Обратный отсчет - Олекса Белобров

Следующий день начался цивильно: Александр в роли хозяина дома валялся на кровати, уставившись в телевизор, а Галя занималась обычными хозяйственными делами. Внезапно в дверь постучали, и в комнату ввалились двое офицеров в зимней форме одежды — Худайбердыев и Чабаненко. Тайфун был нагружен какими-то свертками, а рафик Давлет держал на весу букет роз, срезанных, должно быть, в Герате, где они цвели круглый год прямо в центре города.

— Салам алейкум, себ туран! — приветствовали хозяев гости. — Салам алейкум, Афродита-ханум! Мы тут решили заглянуть на минутку, чтобы поздравить со всякими событиями, свалившимися на вас так неожиданно!

Худайбердыев вручил Галке цветы, расцеловав в обе щеки, отчего она зарделась, как девчонка.

— Разведка доложила, — добавил он, — что любимые цветы нашей красавицы — гладиолусы, но региональная специфика внесла в наши планы коррективы, и мы решили заменить их розами.

— Рахмат[141], рафик Давлет! — Галина спрятала лицо в цветах, вдыхая их аромат. — А вот мое десантно-штурмовое сокровище, к сожалению, преподнесло мне цветы один-единственный раз — еще в Куйбышеве летом прошлого года…

«Десантно-штурмовое сокровище» отреагировало мгновенно:

— Зато это были самые лучшие самарские гладиолусы! Прошу в дом, господа мушаверы. — Обнявшись с обоими, он помог гостям освободиться от верхней одежды.

— А вот вам подарки от спецпропаганды. — Худайбердыев вручил свертки. — Но с условием — рассмотрите, когда нас здесь не будет. Не волнуйся, Галочка, там не мина! — засмеялся он, заметив тревожное выражение на милом личике. — И не чарс! — подмигнул он главе клана.

Афродита бросилась накрывать стол — в холодильнике уже ждали своего часа всевозможные салатики и прочие деликатесы, потому что вечером ожидался «второй эпизод» празднования: на сей раз для госпитального начальства и ее подруг по отделению. Для еще не вполне окрепшего после хворей Тайфуна немедленно наколотили ароматного чаю из местных трав.

Пока Галя порхала вокруг стола, а Чабаненко ей усердно помогал, Худайбердыев предложил Александру выйти во двор — покурить и погутарить «за жизнь». Хантер уже догадывался, что разговор будет серьезным: гости такого ранга, как дегерволь, в такую даль без дела не летают.

— Еще раз поздравляю, Шекор-туран! — с усмешкой заметил полковник, закуривая. — Наконец-то наши кадровики сравнялись с душманами, которые еще девять месяцев назад нарекли тебя «тураном». Небольшая задержка, но все равно приятно, верно? Однако праздник праздником, а подумать о будущем никогда не мешает. Помнишь наш разговор у водопада? Разве я не говорил тогда, что вывод войск не за горами? Вот и дождались. Но хочу тебя предупредить — на мирную жизнь рано настраиваться. В такой войне передышек не бывает, и это не журналистские выдумки. По мере приближения к выводу Ограниченного контингента интенсивность боевых действий будет расти в геометрической прогрессии. По самым свежим разведданным, «духи» настроены предельно агрессивно. Раббани с Хекматияром — те вообще бросили клич: устроим шурави кровавую баню, прежде чем они сгинут к северу от Гиндукуша[142]. Поэтому за те полгода, или, возможно, немного больше, что нам всем здесь осталось находиться, мы должны сделать гораздо больше, чем раньше, чтобы демократическое правительство в Кабуле удержалось у власти. Поэтому-то я и здесь!

Хантер взглянул с недоумением, и Худайбердыев отечески приобнял его за плечи.

— Не хочу тебя огорчать, но, похоже, тебе предстоит вернуться в провинцию Нангархар. — От этой новости Хантер уронил сигарету и вытаращил глаза. — Не переживай, это не надолго, но необходимо позарез и именно сейчас. Обстановка, сложившаяся в хорошо известном тебе уезде Ширавай, нуждается, так сказать, в хирургическом вмешательстве с нашей стороны. Брат покойного Сайфуля, Найгуль, подмяв всех своих конкурентов, сколотил сильный кулак — около семи тысяч сабель. Теперь он диктует свою волю не только в уезде, но и на всей остальной территории Нангархара и Кунара[143]. С ним настолько считаются, что полевые командиры всех мастей считают необходимым согласовывать с Найгулем свои планы и маршруты караванов.

— А я тут при чем? — сердце Хантера туго забилось в предчувствии опасного, но интересного дела, при этом он старался выглядеть совершенно безразличным. — Разве там наших войск уже нет?

— Есть, занимаются своим делом, и неплохо, — снова усмехнулся в усы Худайбердыев. — Ты книжку про Буратино давно читал?

— Я уже взрослый мальчик, — отшутился Хантер. — Да и в сказки давно не верю. Чего-то вы недоговариваете, себ дегерволь!

— Все просто — не хотим привлекать наши части и подразделения, дислоцированные в этих двух провинциях, к участию в одной специальной психологической операции — СПО под кодовым названием «Худший кошмар Карабаса-Барабаса».

Сказанное ничего не поясняло. Полковник, как обычно, не раскрывал все карты сразу.

— Тут, кажется, «масло масляное», — рассмеялся Хантер. — Насколько я знаю, слово «карабас» во многих тюркских языках имеет то же значение, что и слово «кошмар». Так что выходит что-то вроде «кошмар кошмарович» или «из всех кошмаров кошмар». Именно это и ожидается?

— Примерно, — ответил полковник, одобрительно кивнув. — А теперь — к делу. Отвечаю на твой первый вопрос: душманская разведка может засечь подготовку шурави к некой операции, и тогда вся затея пойдет насмарку, к тому же может погибнуть масса народу. Посему СПО, нами спланированную, мы обязаны провернуть, совершив небольшой финт — точечно локализовав Найгуля и поставив на его место удобного для нас Наваля, твоего «крестника»…

— Наваля?! — изумился Хантер. — Он жив?

— Жив и воюет. На сегодняшний день — один из самых успешных полевых командиров своего отца. И при этом продолжает сотрудничать с нами — через ХАД. — Полковник показал в усмешке крепкие белые зубы. — Это Восток, Искандер! Поэтому наше руководство ставит перед собою цель — уничтожить неудобного для нас главаря, посадить на его место другого — коллаборациониста, если это понятие тут применимо. Давно стало очевидно, что уничтожить всех главарей моджахедов практически невозможно, поэтому тактика изменилась: с помощью вот таких СПО мы продвигаем необходимых нам людей в лидеры воюющей оппозиции.

— И многих продвинули? — полюбопытствовал Хантер, и тут же спохватился: — Ладно, я понимаю… Ну хотя бы намекните!

— Мы поддерживаем контакты с некоторым количеством оппозиционных руководителей высшего и среднего ранга, — прозвучал уклончивый ответ. — Имена многих из них на слуху. Что касается твоей роли в этой СПО, то она будет очень ответственной и… рискованной. Я не пугаю, поскольку знаю, что в твоем случае это пустая трата времени; просто хочу, чтобы ты знал — эта задача чрезвычайно опасна и ты можешь отказаться от нее в любую минуту…

— В чем суть? — деловито поинтересовался Хантер. — Вы меня знаете по «Иголке» — я в состоянии выполнить практически любое поручение.

— Тебе придется приковать к себе внимание людей Найгуля, поскольку ты приедешь якобы для того, чтобы встретиться с Навалем. Тебя сразу же начнут «вести», поскольку, по нашим сведениям, Найгуль продолжает поиски Шекор-турана, чтобы отомстить ему за смерть муллы Сайфуля, брата своего. Установив связь с Навалем, ты, Искандер, назначишь ему и Найгулю встречу — будто бы хочешь предложить обоим… хм… некоторые вещи. — Спецпропагандист, по своему обыкновению, умалчивал о главном. — Когда же Найгуль, верный себе и пуштунским обычаям, попытается предательски захватить тебя живьем, в ситуацию вмешается рота капитана Денисенко — внезапно, так как она все это время будет скрытно находиться неподалеку. И тогда уже от твоих подчиненных будет зависеть, как сложится судьба Найгуля. Наваль, при любом развитии событий, должен уцелеть и с группой недобитков оторваться от преследования и исчезнуть на сопредельной территории.

— Я так понимаю, что моя работа в качестве заместителя командира десантно-штурмового батальона постоянно отслеживалась и анализировалась? — Хантер спрятал удивление в облачке сигаретного дыма.

— А ты как полагал, Искандер? — усмехнулся полковник. — Так что обязан оправдать доверие. Такие «приятности» не на каждого сыплются: в двадцать шесть — заместитель командира части, капитан досрочно, первый орден. Такое даже в Афгане не каждый день!

— Вы сказали — первый? — поинтересовался Искандер. — То есть, подразумевается…

— Подразумевается, карьерист ты наш! — рассмеялся полковник. — Никто тебе больше не помешает получить еще одну награду — по итогам «кошмара кошмаровича». Но — по итогам… Ох, что-то мы с тобой заболтались, давай-ка к столу! — Подхватив капитана под руку, полковник повел его к дверям модуля, в которых маячила фигура вооруженного автоматом дневального.