Говорящие с... - Мария Барышева

   - Кого там еще принесло?!

   - Я открою.

   - Вот именно, что ты откроешь, - ворчливо осадил ее брат. - Ты всем открываешь! Стоит отвернуться - и прихожую наводняют маньяки и коммивояжеры! Я сам посмотрю.

   Сытый и довольный направился он к двери. Настроение у него превосходным и нисколько не испортилось бы даже, если б он увидел через дверной глазок маньяка или коммивояжера. Но звонивший не был ни тем, ни другим. На лестничной площадке стояла пожилая сонная женщина в стрекозиных очках с пачкой газет и каких-то бумаг и широко зевала прямо в дверной глазок.

   - Заказное Пашковскому, - буркнула она на вопрос Игоря "кто там?" - Распишитесь.

   - Разве заказные все еще разносят? - весело удивился он, приоткрывая дверь. Женщина что-то пробурчала, подсовывая ведомость и ручку, потом отняла и то, и другое, и вручила вместо них квитанцию и большой конверт, сделав это так порывисто, что инерция качнула ее вперед, и женщина едва не повалилась Игорю на грудь и не уронила все свои газеты. В лицо Игорю повеяло свежим перегаром.

   - Рановато начинаете, тетенька, - насмешливо сказал он.

   - Тебя не спросила, племянничек! - желчно проскрипела "тетенька" и, развернувшись, тяжело затопала вверх по лестнице. Игорь усмехнулся и, захлопнув дверь, пошел в гостиную.

   - Кто там был? - крикнула сестра с кухни, уютно звеня посудой.

   - Да так, - ответил Игорь и опустился на диван, озадаченно разглядывая облепленный марками конверт, на котором значился только его домашний адрес. Адреса отправителя не было. Пожав плечами, он надорвал конверт, раскрыл его и недоуменно сдвинул брови. Конверт был совершенно пуст.

   - Что за шутки! - Игорь свирепо встряхнул конверт, потом отшвырнул его и откинулся на спинку дивана, чувствуя себя очень усталым. В желудке образовалась неприятная тяжесть - странно, вроде он съел не так уж много. Что такое одна курочка? Много было бы, если б он съел две курочки - да, тогда, пожалуй, перед выходом можно было и отдохнуть. Но одна курочка - это ведь такие пустяки! К тяжести в желудке почти сразу же присоединилась легкая ноющая боль в колене, а мгновением спустя зверски заболели пальцы ног, будто он втиснул их в тапочки на пять размеров меньше. Поморщившись, Игорь машинально взглянул на часы и снова сдвинул брови в крайнее положение. Потом приподнял их. Отвел запястье подальше, встряхнул, потом вновь приблизил его к глазам, растерянно глядя на свои новые часы, стрелки которых бешено вращались. Скорость вращения была так велика, что сами стрелки почти не различались, превратившись в мечущиеся под стеклом серебристые взблески.

   - Барахло, - раздраженно сказал Игорь испортившимся часам, - всего-то жиром капнул!

   Он хотел было постучать ногтем указательного пальца по часовому стеклу, но отчего-то не смог поднять руку с колена - рука зацепилась, хотя цепляться ей было совершенно нечем. Но прежде чем Игорь успел перевести взгляд на руку, чтобы узнать, почему она ведет себя столь странно, в комнату вошла сестра и немедленно тоже повела себя очень странно - взвизгнула и отдернулась назад, чуть не повалив торшер. Потом всплеснула руками и плюхнулась в кресло, разразившись нервным смехом.

   - Ой, ну Игорь, ну ты дурак вообще! В твои-то годы такие шутки шутить!..

   - Какие еще шутки? - недовольно осведомился брат и снова взглянул на часы. Те уже вернулись к нормальному ритму, и стрелки исправно отсчитывали время, как и полагалось добропорядочным стрелкам - очевидно, это была какая-то кратковременная неисправность. - Я как-то смешно сижу? Или у меня дырка на интересном месте?

   - У тебя борода, - пояснила Лена, и Игорь насмешливо вздернул бровь.

   - Ленок, я уже шесть лет бороду ношу. И мне казалось, что она...

   - И ногти... а голова... Когда ты все это успел?! Ты ж всего пять минут как с кухни ушел!

   Изумление и остатки испуга в ее голосе звучали настолько убедительно, что Игорю стало чуток не по себе. Он опять шевельнул правой рукой, потом дернул, и рука наконец-то с треском освободилась. Игорь поднял ее, несколько секунд молча созерцал, присовокупил к ней и левую руку, потом хрипло произнес:

   - Это как же понимать?

   - Вот и я тебя спрашиваю! - Лена не сводила глаз с его пальцев, каждый из которых венчал сильно изогнутый грязно-белый ноготь, по длине намного превышающий сам палец. С двух ногтей свисали темно-синие нитки. Ногти слоились, потрескались и выглядели довольно неряшливо. Игорь медленно пошевелил пальцами, и это движение вызвало у сестры новый нервный взвизг. Он в смятении опустил глаза. Там, где пару минут назад была его голая грудь, теперь лежало что-то пепельное и невероятно запутанное - то ли старая тряпка, то ли не менее старая мочалка. Он тряхнул головой, и тряпка шевельнулась. Он опустил глаза ниже и узрел выпирающие из срезанных носков тапочек жуткие, невероятно скрученные и перепутанные желтоватые роговые выросты.

   - Что это такое?! - негодующе завопил Игорь, вскакивая и подхватывая свои штаны, которые немедленно скользнули вниз, воткнув при этом собственные ногти себе же в бедра и снова завопив - на этот раз еще и от боли. - Мне к девяти надо быть на совещании!

   Он на пятках добежал до прихожей и, включив свет, уставился на себя в зеркало, откуда на него диким взором посмотрел немолодой уже человек с огромной лысиной, подернутым морщинами одутловатым лицом и длиннющей неряшливой бородой, доходящей почти до пояса. Кто бы ни был этот человек в зеркале, Игорем Пашковским он быть никак не мог! Игорю Пашковскому тридцать пять лет. Зазеркальному же видению явно далеко за шестьдесят.

   - Ты не можешь идти на улицу в таком виде, - заметила сестра, влетая следом в прихожую. - Если это не шутка, значит, это что-то гормональное. Я смотрела передачу...

   - Вызови "скорую", - сипло сказал Игорь, с размаху усаживаясь на пуфик и пытаясь прижать ладонь к груди. - По-моему, у меня сердечный приступ.

  * * *

   Один человек лежал в постели, а другой стоял рядом и смотрел на него, напряженно вслушиваясь в монотонное попискивание приборов. Потом аккуратно поправил уголок простыни, разрисованной ромашками и дотронулся до лежащей поверх руки. Рука была неподвижной и на ощупь казалась сухой, словно обтягивающая кости и мышцы кожа была картонной. Дверь в палату отворилась, впуская молоденькую, очень серьезную медсестру, и человек, обернувшись, поприветствовал ее кивком.

   - Заведующий хочет поговорить с вами, - сообщила девушка. - Это насчет денег.

   - Деньги будут, - рассеянно произнес стоящий. - Все будет...

   Он снял с тумбочки дешевый розовый будильничек в виде избушки, обтер рукавом циферблат и поставил на место. Потом вытащил тонкую пачку денег и протянул медсестре, принявшей их все с тем же серьезным видом.