Ночные журавли - Александр Владимирович Пешков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Закрой! – прижал Степаныч ладонью задравшийся край газеты.
На покрасневших залысинах юноши проступила влажная отава золотистых волосков.
– Последние мозги твои выдует!
– Положи меня. – Федя глянул на проводника почти ясным, но безнадежным взглядом, мол, вот ты какой!
Сквозь шум ветра стучали колеса-молотобойцы, бесконечно удлиняя и вызванивая: «положи (жи-жи-жи) меня (ня-ня-ня), как печать (чать-чать), на се(се-се) рдце твое-е-е!»
– Потерпи, недолго осталось. – Степаныч хлопнул фрамугой. Может, и правда не трогать его, пусть живет себе как бог положил.
6
– Выпей воды. А может, водки? Немного. Иисус тоже не залпом смог!
Федя тоскливо качал головой и прятал руки за спину, он еще ощущал в ладони что-то мягкое, запретное.
– Не ходи к ним. Я сам белье приму.
На конечную станцию поезд входил, натужно скрипя и шарахаясь на стрелках. Яркий свет вламывался в вагоны, ослепляя притихших людей.
После того как вышел последний пассажир, Степаныч сказал напарнику с угрюмой решимостью: «Отдыхай пока!» Вернулся в купе, выпил и позвонил кому-то, сообщив номер вагона и путь. А Федя смотрел на перрон, расплющив о стекло широкий нос: два больших рюкзака на толстых и маленьких ножках удалялись в туманную завесь, мягко сталкивались друг с дружкой.
Сейчас он ляжет на ее место в третьем купе. Обнимет подушку, пахнущую вяленым виноградом! В свете фонарей сыпал мелкий снежок. На стекло плюхались жидкие снежинки, таяли и превращались в прозрачные цветки-незабудки.
Он уже задремал, когда громыхнула дверь в тамбуре. Степаныч встречал кого-то. Голос один, а говорит за двоих. Позвали Федю, но так, необязательно, больше для памяти, что будет и до него дело. По вагону распространился новый запах: смесь духов, пива и кожаной куртки…
Возле титана стояла девушка: куда идти? Да в любое купе!.. Знакомый поезд. На нем приехала в город. И возвращалась домой обычной девчонкой, опасаясь встретить земляков. А чего боялась? Да так, сама не знаю, платок надену по-бабьи и сижу тихонько. «Отходила так…»
Мимоходом девушка взяла с подноса чипсы и бутылку с водой. Федя метнулся на лавку, пропустив непонятную пассажирку. В пятом купе скрипнула полка, зашипела минералка под колпачком…
«Федя, ты где?»
В купе сидел мужчина в кожаной куртке. Степаныч кивнул на оробевшего парня: вот для этого дурня! Это «стражник», – догадался Федя. Гость сказал:
– Мне все равно! Здесь подожду.
Степаныч толкнул напарника в грудь, мол, иди за ней!
– Зачем?
– Можешь билеты проверить.
Стражник засмеялся грубо и казенно. На левой брови у него свежий шрам:
– Решайте меж собой, кому проверять.
– Иди, Федя, иди! – смеясь, настаивал Степаныч. Но не получилось у него сказать легко, как хотел, игриво, будто бы дело-то привычное, вполне приятное.
– Нет, я с вами, – заупрямился парень.
– Пусть остынет немного.
– Время пошло. – Стражник играл литыми плечами, будто его корежило от скуки:
– Давай в карты, что ли.
– Федя, ты как? – Степаныч вынул колоду.
– Везет дуракам и тем, кто впервые!.. – сдвинулась половинка брови, другая, пришпиленная, осталась на месте.
– У него и то и другое! – В голосе проводника азартная хрипотца. – Ну что, Федя, решился?
– Сдавайте и мне!
Карты полетели по кругу, падали на три кучки. Началась игра, только интерес непонятен. Мелкие карты выкладывали торопливо, крупные берегли, но при необходимости рубили с оттяжкой. В лица друг другу никто не смотрел, будто стеснялись чего-то. А девушка? Почему играют без нее? Она тоже участвует в игре и так же скидывает в «отбой» неугодную тоску.
– Во сыплет козырями!
– Мелких жалеть – тузов не видать!
«Кончатся карты, – думал Федя, – и все встанет на свои места: стражник заведет машину, увезет девушку. Проводник закроет тамбур и ляжет спать до объявления посадки».
– Ходи! – треснула щербатая бровь. – Кто выиграет из вас, тот и пойдет!
Горит лицо у Феди. Карты хлещут, будто пощечины женской рукой. Схватить бы ладонь налету да поцеловать треугольник судьбы!
Стражник смеется, ему пришла в голову прикольная шутка, мол, торопитесь успеть, стоянка поезда сокращена! Чувство знакомое: пассажиры жмутся к вагону, и неизвестно, в какой момент раздастся свисток машиниста. Кому-то приспичило в вокзальный буфет, потому что нет вагона-ресторана. В последнем купе родня не может расстаться, не торопятся и не боятся, есть же стоп-кран! Кто-то прикидывает от скуки: что делать, если отстанешь от поезда? Поедут без тебя вещи и документы. Вот и проводник глядит коршуном из открытой двери. Гудок вдали тихий, почти вкрадчивый. Нет, не отстанешь от судьбы, не отвяжешься…
Колода кончилась, на руках осталось по шести сизых. Степаныч стелил беззвучно, стражник берег туза, чесал им щербатую бровь от удовольствия, выжидает момент, чтобы пригвоздить победным взмахом. Но Федя бросил карты раньше, мол, нужно идти, «поторопить провожающих».
Засмеялись вслед, с облегчением.
– Иди проверь!
7
– Тук-тук! Ваш билетик!
– Забавно, – усмехнулась девушка. Тонкие пальцы нырнули в шуршащий пакетик.
– Куда едем?
Пожала плечами. Волосы взлохмачены, как бывает у женщин, только что снявших платок. Он даже уловил движение головы, совсем легкое, как бы вослед невидимой ткани.
Федя уперся локтями в края полок:
– Мне сказали: здесь та, которую я искал!
Отстранилась, глубже вминаясь в мягкую спинку:
– Безбилетницу?..
– Суламиту.
Тонкие губы втянули золотистую чипсу, словно банкомат карточку. Чего несет?
– Девушка, знаете что, а возьмите лотерею! – Заметил удивленные глаза, поспешно добавил: – Это подарок.
Присел рядом, поворачивая бумажку к свету:
– Вот здесь нужно соскоблить и узнать номер…
Пассажирка бросила пакет, стряхивая сор с ладоней:
– Монеткой…
Ощупала карманы джинсовой куртки, провела ладонями под грудью, наблюдая за странным парнем:
– Прям, что ли, сразу выигрыш?
– Вот здесь, где «точка ру». Дома по Интернету найдете номер…
Девушка чиркнула ногтем черный квадратик, но Федя остановил ее руку. В голове тупо брякало «прям сразу». Лотерея слетела на пол. Мягко дернулся вагон. Он еще чувствовал, что вдавил коленом лощеный клочок… За окном проплыл перронный фонарь, с каким-то невесомым светом, затем указатель с плоским черным пешеходом, дразнящим хищную морду локомотива. Слышались гудки; составители в оранжевых жилетках катались на подножках вагонов, как беспризорники. Пару раз дернулся пол под ногами, щелкнул замок полки над головой. Стало зябко и скучно.
После той поездки Федя пропал. Говорили, вернулся в деревню. Но главное – женился. А через пару лет, весной, его видели с женой в поезде. На том же маршруте. Знакомой проводнице он рассказал, что работает на винограднике в предгорье. «Ты оставил Библию в кармане шинели. Помнишь?» Той самой хозяйственной, с выпуклостью на груди! Молодая жена слушала их равнодушно, затем вышла, перекинув
