Практическая магия - Дебора Смит

Квентин закрыл глаза, между его бровей появилась глубокая складка, затем лицо разгладилось. В отчаянии я прижала руку к его сердцу. Мои пальцы задубели от холода. Я не слышала биения его сердца или слышала? Вот оно… Нет? Уверенность покинула меня. О господи! Он умрет, уйдет от меня прежде, чем я это пойму.

Я начала паниковать. Страх сковывал меня, мешал думать, черные тени вокруг казались зловещими. И я начала говорить вслух, очень громко, чтобы прогнать их. Я обещала Квентину, что, если он умрет, я поставлю его в неловкое положение своими рассказами о том, каким замечательным человеком он был. Я подробно перечисляла, кому и что я стану говорить. Потом я принялась описывать детей, которые могут родиться у нас только в том случае, если он останется жить.

– Первой родится девочка, – вещала я. – Мы назовем ее Анджела Грейс. Возможно, тебе не очень понравится, но я просто пытаюсь использовать имя твоей матери. Вторую девочку мы назовем в честь моей мамы Викторией. Ладно, это может быть и вторым именем, хотя неплохо было бы звать ее Вик. Или еще лучше Вики. Теперь вернемся к Анджеле Грейс. У нее будет своенравный характер. Нам придется внушать ей, что нельзя обижать родственников со стороны Тайберов. Она вырастет умной. Я буду читать ей книжки. А ты научишь ее читать следы, разбираться в людях и строениях. Она вырастет и станет инженером. А Вики Рикони будет спокойной, очень чувствительной, настоящей художественной натурой, как ее дедушки…

Пятеро детей. Десять. Пятнадцать. У меня клацали зубы. Я выговаривала слова, шамкая, как старуха, и наконец, замолчала. Я коснулась ледяных губ Квентина. Его лицо казалось таким спокойным. Солнце садилось, окрашивая небо, где уже показались первые звезды, в насыщенные золотые, пурпурные и розовые тона. Огонь весело пылал.

Сконцентрируйся, соберись, удержи его в этом магическом круге, тяни его к себе своими слезами, своей любовью, пусть твой пульс бьется рядом с ним, войди в него, закрой собой его раны. Тысяча предков пожертвовали собой, чтобы мы встретились в этой точке Вселенной. Наши отцы, должно быть, смотрели на нас, слышали нас. Они не могли позволить, чтобы все так закончилось. Я не дам ему умереть.

Услышав какой-то звук, я подняла голову и увидела два желтых параллельных луча на краю мира, они освещали нас, прорезая тьму. За ними следовала плотная тень, закрывающая собой закат. Видение или явь? Дух, от которого нам не скрыться. Энни, все еще ищущая себе подобных? Жизнь или смерть? Я прижала к себе Квентина и в ужасе оглянулась через плечо, в душе умоляя видение оказаться явью. Я не дам ему пропасть. Я всегда знала, что ты где-то рядом. И он тоже об этом знал. Но теперь все изменилось, теперь мы вместе, и оба стали другими.

Я выкрикнула что-то, бросая вызов неизвестности, и услышала в ответ рев. Темная медвежья голова и страшные глаза поднялись выше, закрывая горизонт, Железная Медведица коснулась головой моего созвездия – Большой Медведицы, – оживая, готовясь к охоте за чужой жизнью…

И преобразилась у меня на глазах.

Я разглядела широкий темный фюзеляж, винт, со свистом разрезающий воздух. Вертолет мягко, словно бабочка, опустился на поляну. Артур нашел ангелов с железными крыльями.

“Как раз вовремя”, – сказали они потом. Как раз вовремя.

Я стояла неподвижно, как статуя, в комнате ожидания отделения интенсивной терапии. Сестра выдала мне зеленые хирургические брюки и блузу вместо разорванной одежды, Лиза привезла свитер. Она тут же уехала обратно в “Медвежий Ручей”, чтобы позаботиться об Артуре и Эсме. Они все еще дрожали, но чувствовали себя хорошо. Тайберы заполонили ферму. Все поздравляли Артура и Эсме, удивлялись их бесстрашию. Эту пару называли святыми, спасителями, хранителями медведей. За Квентина Тайберы молились.

Я услышала шаги. Кто-то шел по коридору от лифта. Из-за угла появился высокий, величественный седой мужчина в пальто поверх строгого темного костюма. Он держал под руку маленькую хрупкую пожилую женщину с осанкой королевы. В ее темных волосах серебрилась густая проседь. Тяжелое черное пальто распахивалось при каждом шаге, так как она опиралась на массивную трость. Квентин говорил мне, что его мама не позволяет больной ноге мешать ей двигаться с нужной скоростью.

Я посмотрела в ее полные отчаяния глаза. Она подошла ко мне, протягивая руку. Мы мгновенно узнали друг друга. Я схватила ее ладонь обеими руками.

– Квентин еще не проснулся после наркоза. Врачи говорят, что мы сможем поговорить с ним только утром.

– Мне необходимо увидеть его.

– Я провожу вас.

– Анджела, я подожду здесь, – со спокойным достоинством произнес спутник матери Квентина.

Я решила, что это Альфонсо Эспозито. Анджела повернулась к нему.

– Нет, я хочу, чтобы ты тоже пошел… Мы семья. Он нуждается в тебе. И мне ты тоже необходим.

Его глаза заблестели. Альфонсо прошел за нами по длинному коридору и через двойные двери в отделение интенсивной терапии. Одна из моих родственниц со стороны Тайберов, старшая сестра отделения, кивнула мне, когда мы проходили мимо, давая понять, что регламент посещений не распространяется на ее родню. Мы вошли в крохотную палату, где лежал Квентин, подключенный к нескольким аппаратам. Ему сделали операцию, и теперь он спал глубоким сном без сновидений.

Выглядел Квентин ужасно, я понимала это. Белый как полотно, с трубкой, по которой поступал кислород, опутанный проводами и датчиками. Как будто техника полностью контролирует его жизнь. Маленькая рука Анджелы вцепилась в мою, потом разжалась. С ее губ сорвался стон отчаяния. Я отошла назад, к Альфонсо.

Она прислонила трость к кровати и подошла поближе к Квентину. Трясущимися руками Анджела коснулась лица сына, пригладила волосы.

– Ты знаешь, как сильно я люблю тебя? – сказала она. – И какой ты чудесный сын? Нет, ты этого не знаешь, потому что я не говорила тебе об этом с тех пор, когда ты был еще ребенком. Прости меня, прости. – Анджела поцеловала его в лоб и прижалась щекой к его щеке. Ее голос упал до отчаянного шепота. – Ты будешь жить. Ты сын своего отца, и он знает, что ты пытался сделать для него последние несколько месяцев. Он так гордится тобой. И я горжусь тобой, Квентин. – Пожилая женщина подняла голову и заплакала, глядя на него. – Твои отец и мать любят тебя. Мы снова стали одной семьей.

– Вы, наверное, ненавидите меня за то, что я втянула его в эту историю, – сказала я Анджеле ночью, когда мы сидели вместе в комнате ожидания.

– В эту историю Квентина втянул его отец, – спокойно ответила она, протянула руку, коснулась моего подбородка и повернула меня к себе. – Ты вытянула его, – мягко добавила Анджела. Ее глаза наполнились слезами, она улыбнулась. – Здравствуй, Роза.