Владимир Путин - Рой Медведев

Опорой для нас должен быть в первую очередь простой здравый смысл. Еще знаменитый французский ученый Пьер Симон Лаплас (1749–1827), который был не только математиком и астрономом, но также философом и общественным деятелем и даже министром внутренних дел Франции, говорил, что многие важнейшие положения науки являются обобщением обычного житейского здравого смысла.

С приходом в Кремль В. Путина радикалы вновь заявили о себе — и в правом и в левом лагере. Газеты «Завтра» и «Советская Россия» стали постоянно призывать президента немедленно принять мобилизационную экономическую программу, провести решительное перераспределение собственности и выплачивать долги западным странам за счет увеличения налогов на крупные состояния или за счет их конфискации. С противоположной стороны была выдвинута программа Германа Грефа, в которой финансовые проблемы страны предлагалось решать за счет сокращения государственных расходов и социальных обязательств государства. Программа, предложенная группой Г. Грефа, сразу же подверглась резкой критике. «Составители этой пагубной программы, — писал экономист Михаил Делягин, — не понимают существа рынка в развитых странах. Программе Грефа не хватает важнейшего приоритета — планомерного сокращения доли населения с доходами ниже прожиточного минимума»[193]. Как заявляла экономист Наталья Римашевская, реализация программы Грефа «поможет богатым, но ускорит обнищание большинства россиян и подорвет человеческий потенциал страны». Подробный разбор и критику программы Г. Грефа «Независимая газета» опубликовала под заголовком «Эта программа будет посильнее шоковой терапии Гайдара»[194]. Один из авторов газеты, профессор Разуваев, выражал твердое убеждение в том, что Путин будет обязательно следовать советам Германа Грефа и Андрея Илларионова: «Грядет второе издание гайдаровских реформ. На этот раз — куда лучше обеспеченное политически и потому куда более эффективнее реализуемое. То-то нелюбимый почти всем российским обществом Егор Тимурович посмеется»[195].

Разуваев в данном случае ошибался, выдавая желаемое за действительное. Либеральные реформы не были остановлены в 2002–2003 годах. Но сама методика разработки, принятия и проведения в жизнь этих реформ изменилась. Начали и постепенно расширили вполне либеральную налоговую реформу. Были разработаны, приняты и утверждены парламентом и президентом Земельный, Гражданский, Трудовой, Уголовно-процессуальный кодексы. Поэтапно готовится и проводится в жизнь реформа жилищно-коммунального хозяйства и естественных монополий. Проведена пенсионная реформа, которая не уменьшила, а увеличила объем социальной поддержки пенсионеров, инвалидов, малоимущих, детей, ветеранов.

Понятие либерализма — это производное от понятия свободы. Экономика нуждается в свободе. Это не только политическая, но и экономическая категория, это великая ценность, которую мы должны утверждать во всех почти сферах нашей жизни, но утверждать разумно. Как известно, еще К. Маркс и Ф. Энгельс говорили о социализме как о царстве свободы, а о капитализме — как о царстве угнетения и принуждения. Борис Немцов и Егор Гайдар не раз указывали на своих съездах на то, что президент Путин на 80 процентов выполняет именно их либеральную программу. Однако лозунги свободы, в том числе и свободы для инициатив в хозяйственной деятельности, родились в головах гораздо более значительных людей, чем наши либеральные реформаторы начала и середины 1990-х годов. Во многих отношениях Гайдар, Немцов, Чубайс и их соратники лишь скомпрометировали идеи либерализма и демократии, превратив эти понятия в сознании значительного числа граждан России едва ли не в ругательные слова. Результатом работы этих людей в составе правительства была не либерализация, а анархия с сильным криминальным оттенком.

Государство сегодня не уходит из экономики, но оно сосредоточивает свои усилия лишь в тех отраслях и в областях управления, где его присутствие необходимо. Это должен быть новый и лишенный догматизма либеральный курс, основные направления которого еще предстоит разработать.

Укреплять роль и государства, и рынка

Одним из главных положений послания Президента России Федеральному собранию в июле 2000 года стало требование об усилении, а не об ослаблении роли государства в экономической жизни России. «Наша позиция, — говорил В. Путин, — предельно ясна: только сильное и эффективное демократическое государство в состоянии защитить гражданские, политические, экономические свободы, способно создать условия для благополучной жизни людей и для процветания нашей Родины».

Эта позиция — единственно разумная, и не только для России. Полной свободы рынка не было в Европе ни в XIX, ни в XX веке. Ни в одной стране мира «невидимая рука рынка» никогда не являлась главным фактором развития, а государство никогда не играло роли всего лишь «ночного сторожа». Людвиг Эрхард, деятельность которого в области экономики послевоенной Западной Германии В. Путин считает почти образцовой, отмечал, что «современное и сознающее свою ответственность государство просто не может себе позволить еще раз вернуться к роли “ночного сторожа"». Самые выдающиеся экономисты XX века прибегали обычно к другому сравнению — говорили о роли руля и паруса.

О месте и роли государства в современной российской экономике я уже писал в начале этой главы. Однако некоторые важные стороны проблемы нуждаются в дополнительных пояснениях. Парадокс современной ситуации в России состоит в том, что только путем усиления государственного регулирования можно укрепить и развить в стране здоровые рыночные механизмы, включая частную инициативу и частную собственность. Идея о том, что, удалив государство из экономики, мы откроем шлюзы для бурных потоков хозяйственной инициативы, побудив миллионы и миллионы людей к активной рыночной самодеятельности, — это ложная идея, которая быстро поблекла при столкновении с действительностью. Шлюзы открыли, но мелкие ручейки живой и чистой воды смешались с потоками грязной, а то и ядовитой жидкости.

Чудо нэпа начала 20-х годов не повторилось в начале 90-х. Тогда в разрушенной Гражданской войной России еще сохранялись многомиллионный слой мелкой городской буржуазии, десятки миллионов мелких, средних и богатых крестьян-собственников. Это была стихия, которая, по словам Ленина, «ежедневно и ежечасно рождала капитализм». Но именно эта пружина мелкотоварного производства, которая после отмены «военного коммунизма» стала распрямляться и толкать вперед российскую экономику, была сломана в 30-е годы, и восстановить ее оказалось невозможным. В стране возникли другая экономика, другие мотивы труда, социальный состав населения стал совершенно другим. Остатки частной инициативы сохранились только в сфере услуг и торговли, да и то лишь в форме «теневой» экономики. Вся структура народного хозяйства, его научное обеспечение, подготовка кадров, транспорт, снабжение, система городов, энергетика, оборона страны — все было ориентировано не на частное, а на крупное государственное и кооперативное производство.