Мужей много не бывает - Адель Паркс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она держит в пальцах высокую ножку фужера, и я замечаю, что шампанское находится в движении, — ее рука дрожит, хотя со стороны и незаметно. Она смотрит мне прямо в глаза. Я знаю, что за этим последует. Много лет назад, в Блэкпуле, она не нашла в себе сил посмотреть мне в лицо. Она не смогла достойно уйти, не говоря уже о том, чтобы попытаться что-то изменить в наших отношениях, для того чтобы остаться. Я всегда считал, что в нашем разрыве это самое худшее. И я уважаю ее за то, что сегодня она намеревается поступить иначе.
— Если бы я могла повернуть время назад, если бы я была тогда более уверена в тебе, все могло сложиться по-другому, — говорит она. — Но теперь уже слишком поздно. Слишком поздно для нас.
В человеческом языке не найти более безрадостных и жестоких слов, но они все равно должны были прозвучать и поставить точку в наших отношениях. Слишком поздно.
— Стиви, у нас все так глупо получилось, и все из-за меня! — в отчаянии восклицает она.
Я не собираюсь с ней спорить. Запинаясь, она продолжает объясняться:
— Стиви, только не подумай, что я предпочла тебе Фила.
— Но это так выглядит.
— Я думала об этом весь день. В теории мы можем просто взять и уйти, ведь с юридической точки зрения мы состоим в браке. Мы могли бы сбежать и начать все заново, как муж и жена. По крайней мере, мы разом разделались бы со всей этой неразберихой. И потом, разве исчезновение без объяснений — это не моя сильная сторона? — Сейчас будет «но». — Но как прежде уже никогда не будет. Нас раздавит чувство вины. От прошлого не убежать. Я знаю это на собственном опыте. — Белинда по-прежнему смотрит мне прямо в глаза, и в ее зрачках я вижу искренность. Когда я пытаюсь отвести взгляд, она берет руками мою голову, и мне поневоле приходится смотреть на нее. — Все это не игра, Стиви. Я не хочу никому причинять боль. Я не хочу, чтобы Филу или Лауре было плохо.
— А когда плохо мне — это, значит, нормально. — Я говорю как глупый обиженный мальчишка, но никто ведь не любит, когда его отшивают. — Только не говори, что я слишком хорош для тебя.
— Я и не собиралась. — Она улыбается. — В прошлом я причинила тебе много боли, но ты уже почти полностью избавился от нее. Это путешествие по долине воспоминаний, случившееся не по нашей воле, было очень тяжелым и рискованным, но в нем не было настоящего чувства. То, что происходит между нами, — это всего лишь флирт, или прощальный ритуал, или не знаю что, но только это точно не по-настоящему.
Внимательно обдумав ее слова, я в глубине души допускаю, что она может быть права. Неслыханно, но не невозможно.
— А с Лаурой у тебя по-настоящему. Ты сам сказал, что она тебя обожает, кто бы ты ни был — жестянщик или портной, солдат или моряк. Ей нравится твоя музыка. Вы оба любите путешествовать. Вас смешат одни и те же вещи. Я уверена, что у вас все получится. А мои отношения с Филом, они…
— Довольно фрагментарны, — замечаю я, потому что кто-то же должен.
За последние несколько минут мы достаточно далеко прошли по дороге под названием «скажи все как есть», и мне кажется, я должен подвигнуть Белинду сделать еще несколько шагов вперед. Должен, потому что люблю. Не знаю, можно ли четко классифицировать мою любовь к Белинде, этой противоречивой красавице. Возможно, я люблю ее, потому что любил в прошлом, общем для нас обоих. Или, может быть, это та любовь, какая бывает между друзьями. Не исключено также, что во мне пробудилось вполне естественное мужское желание помочь красивой, но запутавшейся женщине. Я не знаю. Сейчас это вряд ли имеет значение. Я вижу перед собой Белинду, ранимую, беспомощную, растерянную девушку. Но не только ее. Напротив меня сидит и Белла, женщина, изменившаяся под влиянием того, что произошло давным-давно. Мне нравятся они обе. Для меня это откровение.
Затем, постепенно, почти неощутимо, — дело, наверное, в изменении выражения глаз или в легкой перемене позы, — женщина начинает расти, а девушка уменьшается и исчезает. Это естественный порядок вещей.
— Ну же, Белинда, не обманывай себя. Филип же ничего о тебе не знает. Ваши отношения построены на большой лжи.
— И хороших намерениях, — защищается она.
— Это не оправдание. Ты ему еще не жена. — Это жестокие слова, но я говорю их ей во благо, и она, кажется, это понимает.
— Но я стану ею, Стиви. Если мне представится такая возможность.
Я смотрю через стол на свою жену — она нервно потягивает шампанское, пытаясь выиграть время, бесценное для нее время, — и вижу, что это не просто слова, что она хочет этого всей душой. Как только я это понимаю, она становится моей бывшей женой. Между нами появляется дистанция, предполагаемая таким статусом.
— Белла, ты должна рассказать ему о своем прошлом. Обо мне и о своем отце. О том, как сильно тебе не хватает твоей матери и почему ты боишься заводить детей. О том, что над тобой издевались в школе. Ты должна рассказать ему все, предоставить ему возможность и оказать честь узнать тебя во всей полноте. Потому что если ты этого не сделаешь, тогда все бессмысленно. Вы не сможете быть вместе.
43. КОГДА СЕРДЦЕ НАЧИНАЕТ БОЛЕТЬ
БеллаСтиви прав, конечно. Я понимаю, что это лучший совет, какой можно было дать, несмотря на то что я слышу его от человека с приклеенными баками и в усыпанном стразами комбинезоне. Я решаю сделать так, как он говорит, — и сделала бы, если бы в этот момент не начался худший кошмар в моей жизни. В сопровождении суматохи, похожей на ту, какую можно увидеть перед дверьми «Харродз» в день распродажи, мы неожиданно оказываемся не одни.
К столику возвращаются Лаура и Фил. У Лауры в руках ее пиджак, у Фила — стакан виски, похоже двойного. И они приводят с собой Нила Каррана.
— Чтоб их всех на клочки разорвало! Да это вообще ни в какие ворота… Посадили меня под замок — представляете? Я вам скажу — это нарушение прав человека. Да я на них в суд подам! В этой стране каждый жулик таскает по судам другого жулика. Вот и я буду таскать. — Внимательно посмотрев на Лауру, Нил перестает возмущаться. Этот обшарпанный старый потаскун никогда не мог спокойно пройти мимо красивой женщины. — Эй, Бел-чонка, ты не представишь меня своей прекрасной подруге? — спрашивает он у меня.
Я молчу, потому что от неожиданности и потрясения потеряла дар речи. Все летит кувырком. Все летит к черту. Застыв на стуле, я в ужасе смотрю на Нила. Мы пропали — тут уже ничем не поможешь.
Лаура улыбается Нилу и говорит:
— Меня зовут Лаура Ингаллс. Только не шутите, пожалуйста, по поводу моего имени. — Она делает жест рукой, метафорически отметая возможные шутки. Похоже, она сразу раскусила Нила и его способ общения с окружающими. — Но вам совсем не обязательно представляться.