Сказания Меекханского пограничья. Север – Юг - Роберт М. Вегнер

Приблуда перестала корчиться в углу и взглянула на нее. Неалла чуть не заорала и не кинулась к выходу. В глазах голой дикарки светилось чистое, ничем не прикрытое безумие. В последний миг она вспомнила слова матери: «Не бойся тех, кого боги уже при жизни забрали к себе. Бойся тех, кого не возьмут они даже после смерти».

Она улыбнулась – медленно и с усилием, чтобы не напугать сумасшедшую, присела, так чтобы лица их оказались на одном уровне. Девушка возрастом чуть постарше, но настолько худа, что Неалла наверняка весила больше ее. Она решила, что в случае чего сумеет вырваться и сбежать.

– Как тебя зовут? Меня – Неалла.

Глаза утратили обезумевшее выражение.

– З… меня?

Она проснулась в абсолютной темноте. Лежала, пытаясь успокоить отчаянно колотящееся сердце и восстановить дыхание.

Имя.

Как ее имя?

Ужин был ровно таким, какого и можно ожидать в отрезанном от мира, забытом богами и людьми гарнизоне на пограничье империи. Однако Вельгерис не казался разочарованным кашей со шкварками, бараньим гуляшом, ячменными лепешками и козьим сыром. Поедал все так, как если бы вот уже несколько дней не имел во рту ни крошки. Глядя на Гончую, Эккенхард не мог не признать, что и выглядел тот так, словно это было правдой: высокий, худой и жилистый – жилистостью жертвы долгого голода, с гибкими худыми ладонями, с сеткой голубых жилок, с выпирающим на горле кадыком, а на небольшой голове его – тут и там – несколькими торчащими кустиками волос. Лицо его напоминало посмертную маску, в глазницы которой кто-то всадил куски угля. Когда он глотал, кадык его прыгал вверх так резко, что казалось – вот-вот выскочит у него изо рта. Все время ужина он не отрывал взгляда от тарелки, даже когда пил вино. Наверняка он не стал бы украшением ни одного из приемов.

– Так что случилось в Глеввен-Он?

Гончая выстрелил вопросом с набитым ртом, из-за чего прозвучал он как-то невыразительно, нечетко, словно вопрос о банальнейшей, обычнейшей вещи под солнцем. Эккенхард скрыл улыбку, поднимая к губам кубок. Хороший игрок всегда задаст главный вопрос словно бы мельком, дразня полу– и четвертьвопросами, изображая, что ему и дела нет до проблемы, терпеливо ожидая, пока жертва подставится сама. Игрок исключительно мудрый или исключительно глупый спрашивает напрямик. Особенно в ситуации, когда все знают, что его интересует на самом деле. Вельгерис глупцом не был, а попадались и те, кто утверждал, что он настолько же умен, как и сам Великая Гончая, что его место Второго-на-Псарне зависит от расчета, а не от недостатка интеллекта.

Несмотря на это, он решил не облегчать гостю жизнь.

– Банда голодных наемников, более четырех сотен, напала на село. Мы полагаем, что это были остатки армии князя Даленхера из Вольных Княжеств, пробравшиеся лесами вдоль границ в поисках места для зимовки. Лежащее на безлюдье село, видно, показалось им вполне подходящим местом для укрытия.

– Банда наемников? – Гончая сглотнул и запил вином. – Должно быть, отважные ребята, если забрались на двадцать миль на территорию империи.

– Голод добавляет смелости.

– И наверняка у них был хороший проводник, ежели они не разбились на малые группки, как сотни прочих банд.

– И говорят, главарь добивался послушания двуручным мечом. – Гентрелл одарил собеседника своим самым ленивым взглядом. – И отчего бы Гончим вынюхивать здесь, в восьмидесяти милях от руин села?

Вельгерис пробормотал что-то и воткнул себе в рот очередную порцию сыра. Похоже, назревала длинная и изматывающая схватка.

За столом они сидели втроем. Гончая прибыл в замок всего с двумя подручными, да и тех оставил в казарме, придя на ужин в одиночестве. Командующий замка приказал по этому случаю подать ужин в свои личные апартаменты, и вот они сидели за массивным дубовым столом, накрытым скромной, но чистой и свежей скатертью. Оштукатуренные стены побелены, а мрак разгоняло с десяток свечей. Тяжелый шкаф подпирал стену. Больше мебели не было.

Эккенхард в молчании переводил взгляд с Гентрелла на Вельгериса. Крыса и Гончая, Гончая и Крыса. Представители двух сил, закулисно поддерживавшие власть кесаря. Якобы первый император, начав свою кампанию против Сестер Войны, разделил разведку на две части, говоря: «Крысы вынюхивают в доме, Гончие – в лесу». Так и возникла внутренняя разведка, что занимается всем в границах империи, и разведка внешняя, чье дело – доносить о том, что происходит вне границ.

Крысы охватили опекой аристократию, растущие в силе купеческие гильдии, храмы, чародеев, армию, двор и следили, чтобы беспокойство меж крестьянами не превратилось в нечто большее, чем обычное недовольное ворчание. В свою очередь, Гончие занимались прежде всего сбором информации о территориях будущей экспансии Меекхана. Изучали организационную структуру святыни Реагвира, что создала к северу от Кремневых гор агрессивную теократию, поглощая земли все новых племен, изучали культ Лааль Сероволосой, проводили операции против княжеств Бед-каа, пытались ослабить племенную структуру вессирских народов, на юге и юго-западе помогали кампаниям по захвату устья Эльхаран, самой большой реки континента, и подчинению тамошних земель.

На протяжении как минимум ста лет, по мере того как империя поглощала новые земли, обе части разведки редко переходили друг другу дорогу. У каждой было вдоволь собственных проблем. Но потом Меекхан притормозил свой рост. Произошло это как по причинам внешним, поскольку земли, которые все еще не были под властью империи, оказывались либо слишком негостеприимны, либо слишком бедны, либо заселены слишком воинственными племенами – а то и все это сразу, и не было смысла их подчинять, так и по причинам внутренним, от которых императора оберегали Крысы. Меекхан рос слишком быстро, в определенный момент оказалось, что племена истинных меекханцев составляют меньше половины населения страны, а ассимиляция покоренных народов идет слишком медленно. Империя нуждается в отдыхе, говорили шпионы, нуждается в консолидации, принятии новой крови. Восемь десятых нашей армии – это меекханцы, но если и дальше мы станем терять кровь в пограничных войнах, через поколение-два останемся в меньшинстве в стране, которую сами и создали.

То же говорила и аристократия, жаждущая наконец-то заняться освоением родовых богатств, то же твердили и купцы, видящие за границей империи рынки для товаров, могущие принести куда больше выгод, чем если бы земли эти оказались под властью императора. Никто больше не желал войн. Самые агрессивные культы – святые воители Реагвира, почитатели Лааль Сероволосой, аколиты Дресс, Кан’ны и Сетрена– Быка – были побеждены, а их храмы заняли свое место в пантеоне. Подчинение их культу Великой Матери отобрало у империи часто используемый при захватах аргумент, каким служило желание вернуть древний покой и равновесие. Империя должна была отдохнуть.

Все говорили о мире и мира желали – вот мир и наступил. А вместе с ним Гончие потеряли свое значение. Внутренняя разведка, Крысы, вошла в силу. Разгорелась длинная и кровавая подковерная война между двумя организациями, началось завистливое сокрытие тайн, кража информаторов, подкладывание свиней, угощение ядами и украшение спин рукоятями кинжалов. Гончие столь сильно втянулись в эту схватку, что просмотрели опасность, связанную с появлением на северо-восточной границе нового сильного племени кочевников, которое за двадцать лет подчинило все народы Великих степей, а укрепившись, ударило по Меекхану. И это едва не привело к гибели империи.

После войны император приказал провести во внешней разведке чистки, поставив на большинство важных постов людей с низших ступеней организации, тех, кто доказал свою пользу во время войны. Несмотря на это, взаимная неприязнь между Гончими и Крысами сохранилась. Каждый сигнал, что противник что-то готовит, что знает нечто, чего не знаем мы, вызывал моментальную реакцию. Более или менее резкую. Тот факт, что нынче они принимали Вторую Гончую Псарни, означал, что внешняя разведка воспринимает информацию о Глеввен-Он совершенно серьезно. Настолько серьезно, что, возможно, захочет поделиться частью своего знания. Разве что визит Вельгериса был элегантной формой объявления войны.

– Почему нас это интересует? – Гончая отодвинул миску и поудобней устроился в кресле. – Если эта банда пришла из-за границ империи, то, конечно же, это наше дело.

«Значит, он решил прощупывать нас таким вот образом, – подумал Эккенхард. – Идея так себе».

Гентрелл чуть-чуть, самую малость улыбнулся и произнес негромко:

– На вашем месте я бы не хвастался, что пропустил небольшую армию, проникшую на территорию Меекхана. Это плохо говорит о разведке. Кроме того, ты не ответил мне на вопрос, отчего вы разнюхиваете здесь, в стольких милях от села? И – через пять лет?