Флейта и ветер - Дмитрий Янковский

– Без сомнения. Причем повторяю, эти реальности не доступны нашему наблюдению. Две трети из фотографий на Вашем столе сделаны абсолютно случайно, а остальные в автоматическом режиме, когда фотоаппарат сам делал снимки через неравные промежутки времени.

– Но как ты вычислил место, где надо снимать?

– По ощущениям и случайным снимкам.

– Нда… Сергей, я не совсем тебя понимаю. То, о чем ты говоришь, происходит на улицах города, доступно съемке обычным фотоаппаратом, но в то же время недоступно прямому наблюдению?

– Осознанному наблюдению. – поправил Дворжек. – Когда происходит нечто подобного уровня, мы дружно смотрим в другую сторону. Это видно по фотографиям в людных местах.

– Телепатия?

– Думаю, нет. По ряду признаков это явление куда более сложного порядка, чем можно посчитать навскидку. Я уверен – здесь задействована система управления случайностями. Фактически все, что мы называем совпадениями, работает лишь на то, чтобы человечество не замечало существующей рядом реальности.

– А теория вероятностей? – с сомнением покачал головой командир.

Дворжек довольно улыбнулся.

– Теория вероятности, это лишь описание данного, раздел математической статистики. Но даже в рамках этой теории становится понятным, что случайности не случайны, а подчинены некой довольно сложной системе. Если разобраться в статистике без эмоций, вдумчиво и спокойно, можно заметить, некую систему сортировки происходящих прцессов. Даже в самих определениях теории вероятностей это видно невооруженным взглядом.

– Например?

– Существуют события более вероятные и менее вероятные. – спокойно ответил Дворжек. – Вам это не кажется странным? Почему вероятность одного события меньше вероятности другого, если вероятность того и другого не равна нулю? Ведь если оба события могут произойти и происходят время от времени, значит законы природы не мешают им. Так почему же одно случается чаще другого? Тут налицо некая селекция, причем мы не знаем ни механизма ее, ни целей. Ни причины.

– И ты в ней разобрался? – с иронией спросил командир.

– Так получилось.

– Случайность?

– Зря Вы иронизируете. Я уверен, что эта система – порождение разума, причем явно экзофизического. Могу даже показать место, где она не действует.

– Вот это уже интересно.

– Поехали? Это на Смоленском кладбище.

– Не наша территория.

– Да ладно Вам. Мы поедем как частные лица.

– Хорошо. Кстати, а эта фотография чем примечательна? Смотрю, смотрю, но не вижу ничего необычного. Трамвай, как трамвай. Разве что чересчур темный.

– Он черный. – Дворжек пристально глянул на командира. – Совершенно. И всего секунд за пять до снимка его не было на улице. Я смотрел на рельсы, затем отвернулся, фотоаппарат щелкнул, я посмотрел с крыши вниз и увидел совершенно черный трамвай. Он проехал мимо остановки, свернул на 16-ую линию и скрылся из вида. А когда я перебежал по крыше до угла и посмотрел снова, никакого трамвая уже не было.

– И что на это говорит твоя теория? – усмехнулся Алексей Васильевич.

– Пока ничего.

Командир задумчиво поднялся из кресла.

– Ладно, поехали. – сказал он, снял с вешалки легкий плащ, выпустил Дворжека и закрыл дверь на ключ.

Они активировали лептонный замок, поднялись по лестнице и вышли на улицу. Низкое солнце с трудом пробивалось сквозь тучи, моросил мелкий дождик, собираясь на асфальте в обширные лужи. Дворжек рывком застегнул «молнию» куртки, молча уселся за руль «Волги» и открыл правую дверь. Командир сел рядом.

Стартер несколько раз крутанул вхолостую, но остывший мотор все же завелся, Дворжек подождал пару минут, включил приемник и поехал на Васильевский остров.

Из колонок вырвался сильным женским голосом:

–Где-то далеко лето,

Только там тебя нету…

Щетки смахивали капли с лобового стекла точно в такт музыке, Дворжек нахмурился и зло переключил передачу – его лето осталось действительно далеко.

…На паркете полоска света.

Как нелепо,

Как все нелепо.

Возле Смоленского кладбища он притормозил у обочины и они с командиром, найдя брешь в ограде, двинулись вглубь.

– Погода не для прогулок. – вздохнул Алексей Васильевич, поднимая воротник плаща.

Высокая трава путалась под ногами, с ветвей и листьев стекала вода. Дворжек прибавил шаг и ветер стал дуть порывами, бросая холодные брызги в лица. За оградами старых могил виднелись, чужие имена и даты между жизнью и смертью. Когда вышли на тропинку, идти стало легче, ветер сменил направление и начал подталкивать в спины.

– Далеко еще? – в голосе командира прозвучало явное недовольство..

– А Вы не знаете? – не оборачиваясь спросил Дворжек.

Алексей Васильевич не ответил.

Пару раз пересекли асфальтовые дорожки и углубились в заросли. Здесь кроме могил возвышались массивные склепы, каменные кресты, тумбы. Тропинка стала петлять, свернула вправо и Дворжек остановился. На заржавленном железном кресте с трудом читалась табличка: «Инженер Ю. М. Семецкий» – дата рождения, дата смерти.

– И что? – буркнул Алексей Васильевич.

Вместо ответа Дворжек достал из кармана пятирублевую монетку.

– Вот она, ваша теория вероятности… – усмехнулся он, и подкинул монету.

Кидал уверенно – «орел» выпал десять раз подряд.

– Я так до утра могу бросать. – похвастался он.

– Интересно… – выдохнул командир. – Вероятностная аномалия?

– Скорее норма. – Дворжек положил монетку в карман и вынул оттуда пистолет.

На срезе ствола блеснула лептонная насадка.

– Не понял… – командир поднял брови.

– Два шага назад. – коротко приказал Дворжек.

Командир подчинился, не спуская глаз с оружия, а Дворжек не выдержал и улыбнулся.

– Дешево вас можно купить. – мстительно сказал он. – Боитесь лептонных пуль? Так я и думал. Э… Дергаться не надо, пожалуйста.

– Какого черта ты меня сюда притащил? – зло сощурился Алексей Васильевич.

– Знаешь прекрасно, тварь. – Дворжек резко сменил тон. – Здесь ты ни хрена со мной не сможешь сделать. Промашка вышла, да? Дырочка в системе. Поздравляю. Но я по крайней мере могу быть уверен, что мне на голову не упадет дерево.

– Придурок. – фыркнул командир. – Думаешь, ты очень крут? И не таких в блин раскатывали. Пшел к черту, щенок…

Дворжек молча взвел курок пистолета.

– Поплюйся, поплюйся, нежить.

– Дурак. Тебя не трогают, так какого же хрена ты лезешь в пекло? Ты мусор для нас, бросовый материал. Пустышка.

– Знаю. Но есть один человечек, на которого вы виды имеете. Отдайте, и я вас оставлю в покое.