Из пепла - Молли МакАдамс

о кофейне на прошлой неделе, о переулке и о последующих часах. Гейдж прочитал письмо еще раз после того, как я рассказала ему о том, что произошло в переулке между мной и Коннором, и тогда я рассказала ему, как пришла к пониманию красоты поступка моей матери с огнем и почему я решила сделать татуировку. Мне не нужно было объяснять, почему я сделала феникса, так как это было написано в письме, но я рассказала ему о кольце отца и о картине, которая висела на стене моей спальни. Гейдж был взбешен, что Коннор поцеловал меня, но его взгляд стал жестким, когда я рассказала ему о часах, проведенных в телефонных разговорах и смс-сообщениях в последующие дни, и о поездке к нему домой в субботу утром. Я не утаила ни одной вещи, произошедшей в то утро: я рассказала ему обо всем, начиная с того, что чувствовала, и заканчивая тем, что снимала с него галстук и наблюдала, как он снимает рубашку. Как я продолжала думать о том, чтобы уйти к Гейджу, пока Коннор был в душе, и о том, что как только Коннор вернулся, в животе снова появились бабочки. Что случилось, когда я показала ему татуировку, как он обхватил моими ногами свои бедра и за секунду прижал к стене, и как я начала целовать его в ответ, пока не сказала ему остановиться.

Как и в случае с телефонными звонками, смс и кофейней, я рассказала Гейджу все, о чем мы говорили, когда Коннор прижал меня к стене, включая мое обещание ему. Руки Гейджа сжались в кулаки, а его челюсть задрожала от напряжения. Мне хотелось провести пальцами по его челюсти, чтобы он расслабился, но, поскольку именно из-за меня он так разозлился, я просто отодвинулась на несколько сантиметров и выдержала его ничего не выражающий взгляд, продолжая рассказывать, как я сказала Коннору не ждать меня и что Гейдж был для меня тем самым, поцеловала его, а потом ушла. Закончила рассказ я тем, что я улетела обратно в Техас, приехала в городской дом и обнаружила, что он пуст, поехала покупать машину своей мечты, задержалась там, чтобы увидеться с Джесси и Изабеллой в надежде помочь им с их финансовым положением, а затем отправилась искать Гейджа, чтобы рассказать ему о том, как мне пришлось столкнуться со своими демонами и что я знаю, что мне нужно сделать, чтобы преодолеть их.

Коннор, как я уже говорила Гейджу, был очень привлекательным и милым, но не мог сравниться с Гейджем. Что у него было, чего не было у Гейджа, так это понимание моего прошлого, и до того, как Коннор подсел ко мне в кафе, я не знала, что мне это нужно. Но потом я поняла, что дело не в Конноре и не в том, что он прошел через то, что прошла я; дело в том, что я скрывала от Гейджа эту часть своей жизни. Я не давала Гейджу шанса понять это и помочь мне справиться с моими демонами. Он никогда не узнает, каково это, но, рассказав ему все и обнажив перед ним душу, я позволила ему быть рядом со мной, и это могло только помочь нашим отношениям улучшиться. И как я и надеялась, как только я рассказала ему обо всем, я почувствовала новую связь в нашем и без того неразрывном союзе, которая возникла благодаря тому, что я открылась ему о себе. Но теперь он молчал и не смотрел на меня. И поскольку большую часть последнего часа мы провели разговаривая о Конноре, я могла только догадываться, почему.

— Телефон.

— Что?

— Телефон, Кэсс, дай мне свой телефон. Он повернулся, чтобы посмотреть на меня, и его взгляд все еще был пустым.

Я кивнула и стала копаться в сумочке, не сводя с него взгляда.

— Я знаю, зачем он тебе нужен, и не собираюсь тебя останавливать. Но, Гейдж, я только что рассказала тебе обо всем; не хочешь сначала поговорить об этом?

— Нет. Когда я смогу перестать думать о вас с ним, я вернусь, и тогда мы поговорим об этом. Он взял мой телефон, встал и вышел из дома.

Гейдж

Я провел пальцем по телефону и, хотя мне очень хотелось, не стал проверять сообщения. Кэссиди была до боли честна со мной, и я знал, что она ни черта от меня не скрывала. Проверить сообщения означало бы только то, что я ей не доверяю, а я ей доверял. Я просмотрел ее последние звонки, и, хотя я знал, что она избегала всех, кроме этого детектива, увидеть его имя в списке четырех последних звонков было ударом под дых. Рядом с каждым из них стояло число. Три, пять, два, шесть. На то, чтобы сложить их, ушло не больше секунды. Шестнадцать. Они позвонили друг другу шестнадцать чертовых раз за два дня, большую часть которых он работал, и одно утро. У меня скрутило желудок, и я нажал на его имя. Прошло всего два гудка, прежде чем он поднял трубку.

— Кэссиди. — Он вздохнул с облегчением. — Боже, я рад, что ты позвонила.

— Это не Кэссиди, — ответил я.

Прошло всего несколько секунд, прежде чем до него дошло.

— Гейдж, — твердо заявил он.

— Ага.

— Значит, она там, с тобой.

— Да.

— И ты звонишь, значит, она рассказала тебе обо мне.

Больше всего меня разозлило то, что он знал обо мне и все равно целовал ее, умолял остаться с ним.

— Рассказала мне о тебе абсолютно все, включая то, что она к тебе чувствует.

— Все, — с сомнением произнес он.

— Все, а это значит, что мне пришлось целый час слушать, как мой гребаный мир рассказывает мне о парне, который знал обо мне и все равно, блядь, целовал и прижимал ее к стене, держа ее за задницу. Она даже рассказала мне, как помогла тебе раздеться, прежде чем ты пошел в душ. Так что да, я знаю все.

— Господи.

— Я не люблю, когда люди трогают то, что принадлежит мне, — сказал я низким предупреждающим тоном.

Он не обратил на это внимание, и не отступил.

— Я никогда не встречал никого, похожего