Тайное проникновение. Секреты советской разведки - Виталий Павлов

Этот пример показывает, что все меньше в мире остается совершенно тайных организаций, спецслужб и других учреждений, проводящих разведывательную деятельность. В условиях, когда технические средства позволяют устанавливать с огромной космической высоты любые новые объекты, как это делает НРО, а агентурная разведка выясняет цель и предназначение их существования, очевидно, теряет смысл чисто внешнее засекречивание. Другое дело — внутренняя охрана секретов всеми возможными средствами. Но и здесь, как я уже пытался показать, агентурные и безагентурные ТФП могут преодолевать практически любые преграды.

Очевидно, поэтому даже славящиеся своей секретностью британские спецслужбы начинают все громче заявлять о себе в средствах массовой информации. То же самое можно сказать и об израильской спецслужбе «Моссад».

Уже позже, в 1993 году, в США появилась книга изменника В. Шеймова об аналоге АНБ у нас в КГБ, о 8-м Главном управлении, сотрудником которого он был до 1980 года. Правда, книга Шеймова не содержит какой-либо существенной информации из области криптологии. Она является скорее саморекламой автора, в которую втиснуты антисоветские и антирусские аспекты, носящие, как правило, голословный и клеветнический характер.

Но и этот автор на отдельных примерах из практики КГБ пытается утверждать об особом режиме засекречивания этой спецслужбы, из которой он явился для США как дар божий, нашпигованный этими «особыми» секретами.

Наивно выглядит приводимый Шеймовым пример о якобы изощренности 8-го ГУ в защите своих сейфов. По его описанию, ключ от рабочих сейфов сотрудников этого управления изготовлен из очень тонкой специальной стальной пластинки и имеет две бородки. Сделан так, что его якобы невозможно подделать, с деликатными бородками толщиной около 0,5 миллиметра, причем на одной из них нанесена едва заметная щербинка сверху. В остальном обе бородки одинаково симметричны. Указанная щербинка — показатель того, как следует вставлять ключ в замок. В случае неверной позиции ключ застревает в замке, и его невозможно изъять. Тогда требуется заменять замок, что является очень дорогостоящим удовольствием из-за сложности замка.

Замечу на эту фантастику автора, что едва ли такой замок не поддастся искусству мастеров ТФП, даже без наличия ключа. Но конечно же, самое верное средство проникновения в такой сейф — через агента из числа сотрудников, работающих в учреждении. Ведь тот же Шеймов, если бы он стал «кротом» ЦРУ в КГБ, мог бы либо сам лазить в нужные ЦРУ сейфы, либо содействовал бы в этом специалистам ЦРУ.

То же самое соображение относительно так называемой «разгороженности» внутри спецслужбы, не позволяющей якобы посещать одному сотруднику рабочие места других. Один пример агента ГРУ в АНБ сержанта Данлопа показывает, что всегда можно найти способы преодоления агентом таких преград. Агент-«крот» в таких случаях является тем «сезамом», с помощью которого открываются двери и доступ ко всем секретам.

Конечно же, не любой агент может решать такие задачи. Не случайно Ле Карре высказывается в пользу французских спецслужб в противовес американским. Французы предпочитают, говорил Ле Карре, иметь агентов-секретарей или помощников больших начальников, тогда как ЦРУ гонится за крупными деятелями, занимающими видное место, ведь то, что сподручно делать мелкому клерку, не всегда удобно и даже доступно для руководящего чиновника. Недаром разведка ГДР добилась больших успехов в добыче важнейших разведывательных материалов в ФРГ и НАТО, действуя именно через дюжину секретарш, завербовав их из числа тех, кто обслуживал видных чиновников различных государственных ведомств ФРГ.

Английским аналогом АНБ на британских островах является не менее, если не более законспирированная спецслужба — Штаб Правительственной Связи (ШПС). Выйти из подполья в смысле гласности этой службе опять же «помогла» внешняя разведка, успешно проникнув в нее во время Второй мировой войны через агента Кернкросса и других членов агентурной группы «пятерки» Кима Филби, а затем — в 60—80-е годы — через агента Прайма.

Естественно, агенты внешней разведки самым подробным образом вскрыли внутреннее содержание АНБ как в части структуры, так и выполняемых функций различными секторами и подразделениями. Так же, как сбежавший на Запад изменник В. Шеймов наверняка подробно рассказал американцам о структуре и функциях 8-го ГУ КГБ.

Кроме того, на Западе в послевоенный период оказались еще ряд изменников, рядовых шифровальщиков, начиная с И. Гузенко, сбежавшего в Канаде в 1945 году. Однако эти последние могли раскрыть противнику лишь сведения о своих конкретных рабочих местах. Думаю, что, поскольку 8-го ГУ теперь уже нет, оно превратилось в Федеральное агентство правительственной связи и информации (ФАПСИ), старая структура этой службы подверглась существенному изменению так же, как и многие функции, в связи с выходом ее из состава КГБ. В этой части сведения Шеймова во многом потеряли свое значение.

Сложнее обстоит дело с защитой заграничных шифровальных служб в представительствах России. Правда, за прошедшее с измены Шеймова время, без сомнения, многое удалось пересмотреть и в этом плане. Но дело в том, что этот изменник работал в 8-м ГУ как раз на участке защиты шифровальных секретов, и я не исключаю, что американские спецслужбы могли воспользоваться его сведениями во вред нашей Родине.

Итак, не будем говорить о структуре, а лишь о главном: чем ШПС был и может дальше быть интересен внешней разведке в части криптографических секретов?

Это действительно самая засекреченная британская спецслужба, решающая такие же задачи, что и АНБ в США.

Родилась она в современном виде в самом начале Второй мировой войны. Но еще раньше, как я отмечал, функции перехвата и дешифрования иностранных коммуникаций выполняла так называемая «комната 40». К ее возникновению имел непосредственное отношение тогдашний министр ВМС будущий премьер-министр Великобритании Черчилль.

Наша внешняя разведка вплотную познакомилась с ШПС с началом Великой Отечественной войны, когда внедренный туда агент Кернкросс добывал информацию о дешифровке англичанами немецких линий связи, в том числе и о конкретных военных действиях германских вооруженных сил на Восточном фронте, о перебросках конкретных воинских подразделений, подготовке наступательных операций. Ценность этих материалов ШПС была тем более велика, что передававшиеся нам официально британским правительством отдельные из указанных материалов были максимально обезличены и настолько обобщены, что вполне могли быть дезинформацией.

В послевоенное время ШПС предстал перед внешней разведкой в полном объеме, благодаря приобретению, затем внедрению туда агента Прайма, который в течение 14 долгих лет, с 1968 по 1982 год, исключительно добросовестно сотрудничал с внешней разведкой. Можно сказать, что он не оставил ни одного, даже маленького уголка этой спецслужбы темным для нас. Прайм помог досконально изучить ШПС и роль этой британской спецслужбы в системе британских правительственных органов.

ШПС и в настоящее время остается одной из глубочайших тайн Великобритании. Как космическая «черная дыра», ШПС впитывает все в себя, выпуская наружу лишь бесценные кусочки информации для весьма узкого круга руководителей страны.

Лишь ряд успешных ТФП внешней разведки в тайны ШПС позволили нам быть в курсе деятельности не только британских, но и американских спецслужб, поскольку АНБ и ШПС работали в тесном взаимодействии.

Естественно, о Прайме узнали и англичане, и американцы и смогли оценить нанесенный этим агентом вред достаточно полно. Но было бы наивно с их стороны полагать, что внешняя разведка не имеет и другие источники по этим спецслужбам и их деятельности.

Как и в АНБ, положение с пропускным режимом в ШПС, по словам Бамфорда, походило на анекдот. Вход в это учреждение был огражден целой серией преград, преодолеть которые ловкому человеку не представляло труда. В то же время территория ШПС была окружена забором из колючей проволоки, сигнализацией и стальными «рогами». Внутрь пропускали только тех, кто имел висящие на шеях жетоны с указанием, куда они имеют доступ, и имена лиц, к кому идет их владелец. На жетонах имелись фотографии их владельцев.

Но все это, по словам Бамфорда, скорее было рекламой прежней секретности, чем реальными мерами защиты. Сами сотрудники ШПС считали пропускную систему сплошным анекдотом. В книге Бамфорда приводится пример, как один сотрудник прогуливался по ШПС с чужим жетоном и никто его не остановил. В другом случае сотрудник поместил на жетоне картинку с Микки Маусом вместо своей фотографии и прошел беспрепятственно контроль. Автор заключает, что если войти в ШПС не представляло труда, то выйти было еще легче, причем можно было вынести с собой самые секретные материалы.