Сексуальная жизнь в Древней Греции - Ганс Лихт

115 Из современных описаний греческой проституции могут быть названы: F. Jacobs, Vermischte Schriften, iv, 311; Becker-Goll, Charicles, ii, 85, Berlin, 1877; Limbourg-Brouwer, Histoire de la civilisation morale et religieuse des Grecs, ii, 174, Groningen, 1883; Pauly-Wissowa-Kroll, Realenzyklopadie der klassischen Altertumswissenschaft, viii, Sp. 1331, Stuttgart, 1913.

Другие наименования из Гесихия: πώλος, «жеребенок»; Евбул (САР, II, 193) назвал гетер «жеребятами Афродиты». Σαλαβακχώ — имя шлюхи у Аристофана («Всадники», 765; Thesmoph., 805), которым обитатели Аттики называли всех представительниц этого ремесла. Σινδις, в собственном смысле слова, — «женщина из страны синдов», обитавших у подножия Кавказа, отсюда — «проститутка»; σποδησιλαύρα (Евстафий, 1921, 58), в собственном смысле слова, — «подметалка»; στατή (безусловно, искаженное чтение) объясняется у Гесихия при помощи слова κάρδοπος — «квашня»; στεγίτις — «покрывалыцица»; χαμοατύπη (Тимокл у Афинея, xiii, 570f и в др. местах) — собственно, «лежащая на земле»; также χαμαιτυπείον — «публичный дом» (Лукиан, «Нигрин», 22 и в др. местах); χαμαίτυπος (Полибий, viii, 11) — «торговец проститутками» и «проститутка»; χαμαιτυπια (Алкифрон, 3, 64) — «торговля проститутками»; χαμαιτυπικός — «подобный шлюхе»; χαμαιτυπις — «шлюха», также χαιμεταρίς и χαιμευνάς (Ликофрон, 319).

Что касается содержателей публичных домов, сводников и сводниц, сутенеров и прочих, то для них греческий язык располагал множеством словечек; некоторые из них были в высшей степени «крутыми»; филологически подготовленного читателя я должен отослать к указателю к четвертому тому выполненного Морицем Шмидтом большого издания Гесихия (Jena, 1857), а также к упоминавшейся в примечании на с. 225 статье из «Энциклопедии реалий» Паули-Виссова-Кролля.

2. ПУБЛИЧНЫЕ ДОМА

Проститутки, расквартированные в публичных домах (πορνεία), занимали самую нижнюю ступень внутри социального слоя filles de joie; их называли не гетерами, но просто «шлюхами». В Афинах учреждение публичных домов приписывали мудрому Солону.

Проститутки в публичных домах выставлялись напоказ очень легко одетыми или даже совсем без одежды, так что любой посетитель мог совершать выбор, руководствуясь собственным вкусом. Данное утверждение само по себе заслуживает доверия, и к тому же мы располагаем множеством свидетельств в его пользу. Так, Афиней (xiii, 586e; Евбул, фрагм. 84, CAP, II, 193) говорит: «Разве ты не знаешь, что говорится в комедии Евбула «Панихида» о любящих музыку, выманивающих деньги женщинах-птицеловах, разряженных жеребятах Афродиты: они выстраиваются в ряд, словно на смотре, в прозрачных платьях из тонкотканой материи, точно нимфы у священных вод Эридана. У них ты за сущие пустяки можешь купить наслаждение, которое тебе по сердцу, причем без всякого риска».

В комедии «Наннион» (фрагм. 67, CAP, II, 187) говорится: «Кто, как вор, засматривается на запретное ложе, — не он ли несчастнейший из людей? А ведь он может видеть обнаженных дев, стоящих при ясном солнечном свете» и т.д.

Далее Афиней говорит: «Также и Ксенарх (фрагм. 4, CAP, II, 468) в комедии «Пятиборье» так порицает людей, что живут, как ты,

вожделея к дорогим гетерам и свободным женщинам: «...ужасное, ужасное, просто невыносимое совершает молодежь нашего города. И это там, где в публичных домах вдоволь милых девочек — посмотри и увидишь, как с обнаженной грудью в тонких одеждах они выставлены в ряд на открытом солнце; ты можешь выбрать любую, какая понравится, — худую, толстую, полную, длинную, кривую, молодую, старую, среднего роста, зрелую — тебе не нужна лестница, чтобы прокрасться к ним, тебе не нужно карабкаться в слуховое окно или хитроумно пробираться к ним, спрятавшись в куче соломы: они сами почти силой затаскивают тебя в дом, называют тебя, если ты стар, — «папочка», если молод — «братик» или «мальчишечка». Любую из них ты можешь без всякого риска получить за незначительную сумму — днем или ближе к вечеру».

Представляется, что вход в публичный дом стоил сущие пустяки — согласно уже цитированному отрывку из комедиографа Филемона, один обол (около полутора пенсов). Это подтверждает и отрывок из Диогена Лаэрция (vi, 4), где мы читаем: «Когда Аристипп увидел уносящего ноги прелюбодея, он заметил: «Осел! Какой опасности ты мог избежать всего за один обол!» Конечно, плата за вход зависела от места и времени и различалась в соответствии с качеством заведения, однако мы вправе предположить, что в любом случае она была не слишком высока, потому что публичные дома являлись низшей, а потому самой дешевой формой проституции. Разумеется, следует добавить, что наряду с входной платой девушке полагалось сделать «подарок», величина которого определялась предъявляемыми к ней требованиями. Если я правильно понимаю одно замечание у Суды, то стоимость такого подарка колебалась в пределах между оболом, драхмой и статером116.

Из доходов, полученных за счет заработков девушек, содержатель публичного дома (πορνοβοσκός)117 должен был выплачивать ежегодный налог государству, так называемый проституционный налог (τέλος πορ-νικόν)118, собирать который назначался один или несколько специальных чиновников (πορνοτελώης)119. Вознаграждение (μίσθωμα), которое посетитель выплачивал девушкам, также фиксировалось особыми чиновниками — агораномами (άγοράνομοι)120.

Публичные дома, как и вся система проституции в целом, находились под надзором городских должностных лиц — астиномов (αστυνόμοι), в обязанности которых входило поддержание общественных приличий и разрешение споров.

В приморских городах большинство публичных домов размещалось, по всей вероятности, в прилегающих к гавани -кварталах; по ясному свидетельству Поллукса (ix, 5, 34), в Афинах дело обстояло именно так. Однако в районе под названием Керамик, по Гесихию (s.v. Κεραμεικός),

116 Драхма — около девяти пенсов, с т а т е ρ — около одного фунта.

117 Ср. Демосфен, 59, 30; Эсхин, 1, 188; 3, 214. 118Эсхин, 1, 119.

119 Филонид у Поллукса, ix, 29; CAF, I, 255 и Bockh, Public Economy of Athens.

120 Афиней, xiii, 581a, xii, 526b.

также можно было обнаружить множество публичных домов самого разного пошиба.

Керамик — «район гончаров» — простирался от рынка на северо-запад вплоть до так называемого Дипилона, «двойных ворот», а за Дипилоном — называясь уже Внешним Керамиком — тянулся вдоль Священной дороги, которая вела в Элевсин. Интересно отметить, что святость этой улицы религиозных шествий ничуть не умалялась оттого, что на ней стояли многочисленные публичные дома. Через этот район пролегала длинная широкая улица, называвшаяся Дромос («Проспект»), которая вела из внутренней части города и по обеим сторонам была украшена колоннадами, где располагались многочисленные лавки.