ДНЕВНИК - ЮРИЙ НАГИБИН

8 июня 1973г.

Недавно вернулся из Чехословакии. Опять была Прага, беспутный Иржи, татарский бифштекс, много пива, Карловы Вары с утомительным водопоем, процедурами, диетой, повышенным давлением, рваной и азартной работой, мучительным подсчетом оставшихся дней, короткий пражский отдых и воз-

290

вращение домой. Новое то, что уже опять хочется в Карловы Вары. Странная штука: всё, что мне невыносимо осточертело, сейчас кажется светлым раем. Может, оттого, что там я делаю хоть что-то полезное для себя, а здесь саморазрушаюсь? А главное, я всегда там хорошо и продуктивно работал, не дергался, не ждал неприятностей, нервы отдыхали. Я, небось, ипредставить себе не могу, каким нервным перерасходом оплачиваю я эту жизнь.

16 июня 1978 г.

Опять лес. Елочки опутаны грязной ватой ольховых сережек. И вся трава в этой сорной вате, так много ее никогда не было.

На листьях ольхи словно мелкие красные бородавки.

Васильки в молодой зеленой ржи, которая издали кажется сплошь синей.

Пропали чибисы, которые из года в год прилетали на болотце перед березняком. Много дроздов, дятлов, диких скворцов, сорок, трясогузок, ласточек и горлинок. Впервые видел в нашем лесу щеглов. Прибавилось чижей; какой чудный, ручной чижуля был у меня в детстве!

Видел посреди поляны лосенка. Наблюдал его долго-долго, а он меня. Потом он ушел в лес, но не скрылся, а продолжал смотреть на меня из-за куста боярышника. Похоже, я ему понравился. Он мне – тоже.

Дети, играющие в лесу, пристают:

– Дядя, покажите, как вы бегаете.

– Дядя, вы на рыбалку или просто так?

– Дядя, это на вас такие штанишки?

Причина – шорты, все еще непривычные для моих соотечественников, не только юных, но и старых. Увидев меня от своей будки, вахтерша дома отдыха строителей заорала:

– Ишь срамотища! Старый мужик, а бесстыжий! Чего задницу заголил?

Надо сказать, что шорты у меня длинноваты. Сама же сидит в куцем сарафанчике, и страшная, необъятная грудь выпирает даже из подмышечных разрезов, а толстые вены просматриваются не только на икрах, но и на ляжках. Но считается, что она одета прилично. Правда, в добрые сталинские времена на Крымском побережье женщинам в сарафанах не позволяли даже в волейбол играть. На редкость чистое и целомудренное было время. Сейчас куда свободней, но до шортов мы еще не дошли. Крепко сидит татарщина в русской душе.

Сегодня был странный гром в низком, сером, сплошь заволоченном тучами небе. Как могли возникать сухие электрические разряды в свисающих чуть не до самой земли влажных серых шмотьях? Но ведь за этой наволочью было небо – голубое и просторное, и там сшибались тучи, творя огонь и гром. То была гроза в верхнем ярусе неба.

12 июля 1973 г.

Вчера зашел далеко, в незнакомые места, откуда просматривается взлетная площадка Внуковского аэродрома, и вдруг увидел впереди поле, накрытое белой пеной. Ничего подобного я не видел да и не ждал увидеть в скудном Подмосковье. И пока не подошел вплотную к полю, не понимал, что это за диво… Оказалось, чайные ромашки. Гектаров десять покрыто ими. А за оврагом чуть меньшее поле спошь синее – васильки. Это не обычные наши васильки, скромные цветочки, прячущиеся во ржи, а какие-то васильковые джунгли, кусты васильков в пол человеческого роста. И лежат себе рядком два дивных поля – белое и синее посреди такой неяркой России.

Позже местные люди объяснили мне невеселый смысл этого дива. Там были два клеверища, но колхозники не вышли на прополку, и сорняки задушили клевер. Между собой разбойники договорились, поделив зоны влияния. Печальный секрет красоты.

А потом ласка перебежала мне дорогу. До чего ж изящна, изысканна, жеманна и до чего ж свирепа! Я никогда не встречал в окрестностях ласок.

Лето меж тем уходит: в грозах, сменяемых зноем, а ныне в печальных затяжных дождях. Приметно укоротился день, и уже ясно, что то прекрасное и необыкновенное, чего ждешь от каждого лета, опять не случилось. И как странно, что в пятьдесят три я так же жду летнего чуда, как ждал в двадцать, тридцать. Но тогда, все же, что-то случалось, каждое лето приносило маленькое открытие – в окружающем или в себе самом. Теперь открытий не бывает. Верх счастья – новая лестница в дачном доме. А так, каждое лето для нас – очередное жестокое заболевание или мамы или Я. С. И Алла не прочь скрасить лето мучительно прорезавшимся вкось десны – на старости лет – зубом мудрости. Летом активизируется кино, чтобы лишить меня и тени покоя.

Домбровский, как гоголевский всадник из «Страшной мес-

292

ти», затмил полнеба,- до чего надоел мне этот польский авантюрист, упорно, после всех запретов рвущийся на экран. Я могу загореться от любого, даже самого слабого огонька, но не могу затлеть от тусклых образов революционных демократов, или как там они называются. Я настолько чужд мнимостям, что даже терминологией не в силах овладеть. И затаился таинственный Куросава, приславший неправдоподобно скверный, беспомощный вариант сценария. Какова будет разгадка этого сфинкса?…

25 августа 1973 г.

Десять дней тому назад нас пригласили к Яковлеву «на Кинга». Этого несчастного льва снимает Эльдар Рязанов в советско-итальянской картине. Льва привезли в Москву на автобусе, почему-то не из Баку, где он живет у прославившихся на весь мир Берберовых, а из Алма-Аты. Насколько я понял, он там тоже снимался. Четыре тысячи километров по бездорожью много даже для человека, а не то что для льва. В наш поселок его доставили якобы для того, чтобы порадовать больных детей в сердечном санатории, на деле же, чтобы участвовать в телерекламе Яковлева. Реклама же послужит подспорьем двухсерийному фильму хозяина дома, который тот почти навязал «Ленфильму». Так что Кинга ждет путешествие на берега пустынных невских волн. В автобусе вместе со львом и Берберовыми прибыли папа-Хофкин (отец писателя Яковлева), наиболее выдающиеся родственники, оператор «Ленфильма» и еще двое киношников. На заборе было написано: «Привет Кингу!» Лев был явно растроган. На встречу со львом были приглашены все наиболее уважаемые жители нашего поселка.

Лев, большой и несчастный, лежал под деревом в саду, его трогательно охранял крошечный файтерьер Чип. С одного взгляда было ясно, что этот печальный зверь – существо ущербное, больное, неполноценное. Так оно и оказалось. Он родился рахитиком, уродцем, и мать-львица хотела его ликвидировать, очевидно, в порядке искусственного отбора. Она успела разорвать ему бок, когда львенка отняли. Берберовы взяли уродца и выходили. Он переболел всеми видами чумок, инфекционных и простудных заболеваний. У него изжелта-коричневые гнилые зубы которыми он всё же уминает 8 кг парного мяса в день.