся к столу, где сидел Амброз.

— Как это случилось, ре'лар?

Амброз беспомощно развел руками.

— Он пришел раньше, и я не мог впустить его, поскольку он не записан в книге. Мы некоторое время пререкались, здесь еще сидела Фела. — Он посмотрел на меня. — Наконец я сказал, что ему придется уйти. Наверное, он проскользнул внутрь, когда я отошел в заднюю комнату за чернилами. — Амброз пожал плечами. — А может, пролез за столом в «книгах».

Я стоял совершенно огорошенный. Та маленькая часть моего разума, которая не была перегружена усталостью, сосредоточилась на вопящей боли в спине.

— Это… неправда. — Я посмотрел на Лоррена. — Он впустил меня. Он отослал Фелу, а потом впустил меня.

— Что? — уставился на меня Амброз, на мгновение потеряв дар речи. Хотя он мне не нравился, я отдал должное его мастерскому исполнению. — Зачем, во имя Господне, я бы стал это делать?

— Потому что я выставил тебя дураком перед Фелой, — ответил я. — Он и свечу мне продал. — Я потряс головой, пытаясь прочистить ее. — Нет, он отдал мне ее так.

Лицо Амброза было изумленным.

— Посмотрите на него! — Он расхохотался. — Маленький петушок чего-то напился.

— Меня только что выпороли! — запротестовал я. Мой голос звучал визгливо даже в моих ушах.

— Довольно! — рявкнул Лоррен, нависая над нами, как столп гнева. Хранисты побледнели от его крика.

Лоррен отвернулся от меня и сделал короткий презрительный жест в сторону стола.

— Ре'лар Амброз официально отчислен со службы за небрежность в исполнении обязанностей.

— Что? — Негодование Амброза на этот раз было совершенно искренним.

Лоррен хмуро взглянул на него, и Амброз закрыл рот. Повернувшись ко мне, Лоррен сказал:

— Э'лир Квоут изгоняется из архивов, — и сделал выметающий жест ребром ладони.

Я попытался придумать, что бы сказать в свою защиту.

— Магистр, я не собирался…

Лоррен развернулся ко мне. Его лицо, всегда столь спокойное, было полно такой холодной и ужасной ярости, что я невольно отступил на шаг.

— Собирался? — произнес он. — Мне нет дела до твоих намерений, э'лир Квоут, а также заблуждений и всего прочего. Все, что имеет значение, это реальность твоих поступков. Твоя рука держала огонь — вот твоя вина. Урок, который должны выучить все взрослые люди.

Я посмотрел себе на ноги, отчаянно пытаясь придумать, что сказать, какое доказательство привести… Мои свинцовые мысли все еще ползли, когда магистр Лоррен вышел из вестибюля.

— Не понимаю, почему я должен быть наказан за его глупость, — пожаловался Амброз другим хранистам, пока я тупо шел к двери. Я сделал ошибку — обернулся к нему. Его лицо было серьезным, полностью контролируемым.

Но в глазах плясала насмешка.

— Честно говоря, мальчик, — сказал он мне, — я не представляю, о чем ты думал. У члена арканума могло бы быть и побольше ума.

Я направился в столовую, колеса моих мыслей вращались медленно и печально. Неловко плюхнув посуду на тусклый жестяной поднос, я взял порцию горячего пудинга, сосиску и немного традиционных бобов. Потом уныло оглядел зал, пока не заметил Симмона и Манета на обычном месте в северо-восточном углу.

По пути к столу я привлекал изрядное внимание. Вполне понятно: едва ли два часа прошло с тех пор, как я стоял у столба наказаний и получал публичную порку. Я услышал чей-то шепоток: «…не шла кровь, когда его пороли. Я там был. Ни единой капли».

Это, конечно, сработал налрут. Он спас меня от кровотечения. В тот момент это казалось такой хорошей идеей, но теперь она выглядела мелкой и дурацкой. Амброзу ни за что не удалось бы так легко меня одурачить, если бы мою природную подозрительность не притупил дурман. Уверен, я бы нашел способ все объяснить Лоррену, если бы мой разум был при мне.