Миры Пола Андерсона. Том 17 - Пол Андерсон

— Локальные конфликты, выходит, пресекаете?

— А что нам еще делать? — раздраженно ответил Лагард. — И я, и мои сотрудники, в контакте с лояльными диомедианами, работаем не покладая рук. Добрые отношения с мигрантами — не такая уж несбыточная мечта, если эти проклятые экстремисты оставят нас в покое. Боюсь, я не слишком гостеприимный хозяин, капитан. Через день — терранский день, я имею в виду, — мне придется уехать в Ланнах для переговоров с Вождем Великой Стаи и его советниками. Они считают, что видеоэкран не заменяет личного общения.

Флэндри улыбнулся:

— Не стоит извиняться, сэр. Я найду чем заняться. Думаю, я и сам пробуду здесь всего несколько дней, а там — на другую планету. Кажется, вы с Маспесом совершенно неожиданно сумели отлично все уладить.

Резидент расцвел. В мечтах он уже предвкушал премии и повышение в чине.

— Благодарю, капитан. Завтра я введу вас в курс дела. Вы сможете переговорить с персоналом и просмотреть документы. Естественно, в пределах, дозволенных правилами секретности. Но первым делом вам нужно отдохнуть. Слуга покажет вашу комнату. Через полчаса жду вас к аперитиву. Моей жене не терпится познакомиться с вами.

Глава 8

За обедом Флэндри, как и рассчитывал, очаровал хозяев своей изысканностью и остроумием. Когда подали ликеры, миссис Сюзетт Калехуа Лагард вздохнула:

— Ах, капитан Вейлинг, какое счастье, что судьба занесла вас в наши края. Здесь уже сто лет не было такого очаровательного человека. Все, кто к нам приезжает, — и из провинции, и из столицы — почему-то ужасно серьезны и необщительны. Единственный приятный собеседник — и тот был нечеловеком… Ох! — Мистер Лагард нахмурился и толкнул супругу локтем. — Боже, как глупо. Прошу вас, забудьте то, что я сейчас сказала.

Флэндри поклонился:

— Бесполезно. Как я могу забыть хоть одно произнесенное вами слово! Но я обещаю не обращать внимания на слова и наслаждаться воспоминаниями о музыке. — Он был словно наэлектризован. Эта теплая, хорошо обставленная, мягко освещенная комната, где тихонько звучала скрипка и откуда дворецкий только что унес тарелки с остатками восхитительного фруктового суфле, напоминала мыльный пузырь, каждую минуту готовый лопнуть. Доминик сделал глоток кюрасао и потянулся за сигаретой.

У Сюзетт задрожали ресницы.

— Вы чудо. — Она уже успела как следует выпить. — Правда, он милый, Мартин? Неужели вы не останетесь даже на неделю?

Флэндри пожал плечами:

— Увы, но, кажется, Почетный Гражданин Лагард не оставил мне повода для задержки.

— Может быть, удастся что-нибудь найти? Вы ведь имеете право самостоятельно принимать решения? Они же не станут посылать такого человека, как вы, чтобы держать его на коротком поводке?

— Увидим, донна. — Он послал ей взгляд, содержавший вполне определенный намек. Она ответила тем же. Вино не мешало ей контролировать свои действия в этом направлении.

Возбуждение, охватившее Флэндри, не мешало ему относиться к предстоящему с известной насмешкой и интересом, хоть и не таким уж горячим. Сюзетт была привлекательной полногрудой женщиной. Блестящее платье с глубоким вырезом подчеркивало эту особенность ее фигуры с откровенностью, которая вызвала бы недоумение у нынешних императорских придворных. Но миссис Лагард никогда не видела этого двора. В ее черных высоко зачесанных волосах, обрамлявших круглое смуглое лицо, блестели драгоценности. Во время обеда она становилась все более и более оживленной, так что ее слова стали казаться не такими банальными, какими были на самом деле.

Флэндри приходилось видеть тысячи подобных семей: государственный чиновник со своей половиной на отдаленной планете, населенной негуманоидами. Иногда случалось, что такая чета начинала работать тандемом. Но чаще всего оставшаяся не у дел супруга (или, наоборот, супруг) была вынуждена утешать себя сомнительными удовольствиями внутри маленького кружка имперских служащих. Год за годом она (или он) имела дело с одними и теми же домами, телами, словами, играми, мелкими интрижками и доморощенными распрями. Иной раз у него (или у нее) просыпался интерес к туземцам, он (она) отправлялся путешествовать, и случалось, одаривал мир новым ксенологическим исследованием или литературным переводом. Леди Сюзетт не обладала талантами для такого рода деятельности. Детей у нее не было. Она не успела ими обзавестись до прибытия на Диомеду, и теперь приходилось ждать, пока закончится десятилетний срок пребывания Лагарда на планете. Дело в том, что иммунизация, которая позволяла человеку спокойно существовать в чуждой ему среде, затрагивала какие-то глубины женского организма, и он отказывался вынашивать эмбрион, а провести обратные процедуры было бы слишком опасно. Что оставалось делать Сюзетт Калехуа Лагард, дочери видного и процветающего терранина, в ожидании отъезда?

Она бы могла развестись. Но муж, который сумел дослужиться до должности резидента, был неплохим уловом. Впоследствии его ожидало назначение на пост торгового уполномоченного в одной из колоний первого ранга, вроде Гермеса, где жизнь полна роскоши и удовольствий. А со временем он мог стать мелким функционером на Терре и даже получить дворянский титул. Миссис Лагард рассчитывала, что будет щедро вознаграждена за свое терпение. Ее глаза сказали Флэндри, что у нее есть хобби.

— Что ж, если времени осталось мало, не будем его терять, — сказала она. — Вы позволите называть вас Ахаб? А вы называйте нас Сюзетт и Мартин.

— Почту за честь. — Флэндри поднял свой бокал в знак приветствия. — В последние годы народ на Терре стал чересчур церемонным. Взять хотя бы его величество и его ближайшее окружение.

— Серьезно? — спросил Лагард. — Мелкие подробности до нас не доходят. Я всегда считал, — нисколько не умаляя достоинств его величества, — что наш нынешний император держит себя вполне непринужденно.

— Только не на людях, — ответил Флэндри. — А что вы хотите от старого служаки с задворков Германии? Можете мне поверить: мы катимся к эпохе пуританизма. — Которая, если Десаи не ошибается, является не окончанием, а следующей стадией декаданса. — К счастью, у нас еще осталось достаточно укромных уголков, где можно отлично повеселиться. В сущности, неодобрение делает удовольствие только более пряным, так ведь? Помню, несколько лет назад…

Рассказанная им история приключилась с совсем другим человеком. От себя Флэндри добавил несколько ярких деталей. Подобные мелкие отступления от истины только помогали ему развлекать своих собеседников. Слушая Доминика, Лагард кисло улыбался, зато Сюзетт хохотала до слез и покраснела до самого декольте.