Удивительные приключения Марко Поло - Вилли Майнк

Картины мирной жизни сменяли одна другую, и Марко не мог себе представить, что, быть может, видит все это в последний раз. Императорский парк и дворцы были расположены в противоположном конце города. Он пришпорил лошадь и больно ударил ее плетью, чтобы заставить перейти на галоп.

— Беги, Пантера!

Марко еще раз отдался пьянящему чувству свободы. Но вот распахнулись ворота, и он попал в дворцовый парк. Тишина, лужайки, клумбы, деревья. У второй стены всадники остановились, и Марко в сопровождении коменданта дворцовой стражи и четырех телохранителей поскакал ко дворцу. Мрамор, которым был облицован фасад, поражал своей белизной, а желтая, зеленая и красная черепица крыши весело проглядывала сквозь молодую листву.

Навстречу Марко вышел чиновник в красной шелковой одежде и почтительно поклонился.

— Глава Совета цензоров господин Эсень-Тимур ожидает вас, милостивый господин.

— Проведите меня к нему, — сказал Марко Поло.

Эсень-Тимур лишь недавно получил эту должность, и венецианец еще не был с ним знаком. Когда Марко переступил порог комнаты, он от изумления даже замер на мгновение у двери: перед ним стоял не кто иной, как сам Коготай-хан, с которым он четыре дня назад расстался в Ханбалыке. Сходство братьев было ошеломляющее. Однако Марко почти сразу же заметил, что председатель Совета цензоров человек совсем иного склада, нежели его кровный брат. Если Коготай-хан отличался грубоватым благодушием, то Эсень-Тимура характеризовала изощренная хитрость. Проницательный взгляд его маленьких холодных, тигриных глаз был устремлен на Марко. Он молчал, и это затянувшееся молчание как-то сковало Марко. Но он бесстрашно встретил взгляд Эсень-Тимура и терпеливо ждал, что будет дальше. Марко только чуть заметно наморщил лоб — кроме этого, он ничем не обнаружил охватившего его волнения.

— Я слушаю вас, господин Марко Поло, — проговорил наконец маленький коренастый монгольский князь.

При этом он вытянул вперед свою бритую круглую голову, чтобы получше разглядеть Марко проницательными, холодными глазами.

Марко увидел вблизи старое, испещренное морщинами, безжалостное лицо и тут же вспомнил, что, судя по слухам, Эсень-Тимур всего только несколько лет назад прибыл в столицу из татарского кочевья, расположенного где-то в степи. Хубилай-хан позвал его как боевого товарища своей юности и, под влиянием минутного настроения, назначил главой Совета цензоров, хотя Эсень-Тимур не знал ни катайского, ни уйгурского языков.

Однако старый вояка прекрасно разбирался в людях и всецело полагался на свой природный ум. Влияние его на Хубилай-хана было велико. Придворные всячески льстили Эсень-Тимуру и с любезной улыбкой выслушивали его грубости.

— Коготай-хан, ваш кровный брат, просит передать вам привет, — начал Марко Поло.

— Вы что, прибыли сюда, чтобы передавать приветы? — спросил Эсень-Тимур.

— Нет, — коротко ответил Марко Поло. — Спрашивайте меня о чем хотите, и я вам отвечу… Я привез обвинительный акт, вы же знаете.

Глава Совета цензоров взял из рук Марко исписанные листы и, даже не взглянув на них, бросил на стол.

— Сколько вам лет? — спросил он.

Марко удивленно посмотрел на него и ответил:

— Двадцать девять.

— Сколько воинов вы убили в бою?

Что хочет от него этот старик? Почему он задает такие странные вопросы? Раскосые глаза, как показалось Марко, разглядывают его с явной благосклонностью. А быть может, он ошибается? Может быть, это всего-навсего взгляд охотника, который любуется благородным обликом дичи, попавшей в западню?

— Мне не довелось убить кого-либо в бою, — ответил Марко. — Почему вы меня об этом спрашиваете?

На лице старика отразилось разочарование.

— Молчите, — приказал он строго и после долгой паузы добавил — Коготай-хан — герой. Когда мы с ним бросались в бой, враги дрожали.

Марко Поло решил, что правильнее всего будет не обращать внимания на странное поведение Эсень-Тимура.

— Коготай-хан велел вам передать мне привет? — Эсень-Тимур вновь погрузился в длительное размышление, а потом продолжал — Он послал ко мне гонца… Так, значит, вы отрубили голову этой змее Ахмеду?

Взяв со стола обвинительный акт, он протянул его Марко:

— Я не могу этого прочесть. Прочтите мне сами вслух, что бы я мог изложить его содержание нашему повелителю.

Глава Совета цензоров сел против Марко и с каменным лицом в течение двух часов слушал чтение обвинительного акта против Ахмеда. За это время никто не вошел в комнату. Близился вечер, тени сгущались, буквы плясали перед глазами Марко, он с напряжением переводил с листа катайский текст на монгольский, и от этого у него разболелась голова. Марко вздохнул с облегчением, когда произнес наконец последнюю фразу.

Лицо Эсень-Тимура по-прежнему ничего не выражало.

— Я вас выслушал, — сказал он. — Наш повелитель нуждается сейчас в покое. Завтра я расскажу ему обо всем. А теперь вы можете удалиться, но вам нельзя выходить из парка.

Марко Поло покинул комнату с двойственным чувством. Он и сам не знал, умно он вел себя или глупо. Старая лиса держалась так, что все оставалось неясным. Но в глубине души Марко чувствовал, что дело обстоит не так уж плохо, и это чувство укреплялось, когда он вспоминал слова старика: «Так, значит, вы отрубили голову этой змее Ахмеду?»

Слуга указал Марко отведенную ему комнату. Когда Марко направился в парк, чтобы немного пройтись, за ним последовало четыре телохранителя, которые не выпускали его из виду во время прогулки.

На следующее утро Марко проснулся на рассвете.

«Что будет с моими стариками, если Хубилай-хан приговорит меня к смерти? — думал Марко. — Попадут в немилость? Потеряют все свое состояние?»

— Повелитель отдыхает в павильоне Ладана. Я ему все рассказал. Он ждет вас, — сказал Эсень-Тимур. — Он играет павлиньими перьями… Повелитель плохо спал.

«Что ему от меня надо? — думал Марко Поло. — Он что, хочет меня напугать?»

На боку у Эсень-Тимура, как обычно, висел короткий меч, рукоятка которого была украшена накладным золотом и драгоценными камнями.

Было еще очень рано, день только начинался — долгожданный час для человека, страдающего бессонницей, но и час казни.

Ветки огромных деревьев, росших вдоль аллеи, смыкались. Эсень-Тимур и Марко оказались под зеленым шатром. Между стволами стояли стражники, такие же прямые, недвижимые и молчаливые, как деревья.

«Не может быть, чтобы для меня все кончилось, — думал Марко Поло. — Ведь это означало бы смертный приговор для Сю Сяна и для Чжанъи».

Они шли между двумя шеренгами стражников, и от этого рождались тяжелые мысли. Не пойдет ли он в оковах назад по этой аллее?