Андреевское братство - Василий Звягинцев

…Не тот объект. Абсолютно гладкая, лишенная гор, морей и иных радующих глаз достопримечательностей, покрытая фиолетовой тундрой, освещенная багровым угольком едва тлеющего солнца, планета ввергала в тяжелую меланхолию любого путешественника, обладающего нормальным эстетическим чувством. Я в этом убедился, лишь только взглянул на бесконечную, слегка заснеженную равнину, сизо-бурое небо и хилые земные ели, высаженные вокруг привокзальной площади.

Но даже все вышесказанное не могло до конца объяснить того тоскливо-безнадежного чувства, что охватило меня, едва я очутился в скудно освещенном вестибюле и услышал из потрескивающих динамиков роковые слова: «Транзитный рейс Крюгер – Земля откладывается ориентировочно на 12 часов в связи с неприбытием в порт лайнера «Никколо Макиавелли» по техническим причинам. Дополнительная информация будет сообщаться по мере ее поступления».

Я шепотом выругался и стал ждать. Пассажиров, желающих улететь в сторону Земли, оказалось порядочно. Даже мелькнула мысль – и откуда их столько? – но оживления, обычного в такого рода местах, здесь не было. Напротив, никогда еще я не встречал столь угнетающего зрелища. Унылые фигуры бесцельно слонялись по холлам и галереям, никто, собравшись в кружок, не пел походных песен, не толпился в баре, кегельбане и бильярдной, не осаждал игровые автоматы. Иные, правда, что-то через силу читали, смотрели на экраны видеотронов, а большинство просто спало в креслах, но чувствовалось, что и во сне им тоже скучно.

Чем-то все это напоминало инсценировку мифа о царстве мрачного Аида.

Я умел и любил быстро сходиться с людьми, но здесь народ подобрался удивительно неконтактный. Мне вроде и отвечали на вопросы, однако разговора не получалось, собеседники смотрели на меня тусклыми глазами и явно старались побыстрее отделаться от назойливого и чересчур громогласного новичка. Я быстро почувствовал себя так, как если бы пытался навязать дискуссию об итогах футбольного матча посетителям зала древних рукописей в Национальной библиотеке.

«Да что же это такое?! – мысленно воскликнул я. – Словно их тут всех муха цеце покусала…» – вспомнил я подходящее сравнение из дневников моего любимого Стенли и решил действовать. Я в конце концов репортер космического журнала, имя мое достаточно известно, надо обратиться прямо к начальнику. Пусть выручает. Я согласен хоть на беспилотный лихтеровоз, лишь бы вырваться из этого болота…

Однако никого из руководства я не обнаружил, а миловидная девушка-диспетчер в бело-зеленом комбинезоне проявила явное нежелание перейти к неформальному общению и, не приняв во внимание даже редакционного удостоверения, прозрачно намекнула на неуместность нахождения посторонних в служебных помещениях. И, не дожидаясь, пока я выйду, уткнулась в какую-то невыразимо скучную книгу, состоящую, похоже, из одних таблиц и графиков. Я почти уже смирился со своей участью, стал подумывать, не упасть ли и самому в объятия Морфея, но на глаза попался яркий, красный с золотом киоск универсального терминала всеобщей информационной сети. Последнее время мне приходилось читать только новости месячной давности, более свежая пресса туда, где я был, не доходила.

А здесь можно получить любое, самое свежее земное издание. Эта перспектива меня взбодрила. Однако пульт, зазывно подмаргивая индикаторами, ни на одну команду не реагировал. И лишь когда я набрал на клавиатуре индекс родного журнала, внутри установки началась активная деятельность. Потом с немыслимой скоростью застрекотал принтер, и в лоток вывалился свеженький, еще теплый экземпляр. Я узнал его по формату и верстке. Иллюстрации тоже были традиционно хороши, вот только текст автомат отпечатал по-корейски! Попытки исправить положение увенчались тем, что я стал обладателем еще четырех аналогичных копий.

Чувства, овладевшие мной после такого афронта, несколько рассеяли наваливавшуюся сонную одурь. Вновь захотелось сделать что-то, позволяющее если и не покинуть немедленно столь негостеприимный порт, то хотя бы придать своему здесь пребыванию более осмысленное содержание.

На одном из междуэтажных переходов я увидел малозаметную дверь явно служебного вида. И дверца эта была немного приоткрыта. На всякий случай оглянувшись по сторонам, я скользнул в словно специально для меня приготовленный вход. Зачем – неизвестно.

Внутри служебной зоны было тихо, безлюдно, горел яркий свет, вдоль длинных коридоров тянулись пучки всевозможных кабелей и волноводов, под потолком вдоль, а также и поперек шли ряды разноцветных труб, решетчатые площадки висели над машинными залами, наполненными агрегатами неведомых предназначений, и, разумеется, здесь мои мысли и ощущения не имели ничего общего с теми, что овладели мной наверху. Вместо уныния и апатии вновь появился интерес к жизни, легкое приятное возбуждение исследователя и даже неуловимое, как радиация, но вполне реальное ощущение близкой опасности.

Короче, я вновь почувствовал, что живу. Толкнув очередную массивную дверь, оснащенную кремальерным запором, я оказался в просторном помещении типа ангара или пакгауза. В углу, среди десятков ящиков, контейнеров и иных упаковок грузов, которые в старину назывались «генеральными», я увидел первого нормального на вид человека – могучего и неумеренно бородатого парня. Этот бородач, показавшийся мне смутно знакомым, возлежал на обширном ложе, изготовленном из тех же ящиков, мягких тюков и разноцветных то ли парусов, то ли тентов. Он читал толстую бумажную книгу, ел салями, откусывая от целого батона, и отхлебывал кофе из литровой термосной крышки.

Парень увидел меня и тоже узнал. Сделал приветственный жест, с усилием проглотил слишком большой кусок и вытер губы.

– Привет, журналист. Ты чего тут?

– Проездом, – ответил я, волевым усилием пытаясь вспомнить, как парня зовут и кто он такой. Одно из неудобств профессии – тебя знает гораздо больше людей, чем знаешь их ты.

– Сочувствую, – кивнул парень. – Давно?

– Что давно? – не понял я.

– Загораешь здесь давно? – спрашиваю.

– Нет. Часа четыре…

Парень презрительно фыркнул:

– Я уже третьи сутки.

Я уважительно присвистнул.

– И что, все время здесь? Хотя неплохо устроился. А что везешь? И куда?

– На Землю, конечно. А груз у меня особый. От него отходить больше чем на полчаса не положено. Ребята меня сюда прямо с поля перетащили, так и живу. Плохо, сменщика у меня нет, а то сидел бы я тут. Давно бы уже в город смотался. Тебя, помнится, Игорь зовут?

– Игорь… – Я присел с ним рядом. – Какой тут город, откуда?

– А меня – Володя. Город – это я так просто сказал. Поселок, конечно. Все равно лучше, чем здесь. Гостиница хорошая, кафе, девушки встречаются, потанцевать можно…

Это показалось мне интересным.

– А все же, что у них стряслось? Ни от кого добиться ответа не могу. Или не знают, или говорить не хотят. И народ какой-то странный.

– И то и другое. Я тут еще вчера с одной девчонкой познакомился. С узла связи. Когда РД на базу давал. Обещала выяснить. А потом пропала. Сменилась вроде. А остальные серьезные чересчур. Но получается так, что корабля скоро не будет. По ряду признаков. Боюсь, не авария ли. Тогда плохо, застрянем накрепко. А ты меня как нашел?

– Да я и не искал, – честно признался я. – Случайно в служебный ход сунулся, ну и решил посмотреть…

– Ясно, – кивнул Володя. – Располагайся. Вдвоем веселее будет. Есть хочешь?

Но мне располагаться не хотелось. Увлекла новая идея. Раз корабля скоро не ожидается, вполне можно навестить поселок. С целью ознакомления. Второй раз я сюда вряд ли попаду. Прибытия звездолета я в любом случае не прозеваю, а если уж ночевать, так лучше в гостинице, чем в пакгаузе на ящиках. Так я и сказал.

– Смотри, дело хозяйское. Тогда слушай совет бывалого человека. Вон там, где погрузочная аппарель, есть дверца. Через нее выйдешь к посадочному комплексу, потом влево по бетонной дорожке, она ведет к трассе. Недалеко, метров 500. По трассе в поселок идут автокары. С рудника. Груженые. Которые пустые, те наоборот. Не спутай. Роботы, само собой. Махнешь любому – остановится. И езжай. Когда кар свернет от ворот к заводу – спрыгивай. И вдоль ограды прямо к гостинице «Горняк» и выйдешь. А там уж – лови момент… Я бы тоже с тобой пошел, но – сам понимаешь… Вернешься – расскажешь. А если что-нибудь прилетит, я тебя вызову…

Володя многозначительно пошевелил пальцами в воздухе, но ничего больше не сказал и вновь взялся за книгу.

– Что читаешь? – по привычке спросил я, пытаясь рассмотреть обложку.

– «Дон Кихота»…

…Я вскарабкался по узкому трапу в повисшую на четырехметровой высоте над дорогой кабину автокара. Здесь было тепло, пахло нитрокраской, смазочным маслом и горячим металлом, а я успел продрогнуть, пока добирался к трассе через продуваемое резким ветром поле и ждал эту груженную доброй сотней тонн руды машину. Володя все объяснил правильно, только забыл сказать, что автокары идут с довольно-таки большими интервалами.