Возрождение Феникса. Том 1 - Григорий Володин

— холодно говорю и с намеком киваю на дверь. Она будто не понимает, и приходится озвучить, закатив глаза. — Пись-пись.

— О-о-о-о… — выдает блондинка, распахнув рот. Крашеные глаза стекленеют, будто дамочка упорхнула в сладкие грезы.

Павел морщится.

— Похоже, Беркутов, ты ее только заинтриговал.

— Да, я мастер в этом, — вздыхаю.

Хлопает дверь, из туалета вываливается не менее пьяный офицер в парадном красном мундире и хромовых черных сапогах. Красную физиономию разрезает жуткий вспененный шрам. Хм, что за фестон? Почему не дал Целителям залечить?

За офицером выходят еще два таких же нарядных, только без шрамов. «Рубленый» тем временем оглядывает своих поддатых баб:

— Даша, Хрося, вы чего делаете?

Ага, вот, оказывается, кто "случайный ветер".

— Красавчик… — выдыхает блондинка, не отрывая от меня взгляда.

У «рубленого» сразу переворачивается пивная ось координат.

— Ты чего, сосунок, на чужих женщин скачешь? Охренел! — найдя виноватого, он прет ко мне. Уже и руку занес для удара.

Тяжко вздыхаю. Что за ясли?

Неожиданно «рубленому» перерезает дорогу Свиридов. Павел отталкивает офицера в грудь.

— Держи себя в руках, пьянь! Твои шмары сами забаррикадировали коридор.

— Да ты…! — выпрямляется «рубленый» и тычет себя в щеку. — Да ты хоть знаешь, откуда этот шрам! Я с Каспия, недоносок! Знаешь что там?

— Нахрен мне знать, — шипит Свиридов.

— Расскажи, — прошу я. В самом деле интересно.

— Сереж, молчи! — другие офицеры хватают за плечи своего поехавшего друга. — Ты под присягой!

Но тот не слушает:

— Задница там! Гончие, стаи… Дохнут парни, — он снова тычет себя в щеку. — Оставил на память… А вы, сопля, по клубам шляетесь. Тьфу! — он плюет мне под ноги.

— Но ты, смотрю, тоже здесь шляешься, — замечаю.

— Ах ты! — он снова бросается на меня, столкнув с дороги Павла. — Я ветеран! Мне можно, у меня шрам!

Подскакиваю навстречу. Молниеносный апперкот в челюсть, и доспех не спасает. Ориентация теряется, сознание гаснет на несколько секунд. За это время ударом в висок погружаю его еще глубже в царство снов.

Бабы визжат и убегают прочь, звонко разбивая шпильки об пол. Наконец-то. Поднимаю глаза на остальных красномундирных.

— Он первым полез.

— Мы видели, — кивают офицеры, наклонившись над другом и хлопая его по щекам. — ПТСР у него, пьет по-черному. Так что без претензий к тебе, иди куда шел, мажор.

— Да сюда и шел, — плечом оттолкнув офицеров с дороги, наконец добираюсь до пункта назначения.

Несмотря на задержку, успеваем к дамам до медленного танца. Общаясь с Анфисой, замечаю, как грустно Люде. И всё же барышня пытается вести живую беседу со Свиридовым, за что ее нужно вознаградить.

— Фис, я думаю первый танец станцевать с Людой, — смотрю на княжну. Анфиса кивает с пониманием.

— Правильно, Сень. Людка заслужила, она меня с тобой фактически помирила. Без нее я бы и дальше глупила и не просила бы у тебя прощения еще неделю.

— Почему неделю? — приподнимаю бровь.

— Больше бы не выдержала, — усмехается она. — Кстати, скажи Павлу, пусть смело приглашает меня. Станцую с ним, так и быть. Ведь знаю, зачем ты его позвал. Раду буду помочь тебе помириться со Свиридовыми.

— Повезло же вашему будущему мужу, княжна, — с восхищением смотрю в огромные карие глаза девушки.

— Не завидуй, Сень. Будешь стараться, и тебе повезет ровно настолько же, — говорит она с намеком. — Тютелька в тютельку.

С первыми медленными аккордами встаю, обхожу стол и приглашаю Люду на танец. У барышни сразу же появляется настроение. Прежде, чем увести ее на танцпол, наклоняюсь к Павлу:

— Анфису пригласи на танец, чтоб не скучала.

Он кивает, мол, понял.

Когда я наконец притягиваю к себе Люду и обнимаю ее за аккуратную талию, она без стеснения прижимается ко мне упругой грудью. От запаха ее духов — морской бриз, лайм и кофе — кружится голова.

— Люди смотрят, — замечаю я всё же. — Не слишком ли близко?

— Я не княжна и даже не местная, — отмахивается она и сильнее вдавливается в меня. — Так что пускай Фиса теперь завидует.

Плавно кружу барышню по танцполу, рядом танцуют Паша с Анфисой. Княжна любезно улыбается своему партнеру, но нет-нет да поглядывает на нас. Впрочем, как и все в зале. Я ведь далеко не Маска.

— Я очень надеюсь, ты поступишь в «Красный замок», — вдруг говорит Люда.

— Боишься, что меня не возьмут?

— Боюсь, что сам передумаешь. Сманят в какой-нибудь художественный лицей или еще куда. У тебя столько талантов, — она делает паузу. — Можешь пообещать, что не передумаешь поступать к нам?

— Нет, не могу, — качаю головой.

— Ладно, — вздыхает она, поджав губы.

— Зато я могу пообещать быть верным другом, — улыбаюсь. — Этого достаточно?

— Пока что — да, — Люда опускает голову мне на плечо и тихо вдыхает мой запах.

На следующий танец мы с Павлом меняемся партнершами. Я кружу Анфису, и она держит дистанцию, но иногда княжна возьмет и прильнет ко мне, мило покраснев при этом. Люда не сводит с нас глаз. В отличие от Анфисы, барышне даже притворяться не хочется, что Павел ей как-то интересен.

Разъезжаемся мы около трех часов ночи, причем Свиридов крепко пожимает мне руку на прощание:

— Анфиса столько интересного мне рассказала! — блестят его довольные глаза. — Круто посидели, Арсений! Буду рад, если еще позовешь!

Вот так, даже скалящегося шакала можно приручить. Главное, руку в пасть не совать.

* * *

В преддверии первого июньского рассвета Георгий Лобов сидит у