Десант местного значения - Роман Борисович Грибанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оживленные переговоры офицеров оборвал зуммер радиотелефонной связи. Командир 21-го берегового ракетного полка, как только выяснил, что все установки трех дивизионов развернуты в готовность номер один, отдал приказ на пуск. К утру третьего ноября в 21-м полку оставалось три дивизиона, один был уничтожен вчера утром диверсионной группой противника. Три дивизиона, по две пусковые установки в каждом, плюс комполка решил пойти на риск, вызвав на позицию все транспортные тележки с запасными ракетами. По штату, в полку полагалось по четыре полуприцепа ПР-15, буксируемого полноприводным трехосным автомобилем ЗиЛ-157В на одну пусковую установку. Но в полку уже до войны был некомплект техники, да еще вдобавок вчера часть тягачей с полуприцепами была повреждена во время атак американской авиации. Но на три полновесных шестиракетных залпа командир полка мог рассчитывать. Больше оставаться на одной и той же позиции было слишком рискованно, время перезарядки с последующей предстартовой подготовкой у комплекса С-2 составляло до семнадцати минут. А подлетное время современных реактивных ударных самолетов с алеутского аэродрома Атту, внезапно ставшего ближайшим, было чуть менее часа. Ну, надо прибавить к нему время на запрос воздушной поддержки десантом, время на целеуказание и прочую суету, которая неизбежно возникает при обнаружении внезапной угрозы. Но все равно, срок безопасного пребывания установок 21-го ракетного полка на открытом океанском берегу, ничем и никем не прикрытых, кроме одинокой зенитной батареи 57-миллиметровых орудий, не большой.
03 ноября, местное время 03:45. Камчатка. Дефиле в километре к северо-востоку от сопки Бархатная, два километра к востоку от брода через реку Паратунка. Передовой дозор разведывательного батальона третьей дивизии Корпуса морской пехоты США
Дозор, четыре морпеха, пулеметный расчет и радист, под командованием сержанта, осторожно пробирался на запад, идя гуськом по краю дефиле. Местность пока была проходима для техники, собственно, это и надо было дозору выяснить. А еще надо было узнать, что за возню затеяли красные впереди. По карте там была река Паратунка, мелкая, но очень извилистая и с очень болотистой долиной. То есть через саму реку техника вполне могла себе переправиться вброд, а вот на берегах могла и завязнуть. Сама идея начать активные действия ночью, да еще без поддержки авиации, возникла у американского командования не сразу. Поначалу у нее было много противников, которые считали, что надо просто отсидеться этой ночью в обороне, при поддержке орудий крейсера «Де Мойн». Но в последний час даже самым осторожным офицерам в штабе высадки стало ясно, что надо срочно предпринять какие-то наступательные действия. И виноваты в этом, как ни странны, были русские. Именно их атаки, сначала на авиабазу на острове Беринга, а потом и на само авианосное соединение поставили Корпус перед фактом: они остались без поддержки с воздуха. А без воздушной поддержки не воюют, это знает даже самый тупой курсант-первогодок училища морской пехоты в Куантико.
Масла в огонь добавил разгром, учиненный русскими реактивными установками на передовом аэродроме возле Вилючинска. Потери были очень большие. Мало того, что потеряны были все самолеты и вертолеты, вместе с экипажами и техническим персоналом. Огромные потери понес также инженерный батальон, как раз заканчивающий оборудование аэродрома. Потери в людях были вызваны, в первую очередь, применением химического оружия, наряду с обычными осколочно-фугасными боеприпасами. И самое главное, это было очень не ко времени, хотя и не фатально для десанта. В условиях выхода из строя авиабазы на острове Беринга и совершенно неясной ситуации с TF-72, этот аэродром становился решающим, опорным центром для десанта на Камчатке. Самолеты и персонал были, но на острове Атту. Саперы тоже еще были в составе десанта. Но для того, чтобы перебросить их на передовой аэродром, надо было исключить в корне новую возможность обстрела этого аэродрома. А для этого надо было, кровь из носу, отодвинуть линию фронта, выбив русских из села Паратунка. А значит, начать продвижение немедленно, не дожидаясь утра.
Морпех, шедший впереди, внезапно поднял руку и остановился, одновременно пригибаясь. Сержант, бесшумно материализовавшийся рядом с ним, негромко спросил:
– Арчи, что там у тебя?
– Сэр, лучше посмотрите сами!
Дефиле в этом месте чуть расходилось в стороны, а небольшое превышение давало чуть более лучший обзор, чем обычно ожидаешь от пересеченной местности, вдобавок поросшей густым кустарником. В распоряжении группы был один прибор ночного видения, но сейчас в нем не было особой нужды. Прямо перед ними расстилалась заснеженная пойма. И на подсвеченном выглянувшей из облаков луной белом фоне огромной черной полосой выделялась гать, уже почти готовая. На ее ближнем конце саперы, при свете фонарей, еще укладывали последние доски настила на бревна, а вдали, со стороны западного берега поймы реки Паратунка на эту только что построенную дорогу уже заезжала техника! Но раздумывать сержанту пришлось недолго. Он сдвинулся, желая рассмотреть все получше, буквально на полшага в сторону. Это решение оказалось неудачным, он задел неприметную в темноте растяжку. Прогремел взрыв, убив морпеха, стоящего рядом, и легко ранив еще двоих. Тут же взлетела осветительная ракета, залив все мертвенно-белым светом, и по обнаруженным американцам начал работать пулемет. Дозор, потерявший уже троих убитыми, залег, отстреливаясь в ответ, а радист, стараясь перекричать выстрелы, докладывал об увиденном. Через несколько секунд неподалеку хлопнул негромкий разрыв пристрелочной мины советского батальонного миномета, а потом разрывы пошли пачками, по четыре штуки. Как по заказу, началась стрельба на сопке справа от них, красные старались вытеснить с высот передовые дозоры американцев.
Русская самоходка, до сих пор тихо крадущаяся на малом газу, взревев мотором, бодро перемахнула гать, качая длинным стволом. Она сразу же приняла влево, стараясь укрыться среди поросших высоким стлаником бугров на северном отроге сопки Бархатной. За ней, выдерживая довольно большие интервалы, спешили еще несколько танков и самоходок. Чертыхаясь, морпехи начали отходить. Делать это пришлось под минометным огнем, дозор потерял еще и пулеметный расчет, накрытый прямым попаданием 82-миллиметровой мины. Американцы уже приуныли, от такого агрессивного натиска противника, но тут над их головами начали свистеть снаряды американских 105-миллиметровых гаубиц. На пойме встал целый частокол разрывов. И, в завершение всего, позади них раздался одновременный рев нескольких десятков танковых моторов. Тяжелые танки М103А и средние танки М48А2 третьей дивизии морской пехоты пошли в контратаку. Но русские оказались готовы к такому развитию событий. Артиллерийских радаров у
