Блеф - Эдвард Брайант

– Ты сама в это не веришь. Так ведь?

Ответом было молчание.

Миша повернула ручку двери и вышла.

Кристалис распахнула дверь в свой кабинет. Она не обратила практически никакого внимания на карлика, сидевшего в ее кресле и положившего босые ноги на ее стол. Закрыла дверь, и вечерний шум, доносящийся из «Кристального дворца», стал еле слышен.

– Вечер добрый, Гимли.

Настроение у Гимли и так было скверное, а то, что в глазах Кристалис не было ни тени удивления, когда она его увидела, хорошего настроения не добавляло.

– Пора бы привыкнуть было, что тебя никогда врасплох не застанешь.

Она наградила его тонкой улыбкой, повисшей в пространстве над переплетением мышц и сухожилий.

– Я знаю, что ты уже не первую неделю здесь. Это уже не новость. Как твоя простуда?

Гимли выразительно шмыгнул носом. По спине пробежал озноб, будто прокатились кубики льда.

– Хреново. Погано себя чувствую. Температуру уже два дня сбить не могу. И, похоже, кто-то в моей организации не умеет держать язык за зубами.

Он печально поглядел на Кристалис.

– Не простудился бы, если бы ходил обутым. А еще ты мне что-то принес.

– Блин, – выругался Гимли. Скинул ноги со стола и соскочил с кресла, скорчив рожу. От резкого движения у него закружилась голова, и он ухватился за стол рукой.

– С тем же успехом я мог войти через главный вход. Почему бы вообще не пропустить разговор, и ты бы сразу ответила, а?

– Я пока что не знаю вопроса в точности, – сухо усмехнувшись, сказала Кристалис. – Есть пределы и моим возможностям, кроме того, в настоящее время для меня политика – не первостепенный вопрос. На улице стало опасно находиться любому джокеру, не только тебе. Но могу сделать обоснованное предположение. Я бы предположила, что твой визит касается сенатора Хартманна.

Гимли фыркнул.

– Черт, после того прокола в Берлине было несложно догадаться.

– Это ты, а не я, удивляешься тому, что я знаю. Это ты прячешься в норе у Ист-Ривер, чтобы тебя федералы не поймали.

– У меня реально большая утечка, – покачав головой, сказал Гимли. Снова обошел стол и забрался в ее кресло. На мгновение закрыл глаза.

Когда вернешься, снова в постель ляжешь. Может, на этот раз проснешься здоровым.

– Боже, как же мне хреново.

– Надеюсь, это не заразно.

– У нас обоих такая зараза, что хуже не придумаешь, – сказал Гимли, глянув на Кристалис покрасневшими от простуды глазами. – Раз уж зашла о ней речь, думаю, ты уже знаешь, что наш сенатор Хартманн – туз, чтоб его?

– Правда?

Гимли фыркнул.

– Я тоже кое-что знаю, леди. Например, о том, что Даунз задает странные вопросы. И что вы с ним часто видитесь. Догадываюсь, что мы подумали об одном и том же.

– А если и так? Допустим даже, что ты прав, а я – нет, какое тебе до этого дело? Может, и хорошо, если президентом станет туз. Многие считают, что Хартманн делает для джокеров куда больше, чем ДСО.

Гимли снова вскочил, напрочь забыв о болезни. Его пухлое лицо прорезали глубокие морщины, от ярости.

– Эта хренова ДСО была единственной организацией, которая втолковала долбаным натуралам, что они не могут просто так пинать джокеров. Мы не стояли, держа шляпу в хоботе, как старый жополиз Дес. ДСО заставила их обращать на нас внимание, пусть для этого и пришлось бить им морду. Я не собираюсь выслушивать чушь насчет того, какой хороший Хартманн и какая плохая ДСО.

– Тогда, возможно, тебе лучше уйти.

– Если я это сделаю, ты не узнаешь, что я тебе принес.

Увидев, что Кристалис задумалась, он улыбнулся, быстро позабыв про свой гнев. Ага, этого тебе хочется. Старушка Кристалис просто круто играет. Знал я, что она захочет это увидеть. На хрен эту Мишу, если ей это не понравится.

– Ты никогда не делал ничего задаром, Гимли. Что будет платой за твою посылку?

– Ты сделаешь это достоянием гласности. Это и остальное, что я тебе расскажу, а заодно и то, что нарыли ты и Даунз. Мы выведем Хартманна из игры.

– Зачем? Потому, что он туз? Или потому, что Гимли хочет совершить свою маленькую вендетту?

Гимли скрипнул зубами, но сам же и разрушил этот образ, громко шмыгнув носом.

– Потому, что он ублюдок, рвущийся к власти. Точно такой же, как остальные, жадные до денег и эгоистичные бюрократы из правительства, вот только имеющий силу туза, которая ему помогает. Он опасен.

– Ты избавишься от Хартманна, и следующим президентом может стать Лео Барнетт.

– Черт, – сказал Гимли и сплюнул. Кристалис с изумлением поглядела на след на ковре. – Он может выдвинуть кандидатуру, но это не значит, что он станет президентом. Барнетт – натурал. От него можно избавиться, если потребуется. Мы знаем, чего ждать от Барнетта. А от Хартманна – ни хрена не знаем. Ты не знаешь, какая сила у него есть, и не знаешь, как он собирается ее использовать.

– Например, что-нибудь исправить.

– Например, сделать что-нибудь еще хуже. Это не ради меня, это ради джокеров. Погляди на чертовы факты, которые ты так ценишь. Все, чего касается Хартманн, гибнет. Он использует людей. Пережевывает их и выплевывает кости, когда жевать уже нечего. Он использовал меня, использовал сестру Нура, вертел умами людей, которые были со мной в Берлине. Он будто бутыль с нитроглицерином. Бог знает, что еще он натворит.

Он замолчал, ожидая возражений, но она не стала этого делать. Гимли достал охапку салфеток из кармана и высморкался. Ухмыльнулся.

– И ты подозреваешь то же самое, – продолжил он. – Я уверен в этом, блин, иначе ты бы тут не стояла так долго и не слушала бы меня, думай ты по-другому. Ты хочешь заполучить мою маленькую посылку потому, что она докажет, что это правда.

– Доказательства – штука туманная. Погляди на Гэри Харта. Никому не надо было «доказательств», достаточно было отсутствия опровержений.

– Есть доказательство того, что у него Дикая Карта. Кровь. А у меня есть кровь Хартманна.

Гимли достал пиджак, который привезла в Нью-Йорк Миша. Развернул на столе тряпку с пятном крови и рассказал Кристалис всю его историю. Когда он закончил, ее прозрачная кожа покрылась легким румянцем. Переплетения кровеносных сосудов расширились и запульсировали от возбуждения. Гимли засмеялся, несмотря на болящую от простуды голову.

– Это твое, даром, – сказал он. У него начался приступ кашля. Дождавшись, когда приступ закончится, Гимли вытер нос рукавом, – Ты меня знаешь, Кристалис. Я могу сделать много что, но я не вру. Если я говорю тебе, что это кровь Хартманна, это правда. Но этого недостаточно, если не добавить кое-что еще. Тебе просто надо что-то с этим сделать. Интересует?

Она взялась за ткань пальцами, нерешительно коснувшись пятна крови.